Аристотель «Поэтика»: Развитие и разделение поэзии (1448b24)

 

[1448b24] Διεσπάσθη δὲ κατὰ τὰ οἰκεῖα ἤθη ἡ ποίησις· [25] οἱ μὲν γὰρ σεμνότεροι τὰς καλὰς ἐμιμοῦντο πράξεις καὶ τὰς τῶν τοιούτων, οἱ δὲ εὐτελέστεροι τὰς τῶν φαύλων, πρῶτον ψόγους ποιοῦντες, ὥσπερ ἕτεροι ὕμνους καὶ ἐγκώμια. Τῶν μὲν οὖν πρὸ Ὁμήρου οὐδενὸς ἔχομεν εἰπεῖν τοιοῦτον ποίημα, εἰκὸς δὲ εἶναι πολλούς, ἀπὸ δὲ Ὁμήρου ἀρξαμένοις [30] ἔστιν, οἷον ἐκείνου ὁ Μαργίτης καὶ τὰ τοιαῦτα. Ἐν οἷς κατὰ τὸ ἁρμόττον καὶ τὸ ἰαμβεῖον ἦλθε μέτρον_διὸ καὶ ἰαμβεῖον καλεῖται νῦν, ὅτι ἐν τῷ μέτρῳ τούτῳ ἰάμβιζον ἀλλήλους. Καὶ ἐγένοντο τῶν παλαιῶν οἱ μὲν ἡρωικῶν οἱ δὲ ἰάμβων ποιηταί. Ὥσπερ δὲ καὶ τὰ σπουδαῖα μάλιστα ποιητὴς Ὅμηρος [35] ἦν (μόνος γὰρ οὐχ ὅτι εὖ ἀλλὰ καὶ μιμήσεις δραματικὰς ἐποίησεν), οὕτως καὶ τὸ τῆς κωμῳδίας σχῆμα πρῶτος ὑπέδειξεν, οὐ ψόγον ἀλλὰ τὸ γελοῖον δραματοποιήσας· ὁ γὰρ Μαργίτης ἀνάλογον ἔχει, ὥσπερ Ἰλιὰς καὶ ἡ Ὀδύσσεια πρὸς τὰς τραγῳδίας, [1449a][1] οὕτω καὶ οὗτος πρὸς τὰς κωμῳδίας. Παραφανείσης δὲ τῆς τραγῳδίας καὶ κωμῳδίας οἱ ἐφ᾽ ἑκατέραν τὴν ποίησιν ὁρμῶντες κατὰ τὴν οἰκείαν φύσιν οἱ μὲν ἀντὶ τῶν ἰάμβων κωμῳδοποιοὶ [5] ἐγένοντο, οἱ δὲ ἀντὶ τῶν ἐπῶν τραγῳδοδιδάσκαλοι, διὰ τὸ μείζω καὶ ἐντιμότερα τὰ σχήματα εἶναι ταῦτα ἐκείνων.

Перевод М. Гаспарова

<Развитие и разделение поэзии.>
[b24] Распалась же поэзия <на два рода> сообразно личному характеру <поэтов>. А именно, <поэты> более важные подражали прекрасным делам подобных себе <людей>, а те, что попроще, — <делам> дурных <людей>; последние сочиняли сперва ругательные песни, как первые — гимны и хвалебные песни. [b28] До Гомера мы не можем назвать ничьего такого сочинения, хотя, вероятно, их было немало, а начиная с Гомера — можем: таков его «Маргит» и тому подобное. [b30] В этих стихах и явился по удобству своему ямбический метр — потому и по сей день он называется ямбическим <язвительным>, [b32] что с помощью его люди язвили (ίαμβίζειν) друг друга. И вот явились меж древних поэты героические и ямбические. [b34] При этом Гомер как в важных <стихах> был поэтом по преимуществу (ибо он один не только хорошо <писал>, но и создавал драматичные подражания), так и в комедии первый показал ее формы, драматично представив не ругательное, а смешное, — ибо его «Маргит» относится к комедиям так же, как «Илиада» и «Одиссея» к трагедиям. [49a2] Когда же явились трагедия и комедия, то кто к какому роду поэзии от природы чувствовал влечение, те вместо ямбических поэтов сделались комедийными, а вместо эпических — трагедийными, потому что эти формы были лучше и достойнее прежних.

