Вопрос о периодизации истории евразийства 20-х — 30-х годов, казалось бы, не самый существенный вопрос современных евразийских исследований. На первый взгляд, если он и имеет значение, то разве что для более удобного изложения истории евразийской группы в учебных курсах, учебных пособиях и т.д. Однако, мы полагаем, что это — заблуждение, дело в том, что правильная периодизация классического евразийства неразрывно связана с адекватным философским осмыслением феномена классического евразийства в его исторической динамике. Причем динамика эта имеет своими причинами как внутреннюю логику развития самих евразийских идей, так и взаимодействие их с современным им мировоззренческим «климатом»; и то, и другое, думается, не может не интересовать исследователя евразийства.
Разумеется, подобные попытки уже предпринимались. Среди современных исследователей существуют несколько разных мнений по поводу периодизации истории евразийского движения 20-х — 30-х годов. К примеру, один из наиболее известных специалистов С. С. Хоружий выделяет в евразийстве 20-х — 30-х годов три периода. Первый, по Хоружему, продолжался с 1921 года по 1925 год, это период собственно классического евразийства, когда движение возглавляли его основатели Савицкий, Трубецкой и другие, и основные «евразийские события» разворачивались в Восточной Европе и Берлине. Второй период начинается, по Хоружему, с 1926 года, когда в движение пришел Л. П. Карсавин и продолжался он до 1929, когда Л. П. Карсавин порвал с евразийством. Это период «карсавинского» евразийства, и теперь центром евразийства становится Париж. Третий период продолжался с 1930 года до конца 30-х годов, и он может быть охарактеризован как период расколов и угасания движения1.
Данная периодизация Хоружего получила распространение в современной литературе. Однако, как нам представляется, она не свободна от недостатков. Прежде всего, многими исследователями признан тот вывод, что начало евразийства следует относить не к 1921 году, когда вышел первый евразийский сборник («Исход к Востоку. Предчувствия и свершения. Утверждение евразийцев», София), а к 1920 году, когда увидела свет работа Н. С. Трубецкого — будущего основателя и теоретика евразийства «Европа и человечество», где были высказаны многие фундаментальные идеи евразийского цивилизационного подхода2. Собственно, «Исход к Востоку» был своего рода реакцией на «Европу и человечество» Трубецкого3. Далее, вряд ли можно согласиться с С. С. Хоружим в том, что с приходом в евразийское движение Л. П. Карсавина в 1925 году тот сразу же становится его лидером и центр движения перемещается в Париж. Л. П. Карсавин был кооптирован в руководство евразийского движения с большим трудом, его «евразийскому покровителю» — П. П. Сувчинскому пришлось преодолеть сопротивление Трубецкого и Савицкого и компромиссным решением было принять Карсавина лишь в качестве «спеца», поскольку движению был нужен философ4. До 1926 года Карсавин не был даже кооптирован в высший орган движения «Совет евразийства» (это произошло лишь после его переезда в Париж и знакомства с Савицким и Араповым)5. В 1926 на 1 съезде Совета евразийцев был избран еще один руководящий орган — политическое бюро, куда Карсавин не был включен (хотя он сохранил свое место в Совете). И в том же 1926 году на съезде евразийской организации Парижа Карсавин, по его словам, отказался от активного участия в Совете6. Можно отчасти согласиться с тем, что с 1926 года центр евразийства переместился в Париж. С 1926 по 1929 год география евразийских изданий, действительно, делает резкий крен в сторону столицы Франции (там вышли два евразийских манифеста «Евразийство. Опыт систематического изложения» (1926), "Евразийство (формулировка 1927 года), 5, 6, 7, 8, 9, 10 выпуски «Евразийских хроник», 35 номеров газеты «Евразия»). Хотя, и мы это подчеркнем, весь этот период продолжали выходить евразийские издания в Праге и в Берлине («Евразийский сборник», Прага, 1929 год, «Евразийские хроники» (выпуск 3, 4, Прага, 1926), «Евразиец» Выпуск 1, 1929 год, Брюссель). Кроме того, работа евразийцев не исчерпывалась, конечно, издательской деятельностью. В период, который Хоружий характеризует как «парижский», активно действовал евразийский семинар в Праге (под руководством П. Н. Савицкого), который по свидетельству крупного историка евразийства Н. Ю. Степанова обладал гораздо большим значением и авторитетом в эмиграции, нежели кламарский семинарий Л. П. Карсавина7. Как уже указывалось, в 1926 году в Праге же прошел и 1 съезд Совета евразийства. Наконец — и это, думаем, имеет решающее значение — в «Евразийских хрониках» парижского периода и в двух вышеназванных манифестах, выпущенных в Париже, проводилась идеологическая линия, которая была выработана еще основателями евразийства (Савицкий, Трубецкой и другие) и к которой Карсавин не имел прямого отношения.
