Аристотель «Поэтика»: путем каких поступков вызывать сострадание и страх (1453b22)

Τοὺς μὲν οὖν παρειλημμένους μύθους λύειν οὐκ ἔστιν, λέγω δὲ οἷον τὴν Κλυταιμήστραν ἀποθανοῦσαν ὑπὸ τοῦ Ὀρέστου καὶ τὴν Ἐριφύλην ὑπὸ τοῦ [25] Ἀλκμέωνος, αὐτὸν δὲ εὑρίσκειν δεῖ καὶ τοῖς παραδεδομένοις χρῆσθαι καλῶς. Τὸ δὲ καλῶς τί λέγομεν, εἴπωμεν σαφέστερον. Ἔστι μὲν γὰρ οὕτω γίνεσθαι τὴν πρᾶξιν, ὥσπερ οἱ παλαιοὶ ἐποίουν εἰδότας καὶ γιγνώσκοντας, καθάπερ καὶ Εὐριπίδης ἐποίησεν ἀποκτείνουσαν τοὺς παῖδας τὴν Μήδειαν· ἔστιν δὲ [30] πρᾶξαι μέν, ἀγνοοῦντας δὲ πρᾶξαι τὸ δεινόν, εἶθ᾽ ὕστερον ἀναγνωρίσαι τὴν φιλίαν, ὥσπερ ὁ Σοφοκλέους Οἰδίπους· τοῦτο μὲν οὖν ἔξω τοῦ δράματος, ἐν δ᾽ αὐτῇ τῇ τραγῳδίᾳ οἷον ὁ Ἀλκμέων ὁ Ἀστυδάμαντος ἢ ὁ Τηλέγονος ὁ ἐν τῷ τραυματίᾳ Ὀδυσσεῖ. Ἔτι δὲ τρίτον παρὰ ταῦτα τὸ [35] μέλλοντα ποιεῖν τι τῶν ἀνηκέστων δι᾽ ἄγνοιαν ἀναγνωρίσαι πρὶν ποιῆσαι. Καὶ παρὰ ταῦτα οὐκ ἔστιν ἄλλως. Ἢ γὰρ πρᾶξαι ἀνάγκη ἢ μὴ καὶ εἰδότας ἢ μὴ εἰδότας. Τούτων δὲ τὸ μὲν γινώσκοντα μελλῆσαι καὶ μὴ πρᾶξαι χείριστον· τό τε γὰρ μιαρὸν ἔχει, καὶ οὐ τραγικόν· ἀπαθὲς γάρ. Διόπερ οὐδεὶς ποιεῖ ὁμοίως, [1454a][1] εἰ μὴ ὀλιγάκις, οἷον ἐν Ἀντιγόνῃ τὸν Κρέοντα ὁ Αἵμων. Τὸ δὲ πρᾶξαι δεύτερον. Βέλτιον δὲ τὸ ἀγνοοῦντα μὲν πρᾶξαι, πράξαντα δὲ ἀναγνωρίσαι· τό τε γὰρ μιαρὸν οὐ πρόσεστιν καὶ ἡ ἀναγνώρισις ἐκπληκτικόν. Κράτιστον δὲ [5] τὸ τελευταῖον, λέγω δὲ οἷον ἐν τῷ Κρεσφόντῃ ἡ Μερόπη μέλλει τὸν υἱὸν ἀποκτείνειν, ἀποκτείνει δὲ οὔ, ἀλλ᾽ ἀνεγνώρισε, καὶ ἐν τῇ Ἰφιγενείᾳ ἡ ἀδελφὴ τὸν ἀδελφόν, καὶ ἐν τῇ Ἕλλῃ ὁ υἱὸς τὴν μητέρα ἐκδιδόναι μέλλων ἀνεγνώρισεν. Διὰ γὰρ τοῦτο, ὅπερ πάλαι εἴρηται, οὐ περὶ πολλὰ [10] γένη αἱ τραγῳδίαι εἰσίν. Ζητοῦντες γὰρ οὐκ ἀπὸ τέχνης ἀλλ᾽ ἀπὸ τύχης εὗρον τὸ τοιοῦτον παρασκευάζειν ἐν τοῖς μύθοις· ἀναγκάζονται οὖν ἐπὶ ταύτας τὰς οἰκίας ἀπαντᾶν ὅσαις τὰ τοιαῦτα συμβέβηκε πάθη. Περὶ μὲν οὖν τῆς τῶν πραγμάτων συστάσεως καὶ ποίους τινὰς εἶναι δεῖ τοὺς [15] μύθους εἴρηται ἱκανῶς.

