Аристотель «Поэтика»: Совершенствование трагедии (1449а7)

[1449а7] Τὸ μὲν οὖν ἐπισκοπεῖν εἰ ἄρα ἔχει ἤδη ἡ τραγῳδία τοῖς εἴδεσιν ἱκανῶς ἢ οὔ, αὐτό τε καθ᾽ αὑτὸ κρῖναι καὶ πρὸς τὰ θέατρα, ἄλλος λόγος. Γενομένη δ᾽ οὖν ἀπ᾽ ἀρχῆς [10] αὐτοσχεδιαστικῆς--καὶ αὐτὴ καὶ ἡ κωμῳδία, καὶ ἡ μὲν ἀπὸ τῶν ἐξαρχόντων τὸν διθύραμβον, ἡ δὲ ἀπὸ τῶν τὰ φαλλικὰ ἃ ἔτι καὶ νῦν ἐν πολλαῖς τῶν πόλεων διαμένει νομιζόμενα--κατὰ μικρὸν ηὐξήθη προαγόντων ὅσον ἐγίγνετο φανερὸν αὐτῆς· καὶ πολλὰς μεταβολὰς μεταβαλοῦσα ἡ [15] τραγῳδία ἐπαύσατο, ἐπεὶ ἔσχε τὴν αὑτῆς φύσιν. Καὶ τό τε τῶν ὑποκριτῶν πλῆθος ἐξ ἑνὸς εἰς δύο πρῶτος Αἰσχύλος ἤγαγε καὶ τὰ τοῦ χοροῦ ἠλάττωσε καὶ τὸν λόγον πρωταγωνιστεῖν παρεσκεύασεν· τρεῖς δὲ καὶ σκηνογραφίαν Σοφοκλῆς. Ἔτι δὲ τὸ μέγεθος· ἐκ μικρῶν μύθων καὶ [20] λέξεως γελοίας διὰ τὸ ἐκ σατυρικοῦ μεταβαλεῖν ὀψὲ ἀπεσεμνύνθη, τό τε μέτρον ἐκ τετραμέτρου ἰαμβεῖον ἐγένετο. Τὸ μὲν γὰρ πρῶτον τετραμέτρῳ ἐχρῶντο διὰ τὸ σατυρικὴν καὶ ὀρχηστικωτέραν εἶναι τὴν ποίησιν, λέξεως δὲ γενομένης αὐτὴ ἡ φύσις τὸ οἰκεῖον μέτρον εὗρε· μάλιστα γὰρ [25] λεκτικὸν τῶν μέτρων τὸ ἰαμβεῖόν ἐστιν· σημεῖον δὲ τούτου, πλεῖστα γὰρ ἰαμβεῖα λέγομεν ἐν τῇ διαλέκτῳ τῇ πρὸς ἀλλήλους, ἑξάμετρα δὲ ὀλιγάκις καὶ ἐκβαίνοντες τῆς λεκτικῆς ἁρμονίας. Ἔτι δὲ ἐπεισοδίων πλήθη. Καὶ τὰ ἄλλ᾽ ὡς [30] ἕκαστα κοσμηθῆναι λέγεται ἔστω ἡμῖν εἰρημένα· πολὺ γὰρ ἂν ἴσως ἔργον εἴη διεξιέναι καθ᾽ ἕκαστον.

Перевод М. Гаспарова

<Совершенствование трагедии.>
[a7] Здесь не место рассматривать, достигла ли уже трагедия достаточного развития в <отдельных> своих частях или нет, как сама по себе, так и по отношению к зрелищу. [a9] Как и комедия, возникши первоначально из импровизаций — <трагедия> от запевал (των έξαρχόντων) дифирамба, <комедия от запевал> фаллических песен, какие и теперь еще в обычае во многих городах, — <трагедия> разрослась понемногу, так как <поэты> развивали в ней <ее черты> по мере <их> выявления. [а14] Наконец, испытав много перемен, трагедия остановилась, обретя, наконец, присущую ей природу. [а15] Что касается числа актеров, то Эсхил первый довел его с одного до двух, ограничил хоровые части и предоставил главную роль диалогу (λόγος), а Софокл <ввел> трех <актеров> и декорации. [а19] Что же касается величия, то от <а> мелких сказаний и <б> потешного слога <трагедия>, развиваясь из сатировской <драмы>, далеко не сразу достигла своей важности; [а21] <при этом, в> и метр из <трохаического> тетраметра стал ямбическим <ибо сперва пользовались тетраметром, так как поэзия была сатировской и более плясовой; [а24] но как скоро развилась речевая часть, то сама природа отыскала свойственный ей метр, так как ямб — самый речевой из <всех> метров, а доказательство тому — в том, что в разговоре между собой мы очень часто говорим ямбами, гексаметрами же редко, да и то лишь выбиваясь из речевой гармонии>; [а28] <г> наконец, о многочисленности вставочных частей (έπεισόδια) и прочих отдельных украшений, по преданию <приписываемых трагедии>, ограничимся сказанным, потому что излагать все подробности было бы, пожалуй, слишком трудно.

