Теория евразийской цивилизации была создана представителями социально-философской и культурологической школы евразийцев (Н. С. Трубецкой, Р. О. Якобсон, Г. В. Вернадский, П. Н. Савицкий, Н. Н. Алексеев, Л. П. Карсавин). Высокий научный потенциал, заданный этой концепции ее создателями, обеспечил ее актуальность вплоть до наших дней. Обращение к ней необходимо при разрешении вопроса о цивилизационной идентичности России. Более того, сегодня есть политические силы, которые считают, что эта концепция имеет шансы стать основой национальной идеи России. Обратимся же к наследию евразийцев.
Евразийская цивилизация понималась ими как совокупность народов, существующих в месторазвитии Евразия и объединенных общим местоположением, историей, культурными тенденциями, хотя и разных по происхождению, языкам, религиям. Месторазвитием Евразия (Россия-Евразия) евразийцы называли территорию, приблизительно совпадающую с землями Российской Империи и СССР. Евразийцы отмечали, что разделение этой территории на европейскую и азиатскую части по Уральским горам не оправдано географически: и до Уральских гор, и после мы наблюдаем сходные ландшафты, климат, флору и фауну. В то же время есть серьезные отличия между географически-климатическими условиями территории бывшего СССР и Восточной и Западной Европы — до границы СССР теплые зимы и прохладное лето, мозаично-дробный ландшафт, после границы СССР холодные зимы и жаркое лето и протяженная равнина.
Главная особенность месторазвития Евразия — флагоподобное строение. Подобно горизонтальным полосам на флаге, здесь с севера на юг чередуются сплошные зоны тундры, леса, степи и пустыни. Причем степь играет роль связующего звена на евразийском пространстве (схожую роль в западном месторазвитии выполняет Атлантический океан).
Месторазвитие не просто некий внешний ареал, в котором развивается цивилизация, это часть симфонической личности цивилизации, ее тело. Отсюда влияние условий месторазвития на жизнь народов, в нем живущих, в нашем случае, народов евразийских.
Поскольку тундра и пустыня слабо заселены, то основу народов Евразии составляют народы Леса и Степи. В основном это славянские (русские, украинцы, белорусы) и туранские (тюркские, финно-угорские и монгольские) народы. Сосуществование в одном геополитическом пространстве, предполагающее тесную связь хозяйственной и политической жизни, наложило на них отпечаток. При всех различиях их религий, антропологических типов, происхождения, евразийцы находили и существенные сходства между ними. Прежде всего, антропологические типы евразийских народов кажутся чуть ли не противоположными только если брать крайних представителей цепочки этих типов, например прибалтов и узбеков. Если же брать соседние типы, например прибалтов, белорусов, украинцев, северных русских, южных русских, татар, башкир, казахов, узбеков, то вся цепочка типов образует «антропологическую радугу», где один тип постепенно и естественно «перетекает» в другой. Языки Евразии хотя и принадлежат к разным языковым семьям, но имеют схожие тенденции, прежде всего, в области фонологии. Н. С. Трубецкой и Р. О. Якобсон разработали концепцию «языкового союза», который в отличие от «языковой семьи» объединяет языки не по признаку происхождения, а по признаку месторазвития. Ими подробно изучен евразийский языковой союз.
Наконец, несмотря на религиозные различия народов Евразии, и для православных славян, и для тюркских мусульман, и для буддистов-бурятов и монголов свойственны переплетение религии с бытом (так называемое бытовое исповедничество), стремление строить государственную политику и жизнь не на корыстных интересах, а на идеях (идеократия), восприятия жизни как судьбы, предопределенной высшей силой (религиозный фатализм).
Исходя из этого, евразийцы делали неожиданный вывод. Подобно тому, как географически Россия-Евразия есть не Европа, и не Азия, и не их пересечение, а особая территория — Евразия, и народы Евразии не делятся на европейцев (славяне) и азиатов (туранцы), все они евразийцы. Основоположники теории евразийства много сделали для того, чтобы показать неевропейскую, евразийскую природу самого русского народа. Вопреки официальной русской историософии, которая сложилась в эпоху правления Романовых под влиянием западнических концепций и возводит русских только к восточным славянам, исключая иную идентичность русских, кроме европейской, евразийцы указывали и на «туранские», восточные корни русских. Евразийцы отмечали, что в жилах русских течет кроме славянской, и тюркская, и финно-угорская, и даже монгольская кровь, язык русских полон татарских заимствований, русская политическая традиция даже самими европейцами признается не столько европейской, сколько восточной, азиатской, религия русских — восточное христианство, православие более мистично, иррационально, чем христианство западное и этим напоминает религии Востока. Евразийцы считали, что русские должны избавиться от плена западнических идей, осознать, что они не являются европейцами и никто в Европе их таковыми и не считает, принять свою близость к восточным народам и исходить из нее в политике.