Перевод М. Гаспарова

<б) и путем каких поступков.>
[b22] <При этом> нельзя разрушать сказания, сохраненные преданием, — такие, как смерть Клитемнестры от руки Ореста или Эрифилы от руки Алкмеона: нужно уметь и самому делать находки, и преданием пользоваться искусно. [b26] А что такое «искусно», я <сейчас> поясню. Действие могут совершать <1> лица, которые знают и понимают, <что они делают> (так писали старые <поэты>, так и Еврипид представил Медею, убивающую своих детей). [b29] <2> А может быть и так, что свое страшное дело они сделают в неведении и только потом узнают близость свою <к жертве> (таков Эдип у Софокла, — впрочем, здесь деяние <вынесено> за пределы драмы, а в пределах трагедии таковы Алкмеон у Астидаманта или Телегон в «Раненом Одиссее»). [b34] <3> Наконец, третий случай — это когда кто-нибудь по неведению намеревается совершить непоправимое, но приходит к узнанию раньше, чем это совершит. [b36] И других случаев, кроме этих, быть не может, — ибо необходимо или сделать что-то или нет, или зная или не зная.

[b37] Из всего этого самое худшее — <4> зная, намереваться <что-то сделать>, однако же так и не сделать: это отвратительно, но не трагично, так как здесь нет страсти. [b39] Поэтому так никто <из поэтов> не делает, разве что изредка — например, в «Антигоне», <где> Гемон <намеревается убить> Креонта. <1> Сделать что-то — это уже лучше. [54а2] <2> Еще того лучше — сделать, не зная, а сделав, узнать: ибо здесь и отвратительного нет, и узнание бывает разительно. [а4] <3> Самый же сильный случай — последний: я говорю о том, как, например, в «Кресфонте» Меропа намеревается убить своего сына, но не убивает его, а узнает, как в «Ифигении» сестра узнает брата, а в «Гелле» — сын свою мать, которую он хотел было выдать. [а9] Вот почему, как уже сказано, трагедии пишутся лишь о немногих родах: <поэты> в своих поисках, руководимые не столько искусством, сколько случаем, напали <на мысль> черпать из сказаний именно такие <положения>, и вот оказались принуждены обращаться лишь к тем семьям, в которых происходили подобные страсти.

[а13] Итак, о складе событий и о том, каковы должны быть сказания, сказано достаточно.

Перевод В. Аппельрота

Хранимые преданием мифы нельзя разрушать, — я разумею, например, смерть Клитемнестры от руки Ореста и Эрифилы от руки Алкмеона, — но поэту должно и самому быть изобретателем и пользоваться преданием как следует. Скажем яснее, чтo мы разумеем под словами «как следует». — Действие может совершаться так, как представляли древние, причем действующие лица поступают сознательно; так и Еврипид представил Медею убивающею своих детей. Но можно совершить поступок, притом совершить его, не зная всего его ужаса, а затем впоследствии узнать о дружеских отношениях [между собою и своей жертвой], как Эдип Софокла. В последнем, впрочем, ужасное совершается вне драмы, а в самой трагедии его исполняют, например, Алкмеон Астидаманта или Телегон в «Раненом Одиссее». Помимо этого есть еще третий случай, — что намеревающийся совершить по неведению какое-нибудь неизгладимое преступление приходит к узнанию, прежде чем совершит проступок. Кроме этого, другого случая нет: необходимо или совершить или нет, притом сознательно или бессознательно. Из этих случаев самый худший тот, когда кто-либо сознательно вознамерился [совершить преступление] и не совершил [его], ибо это заключает в себе отвратительное, но не трагическое, так как при этом нет страдания. Поэтому никто не сочиняет подобным образом, за исключением немногих случаев, как, например, в «Антигоне» Гемон [намеревается убить] Креонта, [но не убивает его]. За этим следует тот случай, когда преступление [при таких условиях] совершается. Лучше же — в неведении совершить, а совершив — узнать, ибо при этом нет отвратительного и узнавание бывает поразительно.