Перевод В. Аппельрота

Здесь не место рассматривать, достигла ли уже трагедия во [всех] своих видах достаточного развития, или нет, как сама по себе, так и по отношению к театру. Возникши с самого начала путем импровизации, и сама она и комедия (первая — от зачинателей дифирамба, а вторая — от зачинателей фаллических песен, употребительных еще и ныне во многих городах) разрослись понемногу путем постепенного развития того, что составляет их особенность. Испытав много перемен, трагедия остановилась, приобретя достодолжную и вполне присущую ей форму. Что касается числа актеров, то Эсхил первый ввел двух вместо одного; он же уменьшил партии хора и на первое место поставил диалог, а Софокл ввел трех актеров и декорации. Затем, что касается содержания, то трагедия из ничтожных мифов и насмешливого способа выражения, — так как она произошла путем перемен из сатирического представления, — уже впоследствии достигла своего прославленного величия; и размер ее из тетраметра стал ямбическим [триметром]: сперва же пользовались тетраметром, потому что самое поэтическое произведение было сатирическим и более носило характер танца; а как скоро развился диалог, то сама природа открыла свойственный ей размер, так как ямб из всех размеров самый близкий к разговорной речи. Доказательством этого служит то, что в беседе друг с другом мы произносим очень часто ямбы, а гексаметры — редко и то выходя из обычного строя разговорной речи. Наконец, относительно увеличения числа эписодиев и относительно прочего, служащего для украшения отдельных частей трагедии, мы ограничимся только этим указанием, так как излагать все в подробностях было бы слишком долго.

Перевод Н. Новосадского

Рассматривать, достаточно ли уже существующих видов трагедии, если судить по ее существу и по отношению к театру, — другой вопрос. А возникла, как известно, она сама и комедия из импровизаций. Одна ведет свое начало от запевал дифирамба, другая — от запевал фаллических песен, которые еще и теперь остаются в обычае во многих городах. Трагедия понемногу разрослась, так как (поэты) развивали то, что в ней рождалось, и, подвергшись многим изменениям, она остановилась, достигнув того, что лежало в ее природе. Эсхил первый увеличил число актеров от одного до двух, уменьшил хоровые партии и подготовил первенствующую роль диалогу. Софокл ввел трех актеров и роспись сцены. Затем из малых фабул явились большие произведения, и диалог из шутливого, так как он развился из сатирической драмы, сделался величественным поздно. Место тетраметра занял триметр. Трагики пользовались сперва тетраметром потому, что этот вид поэзии имел характер сатирический и более подходящий к танцам. А когда был введен диалог, то сама его природа нашла соответствующий метр, так как ямб более всех метров подходит к разговорной речи. Доказательством этому служит то, что в беседе друг с другом мы очень часто говорим ямбами, а гекзаметрами редко и притом нарушая тон разговорной речи. Затем, говорят, было дополнено еще число эпизодиев и приведены в стройный порядок все остальные части трагедии. Но об этом мы говорить не будем, так как, пожалуй, было бы трудной задачей рассматривать все в подробностях.

Translated by W.H. Fyfe

To consider whether tragedy is fully developed by now in all its various species or not, and to criticize it both in itself and in relation to the stage, that is another question. At any rate it originated in improvisation — both tragedy itself and comedy. The one came from the prelude1 to the dithyramb and the other from the prelude to the phallic songs which still survive as institutions in many cities. Tragedy then gradually evolved as men developed each element that came to light and after going through many changes, it stopped when it had found its own natural form. Thus it was Aeschylus who first raised the number of the actors from one to two. He also curtailed the chorus and gave the dialogue the leading part. Three actors and scene-painting Sophocles introduced. Then as to magnitude. [20] Being a development of the Satyr play, it was quite late before tragedy rose from short plots and comic diction to its full dignity, and that the iambic metre was used instead of the trochaic tetrameter. At first they used the tetrameter because its poetry suited the Satyrs and was better for dancing, but when dialogue was introduced, Nature herself discovered the proper metre. The iambic is indeed the most conversational of the metres, and the proof is that in talking to each other we most often use iambic lines but very rarely hexameters and only when we rise above the ordinary pitch of conversation. Then there is the number of acts. The further embellishments and the story of their introduction one by one we may take as told, for it would probably be a long task to go through them in detail.