Л. П. Карсавин безраздельно господствовал лишь в «Евразийском семинарии» в Кламаре и в газете «Евразия», но это относится лишь к 1927–1929 годам и весь этот период наряду с карсавинским евразийством продолжает существовать не менее значимая линия Савицкого, Ильина, Алексеева и Трубецкого, которая с 1929 года отмежевывается от «левого евразийства» Карсавина, Сувчинского, Святополк-Мирского и Эфрона и продолжает существовать, медленно угасая, все 30-годы. Исходя из этого можно с большой долей уверенности утверждать, что было бы неверным выделять для деятельности Л. П. Карсавина целый период в истории евразийской группы 20-х — 30-х годов, при этом еще и не делая разницы между пониманием евразийства у Карсавина в 1926 -1927 годах, когда он фактически стоял на позициях «первоначального», «правого» евразийства Савицкого и Трубецкого, лишь фундируя его положения при помощи своей специфической версии философии всеединства, и пониманием евразийства у Карсавина периода 1927–1929 годов, когда он, наряду с Сувчинским, Святополк-Мирским и некоторыми другими евразийцами стал создателем «левого», «пробольшевистского» евразийства.
Еще одну периодизацию истории евразийства 20-х — 30-х годов предлагает другой видный его исследователь С. М. Половинкин. В противоположность Хоружему С. М. Половинкин выделяет в истории евразийства два периода — классический (1921–1929), когда были наиболее активны такие представители евразийства как Трубецкой, Савицкий, Сувчинский, Флоровский, Вернадский, Ильин, Алексеев, Никитин и «чекистский» (1929 — конец 30-х годов), когда, по Половинкину, были наиболее активны Карсавин, Святополк-Мирский, Малевский-Малевич, Чхеидзе, Хара-Даван, Эфрон, Арапов8.
С этой периодизацией нам тоже трудно согласиться. С. М. Половинкин в данной работе не разъясняет, что он имеет в виду под понятием «чекистский», но если речь идет о деятельности под колпаком советской разведки — ОГПУ и об активном внедрении в среду евразийцев агентов ОГПУ, то это началось еще в 1924 году, когда руководители евразийства, и, прежде всего, Савицкий взяли курс на пропаганду евразийских идей в СССР с целью свержения либо внутреннего перерождения коммунистического строя. Именно к этому времени относится знаменитая операция «Трест» — чекистская мистификация, жертвами которой стали руководители евразийства (например, тот же Савицкий)9. Если же имеется в виду возникновение левого евразийства, в среде которого активно действовали агенты ОГПУ, то оно сформировалось в 1927–1928 годах (Евразийский семинарий в Кламаре), громко заявило о себе в газете «Евразия» (1928–1929), а после 1929 года фактически уже не порождало оригинальных идей (хотя организация левых евразийцев «Союз за возвращение на Родину» существовала и в 30-х годах), так как его идейные лидеры отошли от движения ( Л. П. Карсавин в 1929 году разорвал с евразийством и «ушел в науку», Д. Святополк-Мирский вступил в 1931 году в Компартию Великобритании и затем вернулся в СССР, П. Сувчинский в начале 30-х годов перешел на троцкистские позиции).
Но самый главный, существенный недостаток периодизаций Хоружего и Половинкина, как нам представляется, состоит в том, что в качестве критерия периодизации в них выбраны внешние признаки — приход в движение того или иного лидера, отношения евразийцев и советской разведки. Тогда как мы убеждены, что таковой критерий должен отражать прежде всего внутреннюю, идейную эволюцию самого евразийства 20-х — 30-х годов, а уж потом внешние факторы. А эволюция эта представляла собой путь от философской и культурологической школы до политической организации, опирающейся на своеобразную идеологию, основанную на тезисах концепции, выработанной в «научный», "философский период.