Самым же сильно действующим будет последний [выше названный] случай; я разумею, например, как в «Кресфонте» Меропа задумывает убить своего сына, но не убивает его, а раньше узнает; также в «Ифигении» сестра — брата и в «Гелле» сын, задумавший предать свою мать, узнает ее. Вот почему, как выше сказано, трагедии вращаются в кругу немногих родов. Именно, не путем искусства, но случайно поэты открыли такой способ обработки своих фабул; поэтому они поневоле наталкиваются на все подобные семьи, с которыми случились такого рода несчастия.

Итак, о составе происшествий и о том, каковы должны быть фабулы, сказано достаточно.

Перевод Н. Новосадского

Но сохраненных преданием мифов нельзя изменять. Я имею в виду, например, смерть Клитемнестры от руки Ореста и смерть Эрифилы от руки Алкмэона. Поэт должен находить подходящее и искусно пользоваться преданием. А что мы понимаем под словом «искусно», скажем яснее. Действие может происходить так, как его представляли древние, изображая лиц, которые знают и понимают, что они делают, напр., Еврипид изобразил Медею убивающей своих детей. Но можно совершить по неведению, совершить ужасное преступление, и только впоследствии узнать свою близость к жертве, как, например, Софоклов Эдип. Впрочем, это произошло вне драмы, а в самой трагедии так действует, например, Алкмэон Астидаманта или Телегон в «Раненом Одиссее».

Есть еще третий случай, когда намеревающийся совершить по незнанию какое-нибудь неисправимое зло узнает свою жертву раньше, чем совершит преступление. А кроме этих случаев представить дело иначе нельзя, так как неизбежно или сделать что-нибудь, или не сделать, зная или не зная.

Из этих случаев самое худшее сознательно собираться сделать какое-нибудь зло, но не сделать его. Это отвратительно, но не трагично, так как здесь нет страдания. Вот почему таким образом никто не представляет событий, кроме немногих случаев, например, в «Антигоне» сцена Креонта с Гемоном. Второй случай — сделать какое-нибудь зло. Но лучше сделать не зная и узнать после, так как здесь нет ничего отвратительного, а признание производит потрясающее впечатление.

Но лучше всего последний случай. Я говорю о таком случае, как, например, в «Кресфонте». Меропа собирается убить своего сына, но не убивает. Она узнала его. И в «Ифигении» сестра узнает брата, а в «Гелле» — сын свою мать, которую хотел выдать. Вот почему, как сказано раньше, трагедии изображают судьбу немногих родов. Изыскивая подходящие сюжеты, трагики случайно, а не благодаря теории, открыли, что в мифах следует собирать такой материал. Поэтому они вынуждены встречаться в тех домах, с которыми происходили такие несчастья.

Итак, о составе событий и о том, каковы именно должны быть фабулы, сказано достаточно.

Translated by W.H. Fyfe

Now it is not right to break up the traditional stories, I mean, for instance, Clytaemnestra being killed by Orestes and Eriphyle by Alcmaeon, but the poet must show invention and make a skilful use of the tradition.

