Рустем Вахитов — Жизнь и творчество Ф. Б. Садыкова

Мы сегодня живем в эпоху «разрыва времен» и многие, особенно, молодые ученые, увы, почти ничего не знают даже о видных представителях старшего поколения их же собственного «философского цеха» и вообще имеют совершенно превратные представления о том, какой ранее была философия и наука. В этой связи было бы полезно вспомнить о философах, которые жили и творили совсем недавно, трудились рядом с нами и которые в то же время внесли свою посильную лепту в становление отечественной философской науки. В частности, хотелось бы вспомнить о Ф. Б. Садыкове — советском, российском философе, несколько десятилетий жизни которого были связаны с Башкирским госуниверситетом.

Фагим Бениаминович Садыков родился 16 июня 1928 года в селе Новомуслимово Мечетлинского района Башкирской АССР. Он окончил исторический факультет Свердловского госпединститута (1950), аспирантуру кафедры философии Уральского филиала АН СССР (1953). В дальнейшем жизнь его побросала на нашей бескрайней стране, тогда еще — СССР. Он преподавал в Челябинском политехническом институте, в Новосибирском госуниверситете, был заведующим кафедрой Ставропольского сельхозинститута.

Первые научные работы, а также кандидатская диссертация Фагима Бениаминовича были посвящены социологическим исследованиям изменений культурного уровня рабочего класса в советский период. Казалось бы, нарабатывай материал, развивай тему, прекрасный задел для докторской диссертации… Но в молодом ученом Садыкове жил бунтарь, новатор, критик. Неожиданно для всех он меняет направление исследований — его заинтересовала внутренняя динамика развития социалистического общества. Официальная философия СССР — марксизм-ленинизм, провозглашала свою верность диалектике, которая, как известно, учит: мир сложнее схем нашего рассудочного мышления, он полон внутренних противоречий. Но тот же задогматизированный, официальный марксизм-ленинизм в области социальной философии учил, что глубокие внутренние противоречия свойственны якобы только капиталистическому обществу, а социализм от них свободен. Творчески мыслящий ум философа Садыкова уловил здесь очевидную фальшь: ведь уж коли все в мире противоречиво, то должны быть и противоречия социализма. А поскольку Садыков был ученым — не только по профессии, но и по призванию, то он не удовлетворился простой констатацией этого диссонанса в советском марксизме (как делали и, увы, делают многие и тогдашние, и нынешние «оппозиционеры», которым только бы поерничать над всем советским), он принялся изучать эти противоречия. Марксиста и сторонника социализма Садыкова, прежде всего, интересовали те противоречия, которые деформируют социализм, мешают ему в полной мере раскрыть все его достоинства, полноценно развиваться. Эти препятствия Садыков усмотрел в крепчавшей тогда системе номенклатуры, в получающих распространение в партии чинопочитании, начетничестве, боязни критики и самокритики. Садыков усиленно подчеркивал, что социализм есть максимально демократическое общество, именно социализм позволил людям из низов получить образование, прикоснуться к культуре, реализовать свои таланты. Формирование нового «высшего сословия», неподсудной никакой критике номенклатуры ведет не просто к деформации социализма, но и смертельно опасно для него. Эти мысли Ф. Б. Садыкова отчасти не утеряли своей актуальности до сих пор, хотя форма, в которой он их выражал в свой ранний «ставропольский» период — категориальный аппарат советского истмата, безусловно, теперь воспринимается скептически.

Подобные рассуждения легли в основу книги его жизни — монографии «Единство народа и противоречия социализма» (Ставрополь, 1968), которой суждено было сыграть особую роль в его биографии.

Негативная реакция на книгу не замедлила себя ждать. Началось все с ругательных отзывов «доброжелательных коллег» в местной печати. Затем последовали выводы по линии партийного начальства: «дело Садыкова» стало причиной разбирательства на бюро Ставропольского крайкома КПСС, в котором лично участвовал тогдашний секретарь крайкома М. С. Горбачев. Как утверждал сам Фагим Бениаминович, во многом благодаря довольно мягкой позиции Горбачева, Садыков «отделался» партийным взысканием и увольнением из вуза (были предложения и пожестче — исключить из партии, а то и хуже). Забегая вперед, скажем, что с четой Горбачевых — Михаилом Сергеевичем и Раисой Максимовной (которую Садыков знал по совместной работе на кафедре Ставропольского сельхозинститута) философ поддерживал переписку вплоть до 90-х годов. Причем, переписка эта носила не столько личный, дружеский, сколько научный и полемический характер (отрывки из нее вышли в последней книги Садыкова «Особенность советской цивилизации», которая была выпущена в свет в Уфе, в 1997 году, увы, как сейчас водится, мизерным тиражом). Еще до перестройки, а также во время ее Садыков обращался к Горбачевым с конкретными предложениями по модернизации партийной жизни.