Один из крупных историков евразийства А. В. Соболев в ряде блестящих работ о раннем евразийстве справедливо указывает на то, что «в первоначальном замысле евразийство должно было представлять собой некую „лабораторию“ по выработке историософских и культурологических идей…»10 и таковым оно и было первые годы своего существования. Лишь потом оно превратилось в политическое движение и политическую идеологию11. И, собственно, именно так — как группу ученых-культурологов, философов и богословов их и восприняла эмигрантская публика после выхода в свет первого их сборника «Исход к Востоку». Показателен в этом смысле отзыв митрополита Антония (Храповицкого), где он называет евразийцев ни много — ни мало современными Хомяковыми, Киреевскими и Аксаковыми12. Собственно, политизация евразийства, стремление его идеологически и политически влиять на ситуацию в СССР с целью трансформации диктатуры пролетариата в православно-евразийскую идеократию (инициатива тут исходила прежде всего от наиболее энергичного и политически амбициозного лидера евразийства — П. Н. Савицкого, но дело не только в активности и «политизированности» Савицкого, но и в самой сути евразийского миросозерцания, ориентированного на деятельностное отношение к жизни), послужило причиной для разрыва Г. В. Флоровского с евразийством и его последующей критики евразийства (особо подчеркнем, что и в знаменитой своей критической работе — «Евразийский соблазн» Флоровский не отрицает научной значимости евразийства, он подчеркивает, что за евразийством — правда своевременно и глубоко поставленных вопросов)13. Надо сказать, что Флоровский был в этом не одинок. Против политизации евразийства протестовал и такой зачинатель евразийства как Н. С. Трубецкой. Он, правда, не разрывал до поры до времени связь с группой, как Флоровский, но не оставлял надежды повернуть политизацию вспять. В одном из писем к Савицкому он писал: «мы становимся политиками и живем под знаком примата политики. Это — смерть».14 Итак, первым периодом классического евразийства был период первоначального или «научного евразийства», когда евразийская группа ориентировалась не на политическую деятельность, а на выработку оригинальных, прежде всего культурологических и историософских идей.
Можно утверждать, что уже 1923 года, когда из группы вышел после Флоровский, стали выпускаться периодические издания, вскоре — в 1925 году появился «спонсор группы» — англичанин Сполдинг15, благодаря которому издательская и пропагандистская деятельность группы существенно расширилась, и — что самое главное — начались попытки Савицкого, Арапова и других евразийцев наладить связь с антикоммунистическим подпольем в СССР, берет свой отчет второй "политический период в истории евразийства 20-х — 30-х годов16. Нельзя отрицать, конечно, что и в этот период продолжалась напряженная теоретическая и научная деятельность: именно тогда к евразийцам примыкает оригинальный правовед Н. Н. Алексеев (1926), философ и историк средневековья Л. П. Карсавин (1925 год), литературовед и литературный критик Д.П. Святополк-Мирский, богослов, музыковед, культуролог В. Ильин, поэт С. Я. Эфрон и многие другие. К евразийской теории добавляются философская концепция цивилизации и государства как симфонической личности (Л. П. Карсавин), учение о государстве и праве, включающее концепции правообязанностей, гарантийного государства, идеократии (Н. Н. Алексеев, П. Н. Савицкий, Н. С. Трубецкой), евразийской историософии, где особая роль отведена Монгольскому периоду и Московскому царству (Г. В. Вернадский, П. Н. Савицкий, Н. С. Трубецкой, Э. Хара-даван), учение о хозяйстве, альтернативное капитализму и госсоциализму (П. Н. Савицкий), евразийское учение о литературе (П. Н. Савицкий, Д.П. Святополк-Мирский).