But we must state more clearly what is meant by «skilful». The action may happen in the way in which the old dramatists made their characters act — consciously and knowing the facts, as Euripides also made his Medea kill her children. Or they may do the deed but without realizing the horror of it and then discover the relationship afterwards, like Oedipus in Sophocles. That indeed lies outside the play, but an example of this in the tragedy itself is the Alcmaeon of Astydamas or Telegonus in the Wounded Odysseus. A third alternative is to intend to do some irremediable action in ignorance and to discover the truth before doing it. Besides these there is no other way, for they must either do the deed or not, either knowing or unknowing. The worst of these is to intend the action with full knowledge and not to perform it. That outrages the feelings and is not tragic, for there is no calamity. [1454a][1] So nobody does that, except occasionally, as, for instance, Haemon and Creon in the Antigone. Next comes the doing of the deed. It is better to act in ignorance and discover afterwards. Our feelings are not outraged and the discovery is startling. Best of all is the last; in the Cresphontes, for instance, Merope intends to kill her son and does not kill him but discovers; and in the Iphigeneia the case of the sister and brother; and in the Helle the son discovers just as he is on the point of giving up his mother.

So this is the reason, as was said above, why tragedies are about a few families. For in their experiments it was from no technical knowledge but purely by chance that they found out how to produce such an effect in their stories. So they are obliged to have recourse to those families in which such calamities befell.

Now concerning the structure of the incidents and the proper character of the plots enough has been said.

Translated by S.H. Butcher

He may not indeed destroy the framework of the received legends — the fact, for instance, that Clytemnestra was slain by Orestes and Eriphyle by Alcmaeon — but he ought to show of his own, and skilfully handle the traditional. material. Let us explain more clearly what is meant by skilful handling. The action may be done consciously and with knowledge of the persons, in the manner of the older poets. It is thus too that Euripides makes Medea slay her children. Or, again, the deed of horror may be done, but done in ignorance, and the tie of kinship or friendship be discovered afterwards. The Oedipus of Sophocles is an example. Here, indeed, the incident is outside the drama proper; but cases occur where it falls within the action of the play: one may cite the Alcmaeon of Astydamas, or Telegonus in the Wounded Odysseus. Again, there is a third case — [to be about to act with knowledge of the persons and then not to act. The fourth case] is when some one is about to do an irreparable deed through ignorance, and makes the discovery before it is done. These are the only possible ways. For the deed must either be done or not done — and that wittingly or unwittingly. But of all these ways, to be about to act knowing the persons, and then not to act, is the worst. It is shocking without being tragic, for no disaster follows It is, therefore, never, or very rarely, found in poetry. One instance, however, is in the Antigone, where Haemon threatens to kill Creon. The next and better way is that the deed should be perpetrated. Still better, that it should be perpetrated in ignorance, and the discovery made afterwards. There is then nothing to shock us, while the discovery produces a startling effect. The last case is the best, as when in the Cresphontes Merope is about to slay her son, but, recognizing who he is, spares his life. So in the Iphigenia, the sister recognizes the brother just in time. Again in the Helle, the son recognizes the mother when on the point of giving her up. This, then, is why a few families only, as has been already observed, furnish the subjects of tragedy. It was not art, but happy chance, that led the poets in search of subjects to impress the tragic quality upon their plots. They are compelled, therefore, to have recourse to those houses whose history contains moving incidents like these. Enough has now been said concerning the structure of the incidents, and the right kind of plot.

Translated by I. Bywater

The traditional stories, accordingly, must be kept as they are, e.g. the murder of Clytaemnestra by Orestes and of Eriphyle by Alcmeon. At the same time even with these there is something left to the poet himself; it is for him to devise the right way of treating them. Let us explain more clearly what we mean by ’the right way’. The deed of horror may be done by the doer knowingly and consciously, as in the old poets, and in Medea’s murder of her children in Euripides. Or he may do it, but in ignorance of his relationship, and discover that afterwards, as does the Oedipus in Sophocles. Here the deed is outside the play; but it may be within it, like the act of the Alcmeon in Astydamas, or that of the Telegonus in Ulysses Wounded. A third possibility is for one meditating some deadly injury to another, in ignorance of his relationship, to make the discovery in time to draw back. These exhaust the possibilities, since the deed must necessarily be either done or not done, and either knowingly or unknowingly.

