Произошедшая в 20 веке компьютерная или информационная революция безусловно требует философского осмысления. Масштабы ее влияния на жизнь общества просто колоссальны и если не пытаться прогнозировать ее последствия: социальные, культурные и, наконец, антропологические, то вряд ли удастся успешно противостоять этому еще одному вызову научно-технического прогресса. В связи с этим не может не вызывать удовлетворения тот факт, что «Вестник РФО» уделяет должное внимание данной проблематике. Вот и в №3 за 2001 год «Вестника РФО» была опубликована статья об информационной эпохе (д. филос. н., проф. В. И. Кудашов «Иррациональность сознания информационной эпохи»), в которой затронуты весьма актуальные и значимые вопросы. Мы солидарны с автором в его критической оценке состояния современного общества, для которого, действительно, характерны такие негативные феномены как «утеря реальности», что выражается в том, что «человек начинает во все большей степени жить не в реальном мире, а в мире информационных фантомов». Разделяем мы и обеспокоенность такими порожденными развитием информационных технологий явлениями как массовый инфантилизм, доверчивость, отсутствие критичности восприятия, и с другой стороны психические отклонения, фобии, массовые неврозы и психозы, приобретающие характер псевдорелигиозных экспериментов (шаманство, оккультизм и т.д.). Наконец, нельзя не выразить поддержку тревоге автора по поводу стремления отдельных социальных групп — от частных коммерческих компаний до государства — использовать новейшие информационные технологии (компьютерные, телевизионные, аудио и видео) для имплантации в общественное сознание выгодных им ценностей и стремлений, что мы сплошь и рядом наблюдаем в современном обществе. Думается, автор совершено прав, заявляя, что архитекторы этих технологий манипуляции сами до конца не понимают механизма действий техник, которые они используют, а, значит — и возможных их последствий, с рядом которых мы уже сталкиваемся (имеются в виду уже упоминавшиеся опасные симптомы все большего отхода общества от психической нормы). Однако есть в статье и тезисы, с которыми, по нашему мнению, можно и нужно спорить. Прежде всего мы не согласны с автором в его оценке перспектив и значения информационной, компьютерной революции. В. И. Кудашов утверждает: «сняв с плеч человека тяжкое бремя формализуемых логических доказательств (предмет гордости за человеческий разум в эпохи античности и Нового времени) искусственный интеллект дал возможность человеку сосредоточиться на органически более свойственной ему творческой, интуитивно-чувственной сфере. При этом мгновенно увеличиваются масштабы творческого труда уже за счет простого освобождения потенциальных творцов от многочисленных рутинных операций». Несколько странно слышать, что профессиональный философ, сиречь — любомудр, характеризует мышление, пусть даже в его низшей, формально-логической форме, как «рутинную операцию», которую желательно как можно быстрее перепоручить компьютерам… Но дело не только в этом, по нашему мнению здесь присутствует не совсем адекватное действительности понимание как интеллектуальной деятельности человека, так и функционирования компьютера.
Полагаем, вряд ли можно так радикально разводить и противопоставлять деятельность человеческого ума и интуитивно-творческую деятельность. Очевидно, научные теории и философские концепции не создаются в результате простого нагромождения силлогизмов, основывающихся только на правилах логики. Мы не будем подробно говорить о примерах интуитивно-творческого момента, как в научном, так и в философском познании, всем, конечно, известны истории о ньютоновском яблоке, сне Менделеева, кантовском пробуждение от «догматической спячки» под влиянием книги Юма — бесспорно, все эти истории прямо указывают на творческий, интуитивный, рассудочно необъяснимый характер даже интеллектуальной, а не только художественно-чувственной деятельности. Скажем лишь еще о том, что если перепоручить машинам изучение законов природы, общества и психологических феноменов, то, согласно ходу мыслей самого же автора, они бы не продвинулись дальше развития и пересказа уже имеющегося научного и философского багажа, который был накоплен людьми, что только и возможно сделать при помощи логики, которая призвана систематизировать имеющиеся мысли, а не рождать новые. И причина этого была уже названа автором: машины не обладают способностью к интуиции и озарению, то есть способностью к творчеству, к порождению чего-либо принципиально, качественно нового, в том числе и нового знания.