В то же время евразийство приобретает явные черты политической организации. Окончательно оформляются евразийские организации в различных городах Европы: в Праге, в Париже, в Лондоне?в Вене, в Афинах, в Белграде, в Варшаве, в Брюсселе и т.д. Активно стали издаваться периодические издания «Евразийский временник», «Евразийские хроники», посвященные агитационной работе евразийцев. В евразийском книгоиздательстве выходят книги, предназначенные для аудитории в СССР, например, «Наследие Чингис-хана» И.Р. (Н. С. Трубецкого). Наконец, возникает руководящий орган евразийства — Совет евразийства, куда входили Савицкий, Трубецкой и Сувчинский, в 1926 году происходит первый съезд руководства евразийского движения. Процесс политизации заходит так далеко, что евразийцы занялись конспирацией. Исследователь В. Козовой отмечает, что в евразийском движении с 1924–1925 годов воцарился «стиль подпольщины, укрывательства тайн и секретов, культ обязательных кличек, которые на секретных заседаниях был и присвоены руководством движения его участникам»17.
Евразийцы активно пытаются завязать связь с подпольем в СССР (с каковой целью СССР тайно посещают Савицкий, Арапов, Малевский-Малевич) и в связи с этим становятся жертвами «игры» советской разведки ГПУ, известной как "операция «Трест» (естественно, никакого разветвленного подполья во второй половине 20-х в СССР не было, а «подпольщиков» изображали из себя переодетые чины ГПУ) В открытых публикациях евразийцы предсказывают скорый крах большевиков и предостерегают от опасности «уклона в западничество» постбольшевистского правительства, что может привести к распаду России и превращению ее в сателлита Запада. Тайно евразийцы деятельно готовятся занять место большевиков, создать ядро будущего «правящего слоя» постсоветской России (его массовость предполагалось обеспечить внутрироссийскими силами — молодыми комсомольцами и командирами Красной армии). В архиве Савицкого были обнаружены даже списки евразийских учреждений, которые предполагалось создать в посткоммунистической России18.
Разоблачение «Треста», произошедшее в 1927 году19, крах надежд на скорое падение большевиков и обусловили возникновение «левого крыла» в евразийстве и раскол движения, произошедшие на третьем этапе его истории. В 1926 году в Кламаре начинает работать Евразийский Семинарий под руководством Карсавина. Сначала он оставался в русле «правых» евразийских идей, но уже со следующего 1927 года его участники начинают подвергать ревизии некоторые положения первоначального «правого евразийства» (прежде всего, о «переходном характере» советской цивилизации и скором ее крахе и замене цивилизацией евразийски-православной и о полной несовместимости русской религиозной мысли и философии марксизма). С 1928 по 1929 год в Париже выходит газета «Евразия», ставшая рупором этого «левого» ответвления евразийства. Савицкий, Трубецкой и Алексеев открещиваются от него (Трубецкой в письме в редакцию «Евразии», Савицкий и Алексеев в брошюре "О газете «Евразия» (газета "Евразия не есть евразийский орган)). После 1929 года левое евразийство сходит на нет, его лидеры (Сувчинский, Карсавин, Святополк-Мирский) отходят от евразийства (хотя это не означает отсутствия эвристической ценности в идеях левых евразийцев, которые, к сожалению. до сих пор мало оценены и поняты, при всей их глубине, оригинальности и даже неослабевающей актуальности). Это — период раскола в евразийстве: формально он ознаменовался выступлением Савицкого, Алексеева и Трубецкого против левого евразийства ( и ответом на их обвинения Карсавина), фактически, он наметился уже в 1927 года и целый год подспудно зрел в Евразийском Семинарии в Кламаре. На наш взгляд, раскол в евразийстве, повторимся, был вполне закономерен и те авторы, которые его связывают с деятельностью агентов ГПУ в среде левых евразийцев, думается, проявляют тут наивность. Начиная с 1923 года евразийская группа жила ожиданием падения большевиков в СССР и перехода к активной деятельности по формированию нового, евразийского «правящего слоя» в постсоветской России. Н. Н. Алексеев в своих работах тех лет даже подводил теоретическую базу скоро «падения большевиков»20, но особые надежды вселяли в евразийцев контакты с «внутрисоветским подпольем». Когда эти иллюзии рухнули, политическая деятельность евразийского движения стала терять смысл. И оставалось лишь либо вернуться к «чистой науке» (чего евразийцы как группа и движение не сделали и сделать не могли после такого энергичного "рывка в политику, хотя ряд евразийцев в конце концов так и поступили, к примеру, князь Трубецкой), либо принять советскую цивилизацию как естественную преемницу православно-российской и русской и начать работать на благо своей Родины, поменявшей название и флаг, но не изменившей сущность. Этот второй путь и был путем левого евразийства и показательно, что по нему пошел прежде всего Л. П. Карсавин — человек, который, как показывают современные документы, более всего относился со скептицизмом с играм евразийцев с «подпольщиками» из ГПУ21. В свете этого приобретает особый смысл и возвращение лидеров «левых» в ССР и даже превращение их из евразийцев в коммунистов (мы не можем судить насколько они при этом не кривили душой и не поступали против своих взглядов). Возможно, это следствие решения принять Россию такой, какой она стала, при всех своих «теоретических счетах» с «новым миром».