Translated by S.H. Butcher

Whether Tragedy has as yet perfected its proper types or not; and whether it is to be judged in itself, or in relation also to the audience — this raises another question. Be that as it may, Tragedy — as also Comedy — was at first mere improvisation. The one originated with the authors of the Dithyramb, the other with those of the phallic songs, which are still in use in many of our cities. Tragedy advanced by slow degrees; each new element that showed itself was in turn developed. Having passed through many changes, it found its natural form, and there it stopped.

Aeschylus first introduced a second actor; he diminished the importance of the Chorus, and assigned the leading part to the dialogue. Sophocles raised the number of actors to three, and added scene-painting. Moreover, it was not till late that the short plot was discarded for one of greater compass, and the grotesque diction of the earlier satyric form for the stately manner of Tragedy. The iambic measure then replaced the trochaic tetrameter, which was originally employed when the poetry was of the satyric order, and had greater with dancing. Once dialogue had come in, Nature herself discovered the appropriate measure. For the iambic is, of all measures, the most colloquial we see it in the fact that conversational speech runs into iambic lines more frequently than into any other kind of verse; rarely into hexameters, and only when we drop the colloquial intonation. The additions to the number of ‘episodes’ or acts, and the other accessories of which tradition tells, must be taken as already described; for to discuss them in detail would, doubtless, be a large undertaking.

Translated by I. Bywater

If it be asked whether Tragedy is now all that it need be in its formative elements, to consider that, and decide it theoretically and in relation to the theatres, is a matter for another inquiry.

It certainly began in improvisations — as did also Comedy; the one originating with the authors of the Dithyramb, the other with those of the phallic songs, which still survive as institutions in many of our cities. And its advance after that was little by little, through their improving on whatever they had before them at each stage. It was in fact only after a long series of changes that the movement of Tragedy stopped on its attaining to its natural form. (1) The number of actors was first increased to two by Aeschylus, who curtailed the business of the Chorus, and made the dialogue, or spoken portion, take the leading part in the play. (2) A third actor and scenery were due to Sophocles. (3) Tragedy acquired also its magnitude. Discarding short stories and a ludicrous diction, through its passing out of its satyric stage, it assumed, though only at a late point in its progress, a tone of dignity; and its metre changed then from trochaic to iambic. The reason for their original use of the trochaic tetrameter was that their poetry was satyric and more connected with dancing than it now is. As soon, however, as a spoken part came in, nature herself found the appropriate metre. The iambic, we know, is the most speakable of metres, as is shown by the fact that we very often fall into it in conversation, whereas we rarely talk hexameters, and only when we depart from the speaking tone of voice. (4) Another change was a plurality of episodes or acts. As for the remaining matters, the superadded embellishments and the account of their introduction, these must be taken as said, as it would probably be a long piece of work to go through the details.

Traduction Ch. Emile Ruelle

XI. Pour ce qui est d’examiner si la tragédie est, ou non, dès maintenant, en pleine possession de ses formes, à la juger en elle-même ou par rapport à la scène, c’est une question traitée ailleurs.

XII. Ainsi donc, improvisatrice à sa naissance, la tragédie, comme la comédie, celle-ci tirant son origine des poèmes dithyrambiques, celle-là des poèmes phalliques, qui conservent, encore aujourd’hui, une existence légale dans un grand nombre de cités, progressa peu à peu, par le développement qu’elle reçut autant qu’il était en elle.

XIII. Après avoir subi de nombreuses transformations, la tragédie y a mis un terme, puisqu’elle avait revêtu sa forme naturelle.

XIV. Vint ensuite Eschyle qui, le premier, porta le nombre des acteurs de un à deux, amoindrit la fonction du choeur et donna le premier rôle au discours parlé. Sophocle institua trois acteurs et la mise en scène.

XV. Quant à l’importance de la tragédie, partie de fables légères et d’un langage plaisant; vu le caractère satirique de son origine, elle mit du temps à prendre de la gravité, et son mètre, de tétramètre, devint ïambique; car, primitivement, on employait le tétramètre, attendu que cette forme poétique est celle de la satire et plus propre à la danse. Puis, lorsque vint le langage parlé, la nature trouva elle-même le mètre qui lui convenait; car le mètre le plus apte au langage, c’est l’ïambe; et la preuve, c’est que, dans la conversation, nous frisons très souvent des ïambes, des hexamètres rarement et seulement lorsque l’on quitte le ton de la conversation.

XVI. Puis on parle encore de quantité d’épisodes et des autres accessoires destinés à orner chaque partie. Ainsi donc voilà tout ce que nous avions à dire là-dessus, car ce serait assurément une grande affaire que de nous arrêter à chaque détail en particulier.

Перевод Абу-Бисра, не позднее 940 г.

Die arabische Uebersetzung der Poetik des Aristoteles