Но к этому следует добавить, что — может, к сожалению, а может и к счастью — в действительности машины и не мыслят даже рассудочно или логически. Представители гуманитарных наук, вероятно, и сами того не понимая, склонны видеть в компьютере особое самостоятельное существо, обладающее самосознанием. В самом деле что иное означает способность мыслить, как не способность осознавать себя? Ведь невозможно сказать: «я мыслю эту вещь», не имея при этом представление о существование своего "Я"; логическое мышление как раз и основывается на разделение мира на субъект (Я) и объект (не-Я). Это значит, утверждение: «машина мыслит» равнозначно утверждению: «машина обладает самосознанием». Естественникам и техникам это убеждение гуманитариев — мы судим об этом, основываясь на личном общение с «физиками» — представляется предельно наивным и вызывает у них лишь улыбку. Ведь человек, который знает компьютер, так сказать, «изнутри», прекрасно отдает себе отчет в том, что компьютер — не более чем посредник между одним человеком (программистом) и другим (пользователем), компьютер лишь выполняет программу, которую в него заложил человек, и даже если эта программа может создавать другие программы, то эта функция и технология создания имеется уже в первой программе, заложенной человеком. Поэтому когда на мониторе появляется надпись типа: «я — компьютерная программа, которая пишет стихи» не нужно думать, что коробка из стекла, металла и пластмассы, которая находится перед вами, обладает свойствами личности; поймите: это лишь тонкая игра, которую заочно ведет с вами программист. Получается, что компьютер не мыслит даже формально-логически — по той простой причине, что он не есть самосознающая индивидуальность, "Я", субъект, а мыслить, очевидно, может лишь "Я", непременно должен быть субъект мышления. В реальности, компьютер — лишь средство, при помощи которого мыслит какой-либо человек, также как лопата есть не самостоятельное, живое, мыслящее существо, а лишь средство для вскапывания земли. И этот человек — программист, знаниями и умом которого пользуется, извините за каламбур, «пользователь». Итак, рассуждения автора о том, что компьютер «снял с плеч человека тяжкое бремя формализумых логических доказательств», на деле означают лишь следующее: мы все постепенно входим в общество, где большинство людей не знает элементарных законов логики и математики, не способно к решению элементарных или как говорит автор «рутинных», интеллектуальных задач; все это за них делают «компьютеры», то есть меньшинство интеллектуалов, которые всеми этими знаниями и методиками владеют, и которые и составляют компьютерные программы, концепции информационных технологий и т.д. Что ж, это и вправду так, только, по нашему мнению, вряд ли это обстоятельство должно вселять оптимизм, ведь речь идет о тотальном распространении того неприглядного и опасного феномена, который Хосе Ортега-И-Гассет называл «восстание масс»…
Итак, как мы выяснили, машина в отличие от человека к мышлению не способна, даже если речь идет о простом, рассудочном, формально логическом мышлении. Она не является индивидуальностью, "Я", без чего мышление невозможно, далее, рассудок тесно связан с разумом, деятельность которого не ограничивается оперированием понятиями; еще древние, к примеру Плотин высшем видом деятельности ума справедливо считали интеллектуальную интуицию, т.е., очевидно, нечто сверхрассудочное, связанное именно с озарением. И тут нельзя не сказать нескольких слов о перспективах человеческого мышления и языка в «информационную эпоху». В. И. Кудашов пишет о том, что с развитием компьютерных, информационных технологий «человеческое мышление все в большей степени будет вытесняться … в принципиально неформализуемую сферу творчества… сознание будет опираться уже не на вербальную систему… но на более сложную и эффективную систему целостных образов».