Перевод В. Аппельрота

Поэзия, смотря по личным особенностям характера [поэтов], распалась на разные отделы: именно, поэты более серьезные воспроизводили прекрасные деяния, притом подобных же им людей, а более легкомысленные изображали действия людей негодных, сочиняя сперва насмешливые песни, как другие сочиняли гимны и хвалебные песни. До Гомера мы не можем назвать ничьей поэмы подобного рода, хотя, конечно, поэтов было много, а начиная с Гомера это возможно, например, его «Маргит» и тому подобные. В них появился, как и следовало, насмешливый метр; он и теперь называется ямбическим, потому что этим размером осмеивали друг друга. Таким образом одни из древних поэтов стали творцами героических стихов, а другие — ямбов. Как и в серьезном роде поэзии Гомер был величайшим поэтом, потому что он не только хорошо слагал стихи, но и создавал драматические изображения, так он же первый показал и основную форму комедии, придав драматическую отделку не насмешке, но смешному: следовательно, «Маргит» имеет такое же отношение к комедиям, как «Илиада» и «Одиссея» — к трагедиям. Когда же появились трагедия и комедия, те, которые имели природное влечение к тому или другому роду поэзии, вместо ямбических стали комическими писателями, а вместо эпиков — трагиками, потому что последние формы поэтических произведений значительнее и в большем почете, чем первые.

Перевод Н. Новосадского

А поэзия, соответственно личным характерам людей, разделилась на виды. Поэты более возвышенного направления стали воспроизводить [хорошие поступки и] поступки хороших людей, а те, кто погрубее — поступки дурных людей; они составляли сперва сатиры, между тем как первые создавали гимны и хвалебные песни. До Гомера мы не можем указать ни одного такого произведения, хотя, вероятно, их было много, но начав с Гомера, можем, например, его «Маргит» и подобные ему поэмы. В то же время явился подходящий ямбический метр. Он называется и теперь ямбическим (язвительным) потому, что этим метром язвили друг друга. Соответственно этому древние поэты одни сделались эпическими, другие — ямбическими.

А Гомер и в серьезной области был величайшим поэтом, потому что он единственный не только создал прекрасные поэмы, но и дал драматические образы, и в комедии он первый указал ее формы, представив в действии не позорное, а смешное. Его «Маргит» имеет такое же отношение к комедии, какое «Илиада» и «Одиссея» к трагедиям. А когда (у нас) явилась еще трагедия и комедия, то поэты, следуя влечению к тому или другому виду поэзии соответственно своим природным склонностям, одни вместо ямбографов стали комиками, другие вместо эпиков трагиками, так как эти виды поэзии имеют больше значения и более ценятся, чем первые.

Translated by W.H. Fyfe

Poetry then split into two kinds according to the poet’s nature. For the more serious poets represented fine doings and the doings of fine men, while those of a less exalted nature represented the actions of inferior men, at first writing satire just as the others at first wrote hymns and eulogies. Before Homer we cannot indeed name any such poem, though there were probably many satirical poets, but starting from Homer, there is, for instance, his Margites and other similar poems. For these the iambic metre was fittingly introduced and that is why it is still called iambic, because it was the metre in which they lampooned each other. Of the ancients some wrote heroic verse and some iambic. And just as Homer was a supreme poet in the serious style, since he alone made his representations not only good but also dramatic, so, too, he was the first to mark out the main lines of comedy, since he made his drama not out of personal satire but out of the laughable as such. His Margites indeed provides an analogy: as are the Iliad and Odyssey to our tragedies, [1449a][1] so is the Margites to our comedies.

When tragedy and comedy came to light, poets were drawn by their natural bent towards one or the other. Some became writers of comedies instead of lampoons, the others produced tragedies instead of epics; the reason being that the former is in each case a higher kind of art and has greater value.