Наконец с 1930 года начинается новый период — угасания евразийства. Оставшиеся «правые» во главе с Савицким восстанавливают сеть евразийских организаций, чуть было не рухнувшую во время «раскола», продолжают выпускать периодические издания, книги, даже образуют Евразийскую партию, призванную заместить Коммунистическую партию после падения большевиков. Но все это уже, как заметил С. М. Половинкин, «жизнь после смерти»22. Очевидно, что политических перспектив евразийство уже не имело. Режим в СССР был силен как никогда, несмотря на террор и «чистки». Кроме того, большевизм сам стал перерождаться в некий «консервативный», «русский коммунизм». Из советской жизни стали исчезать именно те черты, которые критиковали евразийцы, и которые, по их мысли, должны были подорвать изнутри власть большевиков и открыть путь для новой, «почвенной», «национальной» власти. Сталин распустил «Общество воинствующих безбожников» Е. Ярославского и стал медленно, но верно менять отношение государства к Русской Православной Церкви, репрессии 30-х годов уничтожили наиболее одиозных и кровавых и что самое главное — космополитичных и русофобских большевиков из «ленинской гвардии» — Троцкого, Бухарина, Каменева, в советскую пропаганду стали вводиться образы и символы русской национальной истории: князья, полководцы; были свернуты дикие педагогические эксперименты, расцветшие в первые годы после революции, и, наконец, сама программа большевиков дополнилась тезисом «построения социализма в одной стране» — большевистского коррелята евразийского тезиса самобытного и независимого пути развития. Вернувшийся в СССР национал-большевик Н. В. Устрялов замечал, что некоторые речи Сталина сильно напоминают ему евразийские тезисы23. Неожиданно для правых евразийцев — так и не захотевших это признать — режим большевиков сам переродился в «околоевразийском» направлении, так что все разговоры о будущем постбольшевистском, евразийском правительстве обессмысливались… Конец евразийства как политического течения на тот актуальный момент был в общем-то предрешен.
Итак, исходя из развития евразийства как системы идей и как политического движения, мы предлагаем разделить историю евразийства 20-х — 30-х годов на четыре главных этапа:
1 — этап научно-теоретического, философского евразийства (1920–1923 годы)
2 — этап политического классического евразийства (1924 — 1927 годы)
3 — этап раскола евразийства и возникновения левого евразийства (1927–1929 годы)
4 — этап угасания евразийства (1930- конец 1930-х годов ).
Эта наша периодизация, полагаем, отражает изменение приоритетов в среде евразийцев начала прошлого века, а также подспудную связь евразийства — эмигрантского течения, наиболее чутко отзывавшегося на жизнь в СССР, с эволюцией советского государства и общества.