Залог этого автор видит в получившей распространение уже сегодня экранной, образной культуре. При этом нельзя сказать, чтобы автор оценивал этот процесс «постепенного отказа от второй сигнальной системы» отрицательно, напротив, он признает это невербальное, нерациональное, «интуитивно-творческое» отношение к миру более эффективным. Думается, такое резко отрицательное отношение автора к логике и языку вызвано уже упомянутым стремлением разорвать интуитивно-разумную часть интеллектуальной деятельности, которая заключается в рождении нового знания, и ее рассудочно-логическую часть, которая состоит в вербализации этого самого знания, что на самом деле вряд ли возможно, так как человек — существо целостное. Более того, если мы лишим человека языка и логики, то мы, очевидно, поставим его в положение калеки, который может быть даже испытывает гениальные прозрения, но никто никогда об этом не узнает, в том числе и он сам, так как и ему это не будет дано в форме ясной, различимой, т.е. в форме знания. А если быть уж совсем последовательным, такой калека ни к каким «творческим озарениям» был бы вообще не способен, ведь творчество, по общему мнению, возможно лишь при наличии диалога, живого общения, а о каком диалоге может идти речь в случае человека, не осознающего самое свое "Я".
Мы никоим образом не подвергаем сомнению то верное утверждение, что творческий процесс сам по себе — вне поля разума, мы лишь хотим сказать, что и без разума творчество также невозможно: животные ведь не творят. Творчество не неразумно, оно сверхразумно, т.е. полностью не противопожно разуму, на что мы выше указывали. По сути дела автор, советуя отказаться от языка и разума, предлагает отказаться человеку от человеческого достоинства, от творчества, от самосознания и погрузиться в мир постоянно текущих чувственных впечатлений, то есть предлагает ему превратиться в животное. Мы повторим: его радужный идеал «творческого человека», который не думает, не говорит, а действует под влиянием чувственных образов и находится в полной гармонии с природой, есть на деле не что иное как животное. Животное тем и отличается от человека, что живет в мире столь любезных сердцу автора «чувственных, цельных образов», протекающих через его сознание, которое оно никак не связывает друг с другом посредством понятий и категорий (за неимением таковых в сознании животного), и которое оно лишь чувствует, испытывая при этом боль или наслаждение. Даже самосознание животного строится на этой чувственной основе и тем самым отличается от самосознания человека, строящегося и на мышлении, хотя и не только на нем. Животное, как метко заметил Шопенгауэр, живет одним лишь настоящим: хотя оно и способно сопоставлять разные представления и может, например вспомнить человека, которого однажды встречало, оно все же все без остатка находится в этом сейчас происходящем воспоминании и не способно приподняться над потоком времени, как это делаем мы. Подробно отличия животного от человека раскрыты в замечательной и знаменитой статье П. Д. Юркевича «Из науки о человеческом духе» — на наш взгляд, шедевре критики вульгарного материализма, мы же, не останавливаясь здесь больше на этом, предлагаем всем осознать, в чем истинный смысл подобных призывов и решить для себя, как они соотносятся с философией и ее задачами.
Теперь перейдем к последствиям «информационной революции». В. И. Кудашов, как уже говорилось, справедливо обеспокоен стремлением «власть имущих» манипулировать сознанием масс. Но странно, что он при этом не замечает того, что его идеал человека, освобожденного компьютерами от «рутины мышления и языка», вполне вписывается в им же критикуемый дискурс информационного тоталитаризма. Представим себе подобное «счастливое общество». Здесь машины должны сами решать, что лучше, а что хуже для людей с их же, машинной, абсолютно разумной точки зрения. Люди же там предаются «потокам чувственных образов» и «чистой интуитивной деятельности», опустившись при этом фактически до уровня животных, во всяком случае, если глядеть на ситуацию глазами внешнего наблюдателя, а не вникать в «тонкости» потоков сознания этих человекоподобных существ, которые они сами, кстати, принципиально отказываются вербализовать. Упомянем теперь, что «машины» здесь не более чем коллективный псевдоним, как мы уже выяснили, машины лишены творческих, самодеятельных способностей, поэтому такое общество возможно только если за «разумными машинами» стоит группа людей — некая «технократическая элита», которая обеспечивает свое благополучие тем, что превращает всех остальных в полуживотных, не умеющих, да и не желающих самостоятельно мыслить и адекватно выражать свои мысли. При этом средства манипуляции сознания будут преподноситься не как инструменты подавления человека, низведения его до животного, а то и до вещи, а как общественное благо.