The worst situation is when the personage is with full knowledge on the point of doing the deed, and leaves it undone. It is odious and also (through the absence of suffering) untragic; hence it is that no one is made to act thus except in some few instances, e.g. Haemon and Creon in Antigone. Next after this comes the actual perpetration of the deed meditated. A better situation than that, however, is for the deed to be done in ignorance, and the relationship discovered afterwards, since there is nothing odious in it, and the Discovery will serve to astound us. But the best of all is the last; what we have in Cresphontes, for example, where Merope, on the point of slaying her son, recognizes him in time; in Iphigenia, where sister and brother are in a like position; and in Helle, where the son recognizes his mother, when on the point of giving her up to her enemy.

This will explain why our tragedies are restricted (as we said just now) to such a small number of families. It was accident rather than art that led the poets in quest of subjects to embody this kind of incident in their Plots. They are still obliged, accordingly, to have recourse to the families in which such horrors have occurred.

On the construction of the Plot, and the kind of Plot required for Tragedy, enough has now been said.

Traduction Ch. Emile Ruelle

X. Il n’est pas permis de dénaturer les fables acceptées; je veux dire, par exemple, Clytemnestre mourant sous les coups d’Oreste, Eriphyle sous ceux d’Alcméon.

XI. Il faut prendre la fable telle qu’on la trouve et faire un bon emploi de la tradition. Or, ce que nous entendons par «bon emploi», nous allons le dire plus clairement.

XII. Il est possible que l’action soit accomplie dans les conditions où les anciens la représentaient, par des personnages qui sachent et connaissent (55); c’est ainsi qu’Euripide a représenté Médée faisant mourir ses enfants.

XIII. Il est possible aussi que l’action ait lieu, mais sans que ses auteurs sachent qu’elle est terrible, puisque, plus tard, ils reconnaissent le rapport d’amitié existant, comme l’Oedipe de Sophocle. Cela se passe tantôt en dehors de l’action dramatique, tantôt dans la tragédie elle-même, comme, par exemple, l’Alcméon d’Astydamas, ou le Télégone de la Blessure d’Ulysse.

XIV. Il peut exister une troisième situation, c’est lorsque celui qui va faire une action irréparable. par ignorance, reconnaît ce qu’il en est avant de l’accomplir.

XV. Après cela, il n’y a plus de combinaison possible; car, nécessairement, l’action a lieu ou n’a pas lieu, et le personnage agit avec ou sans connaissance.

XVI. Qu’un personnage au courant de la situation soit sur le point d’agir et n’agisse point, c’est tout ce qu’il y a de plus mauvais, car cette situation est horrible sans être tragique, attendu qu’elle manque de pathétique. Aussi personne ne met en oeuvre une donnée semblable, sauf en des cas peu nombreux. Tel, par exemple, Hémon voulant tuer Créon, dans Antigone.

XVII. Vient en second lieu l’accomplissement de l’acte; mais il est préférable qu’il soit accompli par un personnage non instruit de la situation et qui la reconnaisse après l’avoir fait; car l’horrible ne s’y ajoute pas et la reconnaissance est de nature à frapper le spectateur.

XVIII. Le plus fort, c’est le dernier cas, j’entends celui, par exemple, où, dans Cresphonte, Mérope va pour tuer son fils et ne le tue pas, mais le reconnaît; où, dans Iphigénie, la soeur, sur le point de frapper son frère, le reconnaît, et, dans Bellé, le fils au moment de livrer sa mère.

XIX. Voilà pourquoi les tragédies, comme on l’a dit depuis longtemps, prennent leurs sujets dans un petit nombre de familles. Les poètes, cherchant non pas dans l’art, mais dans les événements fortuits, ont trouvé dans les fables ce genre de sujet à traiter; ils sont donc mis dans la nécessité de s’adresser aux familles dans lesquelles ces événements se sont produits.

XX. On s’est expliqué suffisamment sur la constitution des faits et sur les qualités que doivent avoir les fables.

Перевод Абу-Бисра, не позднее 940 г.

Die arabische Uebersetzung der Poetik des Aristoteles