Остракизм партийных органов больно ударил по Садыкову (в том числе и по его здоровью). К тому же ему снова надо было искать работу. В конце концов, он принимает решение вернуться на свою малую родину, в Башкирию. Здесь, в Башгосуниверситете он и проработал оставшуюся часть жизни (с 1969 года до последних дней). Он много писал, стал заниматься проблемами нравственности, и значимость результатов его исследований в этой области подтверждаются появлением его публикаций по этике в центральных изданиях, в журнале «Вопросы философии» (укажем, например, на его статью «Критерий разумных потребностей», «ВФ», №1, 1985). В 1973 году Фагим Бениаминович защитил докторскую диссертацию, в которой он сумел отразить и некоторые идеи своей «опальной книги», разумеется, лишенные прежней остроты и приобретшие обязательный для диссертации академизм. «Припертые к стенке» цитатами из классиков — Маркса, Энгельса и Ленина, начетчики от марксизма, упрекавшие Садыкова в «уклонении от линии партии», вынуждены были признать пускай хоть саму возможность постановки такой проблемы — противоречия социалистического общества. Вскоре Садыков возглавил кафедру философии, затем стал Председателем Башкирского отделения Философского общества СССР. Приобретя все признаки респектабельности, Садыков не перестал быть «неудобным человеком», бунтарем по натуре. Об этом свидетельствуют его постоянные столкновения с партийным начальством, с которым он стремился всегда говорить на равных, как коммунист с коммунистом, не желая признавать их претензий на некую «новую аристократию», как бы указывая им на изначальный демократизм коммунизма. Ф. Б. Садыков стоял и у истоков экологического движения в Башкирии, которое стало зарождаться в начале 80-х, но в полной мере, во всеуслышанье заявило о себе после 1985 года. Причем, для Садыкова его общественная деятельность и тут была неразрывно связана с наукой. В своих работах этого периода он преломляет экологический вопрос через призму этики, а именно, утверждая, что именно из социалистического идеала гармонически развитой личности, следует требование разумного самоограничения потребностей, что исключает хищническое разрушение окружающей среды (смотрите, например, его статью «Экологический подход к потребностям человека», опубликованную в «Ежегоднике философского общества СССР», в 1985 году).

Перестройку Садыков принял восторженно. Именно на этот период приходится пик его публицистической и общественной деятельности. Его надежда на обновление и модернизацию социализма, которую он вынашивал с 60-х годов, теперь казалось, приобретает очертания реальности. Садыков активно печатается в местных газетах и журналах, на партсобраниях воюет с партократами (которые таки отыгрались и организовали провал его кандидатуры на выборах делегатов на партконференцию), читает лекции по линии общества «Знание». Но ожидания его, да и многих других, были в очередной раз обмануты. Наступил 1991, росчерком пера в Беловежской Пуще был ликвидирован СССР (а лучше сказать, историческая, Великая Россия), вопреки воле народов Союза, ясно выраженной в результате референдума, и при молчании этих народов, не понимавших еще сути происходящего. Началась либерализация, а если назвать вещи своими именами — тотальное и ускоренное разрушение экономики РСФСР, без оглядки на то, как это отразится на жизни людей. Миллионы были вброшены в нищету. Компартия была запрещена. В СМИ господствовал самый примитивный антикоммунизм (в полном соответствие с уровнем понимания коммунизма его новоиспеченными «ниспровергателями», которые марксизм учили явно не по Марксу). С кафедр вузов вчерашние апологеты Маркса и Ленина, которые «во время оно» колебались только вместе с линией партии, произносили такие антикоммунистические тирады, по сравнению с которыми перлы Бжезинского или Солженицына — просто какая-то коммунистическая пропаганда!

Все это тяжело и угнетающе подействовало на Садыкова. К тому же крах перестроечных надежд, развал любимой страны, гибель советской цивилизации совпали с личной трагедией — безвременной смертью горячо любимой жены. Садыков на несколько лет погрузился в себя, мало интересовался происходящим. Вышел он из депрессии уже во многом другим человеком. Его публикации последних лет (к сожалению, большей частью разбросанные по научным сборникам, и пока еще никем не собранные вместе) свидетельствуют о его переходе на позиции социал-демократии, теории конвергенции, сращивания капитализма и социализма. В то же время он резко критикует российские либеральные реформы, пишет о том, что вместе с водой наши реформаторы выплеснули ребенка — уничтожая недостатки социализма, уничтожили и его достоинства. Идеалом для Садыкова теперь является демократический социализм с существенными элементами рыночной экономики.

Но в главном он остался верен идеям свей молодости: он остался марксистом, социальным демократом, противником как «чистого капитализма», так и «номенклатурного социализма». В своей последней, упоминавшейся нами книге «Особенность советской цивилизации», в которой он собрал свои наиболее значительные работы, и которую он писал в последний год жизни, уже зная о смертельной, неизлечимой болезни, он грустно изумляется тому, что его теперь бьют за верность марксизму те же люди, которые еще вчера с тем же жаром обвиняли его в уклонениях от марксизма. Садыков говорит там о том, что социалистическая цивилизация, даже при всех ее деформациях, показала всему миру, что возможно общество, где в большой мере реализован принцип социальной справедливости, и что к опыту российского социализма еще вернутся, будут его изучать, многое из него брать за образец, когда схлынет антикоммунистический, антисоветский угар.

Умер он в 1998, в год своего семидесятилетия, успев отпраздновать в университете свой юбилей.

Жизнь и творчество Фагима Бениаминовача Садыкова — яркое свидетельство неправоты тех современных публицистов, которые не согласны видеть в советской философии живую творческую традицию, которые хотели бы представить все так, что в те времена было одно начетничество и бездумное цитирование классиков. Вряд ли нужно доказывать, что это грубая фальсификация (вызванная, вероятно, желанием этих антикоммунистов оправдать свой конформизм в советские годы — дескать, все так делали). Как видим, однако, не все. Были и такие, которые спорили, бунтовали, критиковали, и более того, создавали науку мирового уровня. Не обязательно быть марксистом, чтобы признать, что у нас в советский период была своеобычная, глубокая философия, отталкивающаяся от Маркса, но впитавшая в себя флюиды русско-евразийского духа, что в лучших проявлениях советская философия на равных разговаривала с западной философией того же периода (возьмите хоть работы Э. В. Ильенкова, которые и при его жизни, и сейчас вызывают интерес зарубежных, в частности, американских исследователей). И наряду с именами, которые составляют гордость философии советского периода — именами Ильенкова, Батищева, Тугаринова, Кедрова, Зиновьева, можно, думается, поставить в один ряд имя философа из Башкирии Фагима Бениаминовича Садыкова.