Собственно, это общество уже возникает, прямо у нас на глазах. Теперь в шоу или в спектакль, используя термин Ги Дебора, превращается все — теракты войны, кризисы; никто особо и не скрывает, что высокие рейтинги политиков достигаются за счет прессинга на общественное сознание, иногда, откровенно нечистоплотного, как, например, в случае с нападками Доренко на Лужкова; открыто говорится о том, что при подготовке рекламных роликов используются психотехнологии: психоанализ, НЛП и т.д. (подробное и впечатляющее исследование современных технологий манипуляций сознанием и их социальных и антропологических последствий можно найти в книге С.Г. Кара-Мурзы «Манипуляция сознанием»). Это новая форма тоталитаризма, которая идет на смену старым, она научилась рядиться в словеса о правах человека и самоценности личности, но суть ее прежняя — тотальное подавление большинства ради блага «избранного меньшинства» Хотя так ли уж это ново? Кажется, Оруэлл замечал, что победа в Германии Гитлера совпала с появлением радио; когда динамик пришел в каждый дом, тогда речи Гитлера получили общенациональный резонанс (разумеется, речь идет не о том, что технические средства плохи сами по себе, а лишь о том, что они не должны попадаться в руки тех, кто охоч до «влияния на сознание»).
Итак, сегодня как нельзя более актуальна борьба с тенденциями информационного тоталитаризма. Сделать это при помощи отказа от здравого смысла и от логики, как предлагает В. И. Кудашов, мы уверены, нельзя, хотя бы по той простой причине, что архитекторы «нового, дивного мира», то есть манипуляторы сознанием к этому и стремятся. Исследователи технологий «манипуляций сознания», к примеру, тот же С.Г. Кара-Мурза однозначно заявляют — одна из основных техник манипуляции основывается на разрушении логики и критического мышления, на погружение человека в хаос и абсурд (нагромождение противоречивых точек зрения, активизация сильнейших инстинктов и подсознательных страхов). И наоборот — истинный, а не обывательский здравый смысл, способность к критическому мышлению , наличие продуманных убеждений и нравственное здоровье — крепкий заслон перед манипуляцией сознанием, которая, повторим, и строится на эскалации алогичности, на разжигании страстей, эмоций, иррациональных позывов (посмотрите любую телерекламу — где тут «использование ограниченности логики», про которое говорит В. И. Кудашов? Налицо прямо противоположное — внушение совершенно нелогичных вещей — например, что настоящий мужчина только тот, кто покупает данный одеколон! Логика при этом может быть как раз оружием против такого внушения). Естественно, мы не отрицаем границ рационального познания, наличия сверх- и внерациональных способов постижения бытия, но, согласитесь, убеждать современного человека в этом как раз и не нужно, иррационализм — самое распространенное, чрезвычайно модное в наши дни мировоззрение. Самое время сказать о другом — напомнить о достоинстве разума, о его возможностях, о наличие и разумной составляющей в мире и в самом человеке. Правда, это сделать очень трудно, славить ум в наши дни — значит, быть «белой вороной». Но без этого просто невозможно противостоять угрозе ниспадения общества в регулируемый хаос информационного тоталитаризма. И кому как не философу взять на себя этот труд — ведь, философия, не будем забывать об этом — любовь к мудрости и при всех своих сомнениях и метаниях предполагает все же опору на разум.