1С. С. Хоружий Карсавин, евразийство и ВКП//Вопросы философии 1992 №2, с.78
2в частности об этом см. С. М. Половинкин Евразийство и русская эмиграция// Н. С. Трубецкой История. Культура. Язык М., 1995 с. 738
3см. С. М. Половинкин Евразийство //Русская философия. Малый энциклопедический словарь М., 1995
4см. А. В. Соболев Полюса евразийства //Новый мир 1991 №1, с. 181; несмотря на то, что А. В. Соболев не придает этому факту должного значения и говорит о возрастающем влиянии Карсавина с 1924 года, мы склонны акцентировать внимание на данном факте
5см. об этом А. В. Соболев Своя своих не познаша. Евразийство: Л. П. Карсавин и другие (конспект исследования)//Начала №4, 1992, с.55
6Россия и Запад. Приложение. Из протокола допроса Л. П. Карсавина 8 августа 1949 года//Вопросы философии 1992 №2, с. 86
7Н. Ю. Степанов. Попытки практической работы евразийцев в Европе, как политической организации в 1920-х — 30-х годах . Доклад прочитанный на 3 Гумилевских чтениях, 8–10 июня 1999 года, г. Москва; размещен в Интернете, на сайте «Гумилевика» по адресу www.gumilevica.kulichki.net
8С. М. Половинкин Указ. соч., с. 173
9см. об этом см. об этом А. В. Соболев Своя своих не познаша. Евразийство: Л. П. Карсавин и другие (конспект исследования)/ Начала №4, 1992, с.55; см. также подробный рассказ об операции «Трест» в книге Б. Прянишников «Незримая паутина. ОГПУ-НКВД против белой эмиграции» М., 2004, вопросу связей евразийцев и «Треста» там посвящен отдельный параграф, который так и называется «Трест» и евразийцы", см. с.с. 129–132 указ. изд.
10см. А. В. Соболев К вопросу о внутренних трениях и противоречиях в евразийстве 20-х годов//Россия 21. Научный и общественно-политический журнал №5 2002 года, с. 172, см. также А. В. Соболев Полюса евразийства //Новый мир 1991 №1, с. 181
11об этом же пишут Л. И. Новикова и И. Н. Сиземская: «Выход из движения П. М. Бицилли и Г. В. Флоровского — тех, кому оно было обязано разработкой философских основ -… означало для него переход в новое качество … в нем резко усилился идеологический аспект» см. Л. И. Новикова И. Н. Сиземская «Евразийский искус»//Мир России — Евразия. Антология. М., 1995, с. 8
12см. об этом в статье А. В. Самохина «Исторический путь евразийства как идейно-политического течения»//Он-лайн альманах «Восток» №3 (15) март 2004 года (www.situation.ru).
13см. об этом в А. В. Соболев К вопросу о внутренних трениях и противоречиях в евразийстве 20-х годов//Россия 21. Научный и общественно-политический журнал №5 2002 года, причем, А. В. Соболев расценивает это так, что Г. В. Флоровский сохранил верность первоначальному «научному евразийству».
14письмо Н. С. Трубецкого к П. П. Сувчинскому и П. Н. Савицкому от 9 сентября 1925 года//цит по А. В. Соболев Своя своих не познаша. Евразийство: Л. П. Карсавин и другие (конспект исследования//Начала 1992 №4)
15см. об этом И. Исаев Евразийство: идеология государственности//Общественные науки и современность Москва, 1995 №5, с. 43
об это м же пишет Ю. Колобова в статье "Исход к постомодернизму: Сувчинский и музыка// Вестник Евразия №3 (22) 2003 с. 22: "…после 1924 года, когда от движения отошел Флоровский, евразийство важнейшей задачей провозгласит распространение своих идей не столько в эмиграции, сколько в Советской России.. ".
16цит. по Ю. Колобова "Исход к постомодернизму: Сувчинский и музыка// Вестник Евразия №3 (22) 2003 с. 22
17см. об этом статью С. М. Половинкина «Евразийство и русская эмиграция»//Трубецкой Н. С. История. Культура. Язык М., 1995 с.с. 753–756
18см. об этом Б. Прянишников Незримая паутина. ОГПУ-НКВД против белой эмиграции М., 2004, часть первая, параграф "Саморазоблачение «треста» , с.с. 159–164
19см. статью Алексеева «Евразийцы и государство»
20Россия и Запад. Приложение. Из протокола допроса Л. П. Карсавина 8 августа 1949 года//Вопросы философии 1992 №2 с. 87
21С. М. Половинкин «Евразийство и русская эмиграция»//Трубецкой Н. С. История. Культура. Язык М., 1995 с. 762
22см. об этом в статье А. В. Самохина "Исторический путь евразийства как идейно-политического течения//Он-лайн альманах «Восток» №3 (15) март 2004 года (www.situation.ru).