Translated by S.H. Butcher

Poetry now diverged in two directions, according to the individual character of the writers. The graver spirits imitated noble actions, and the actions of good men. The more trivial sort imitated the actions of meaner persons, at first composing satires, as the former did hymns to the gods and the praises of famous men. A poem of the satirical kind cannot indeed be put down to any author earlier than Homer; though many such writers probably there were. But from Homer onward, instances can be cited — his own Margites, for example, and other similar compositions. The appropriate meter was also here introduced; hence the measure is still called the iambic or lampooning measure, being that in which people lampooned one another. Thus the older poets were distinguished as writers of heroic or of lampooning verse.

As, in the serious style, Homer is pre-eminent among poets, for he alone combined dramatic form with excellence of imitation so he too first laid down the main lines of comedy, by dramatizing the ludicrous instead of writing personal satire. His Margites bears the same relation to comedy that the Iliad and Odyssey do to tragedy. But when Tragedy and Comedy came to light, the two classes of poets still followed their natural bent: the lampooners became writers of Comedy, and the Epic poets were succeeded by Tragedians, since the drama was a larger and higher form of art.

Translated by I. Bywater

Poetry, however, soon broke up into two kinds according to the differences of character in the individual poets; for the graver among them would represent noble actions, and those of noble personages; and the meaner sort the actions of the ignoble. The latter class produced invectives at first, just as others did hymns and panegyrics. We know of no such poem by any of the pre-Homeric poets, though there were probably many such writers among them; instances, however, may be found from Homer downwards, e.g. his Margites, and the similar poems of others. In this poetry of invective its natural fitness brought an iambic metre into use; hence our present term ’iambic’, because it was the metre of their ’iambs’ or invectives against one another. The result was that the old poets became some of them writers of heroic and others of iambic verse. Homer’s position, however, is peculiar: just as he was in the serious style the poet of poets, standing alone not only through the literary excellence, but also through the dramatic character of his imitations, so too he was the first to outline for us the general forms of Comedy by producing not a dramatic invective, but a dramatic picture of the Ridiculous; his Margites in fact stands in the same relation to our comedies as the Iliad and Odyssey to our tragedies. As soon, however, as Tragedy and Comedy appeared in the field, those naturally drawn to the one line of poetry became writers of comedies instead of iambs, and those naturally drawn to the other, writers of tragedies instead of epics, because these new modes of art were grander and of more esteem than the old.

Traduction Ch. Emile Ruelle

VII. La poésie s’est partagée en diverses branches, suivant la nature morale propre à chaque poète. Ceux qui étaient plus graves imitaient les belles actions et celles des gens d’un beau caractère; ceux qui étaient plus vulgaires, les actions des hommes inférieurs, lançant sur eux le blâme comme les autres célébraient leurs héros par des hymnes et des éloges.

VIII. Des poètes antérieurs à Homère, il n’en est aucun dont nous puissions citer une composition dans le genre des siennes; mais il dut y en avoir un grand nombre. A partir d’Homère, nous pouvons en citer; tels, par exemple, son Margitès et d’autres poèmes analogues, parmi lesquels le mètre ïambiques prit aussi une place convenable; et même on l’appelle aujourd’hui l’iambe parce que c’est dans ce mètre que l’on s’ïambisait mutuellement (que l’on échangeait des injures).

IX. Parmi les anciens, il y eut des poètes héroïques et des poètes ïambiques. Et, de même qu’Homère était principalement le poète des choses sérieuses (car il est unique non seulement comme ayant fait bien, mais aussi comme ayant produit des imitations propres au drame), de même il fut le premier à faire voir les formes de la comédie, en dramatisant non seulement le blâme, mais encore le ridicule; en effet, le Margitès est aux comédies ce que l’Iliade et l’Odyssée sont aux tragédies.

X. Dès l’apparition de la tragédie et de la comédie, les poètes s’attachant à l’une ou à l’autre, suivant leur caractère propre, les uns, comme auteurs comiques remplacèrent les poètes ïambiques, et les autres, comme monteurs de tragédies, remplacèrent les poètes épiques, parce qu’ il y a plus de grandeur et de dignité dans cette dernière forme que dans l’autre.

Перевод Абу-Бисра, не позднее 940 г.

Die arabische Uebersetzung der Poetik des Aristoteles