Эти географические и культурные особенности евразийской цивилизации диктуют ее историческое, политическое и экономическое своеобразие. Прежде всего, в месторазвитии Евразия с древних времен наблюдается тенденция к политической интеграции. Периоды политической раздробленности Евразии были относительно краткими и на них приходилось самые драматические события евразийской истории: междоусобные войны, экспансия внешних врагов («замятня великая» в Орде в 14 веке, гражданская война 1918–1921 годов, наше время), периоды евразийского единства были относительно долговременными и характеризовались государственным могуществом, устойчивой экономикой, расцветом культуры (Золотая Орда, Московское царство, Российская Империя, СССР). Легко заметить, что в месторазвитии «Запад» ситуация совершено противоположная: и в средние века, и в Новое и новейшее время пространство Европы тяготело к раздробленности, к существованию множества обособленных национальных государств. Евразийская теория объясняет этот факт тем, что территория месторазвития Запад представляет собой совокупность локальных географических мирков, где естественным образом возникают мелкие национальные государства, территория месторазвития Евразия — бескрайняя равнина, которая словно предполагает одну имперскую государственность. Как отмечал П. Н. Савицкий, сама природа евразийского пространства препятствует сепаратизмам и принуждает к взаимообщению народов, потому что южные, степные области, где возможно скотоводство и отчасти земледелие, но нет лесов, не могут вести полноценную хозяйственную жизнь без северных областей, где очень много ценной древесины, и полезных ископаемых, но мало земель, пригодных для сельского хозяйства.
Далее, в Евразии всегда существовало сильное, авторитарное государство. Попытка установить в Евразии демократию западного образца обречена закончиться распадом Евразии, социальным хаосом. Евразийский правовед Н. Н. Алексеев отмечал, что демократия есть удел малых государств Запада, евразийское, равнинное месторазвитие и сами масштабы евразийской государственности предполагают сильную и централизованную власть. Добавим, что суровый климат и постоянная внешняя угроза не могли не сформировать здесь устойчивой коллективистской ментальности.
Наконец, великие государства евразийского пространства всегда носили религиозный, идеократический характер. Религия здесь определяла все стороны жизни общества. В Монгольской Орде это могла быть любая религия: вспомним, что Чингисхан требовал от подчиненных, чтоб они верили в каких-либо богов или Бога и не терпел безбожия, видя в нем признак нравственного и духовного разложения, свойственного изнеженным оседлым цивилизациям. Поэтому в Монгольской Империи одинаковым покровительством пользовались все религии — и шаманизм, и ислам, и христианство. Московское царство было подчеркнуто православным государством, видевшим в православии национальную идею, что выразилось в знаменитом тезисе монаха Филофея «Москва — Третий Рим». Даже подданными Московского царства становились по религиозному признаку: татарские мурзы, принимавшие православие, получали всю полноту политических прав. Петербургская Империя хотя и превратила церковь в подразделение государства, все же оставалась религиозной державой, вспомним, что официальным девизом России Романовых был тезис Уварова «Православие. Самодержавие. Народность». Единственное исключение — атеистический СССР, скорее, подтверждает правило. Евразийцы отмечали, что марксизм в России превратился в своеобразную псевдорелигию со своими догмами, священными книгами, «церковью». Отметим, что религиозность народов Евразии, в отличие от других ее черт, необъяснима в рамках геополитики и географии, это «врожденное» свойство их культур, сближающее их с народами Востока и отличающее от народов Запада.
Итак, евразийская цивилизация есть совокупность славянских и туранских народов, живущих в месторазвитии Евразия и объединенных исторической судьбой и сходствами культуры и жизнеустройства. Для евразийской цивилизации на всех этапах ее развития — от Золотой Орды до СССР — были свойственны тенденции к объединению и созданию сверхдержавы, коллективизм, сильная власть, господство религиозного (как минимум, псевдорелигиозного) идеала — идеократия.
Можно выделить несколько исторических периодов евразийской цивилизации. Первый- государства кочевников (с первого тысячелетия до н. э. до 14 века н.э.), когда последовательно сменяли друг друга империи скифов, гуннов и монгол. Правящим слоем там были кочевники, идеологией — язычество.
Евразийцы уделяли особую роль государству монгол — Золотой Орде, указывая на геополитическую преемственность Орды и Московского царства, на связь их политических традиций (идеократия, служилое государство), на антизападный характер их внешней политики. Кроме того, евразийцы, не отрицая разрушительности для Руси монгольского нашествия, видели и положительную роль вхождения Руси в Орду на правах улуса: выбор был между ордынцами, известными веротерпимостью и уважением ко всем религиям, и западными рыцарями, стремившимися окатоличить Русь. Выбрав Орду, князь Александр Невский спас русское православие и саму Русь. По мнению евразийцев, Орда стала тем коконом, который дал возможность сформироваться будущему русскому государству, защищая его от враждебного Запада.
Второй период — эпоха русского владычества в Евразии (с 14 века по 1917 год). Это русские государства: Московское царство и Петербургская империя Романовых. Московское царство для евразийцев, как и для славянофилов — высшая точка развития русской истории. Но если славянофилы подчеркивали православный характер Московского царства, то евразийцы подчеркивают при этом его геополитическую и государственную преемственность с Монгольской Ордой. Московское царство собрало все те земли, которые ранее входили в состав Золотой Орды (в этом смысл знаменитого тезиса Трубецкого «в 14 веке ханская ставка переехала в Москву»), Московское государство подобно ордынскому воплощало собой модель служилого государства, где все, начиная с крестьян и кончая аристократией, служат царю (или хану) и где подбор правящего слоя осуществляется в зависимости от приверженности той или иной идее — будь то православная монархия или признание хана правителем, данным Небом. Это модель противоположна западному государству того времени с его договорными отношениями между феодалами и королем и феодалами и вассалами и значительной ролью происхождения («крови») при подборе правящего слоя.
Период Российской Империи евразийцы оценивали негативно, называя его «романо-германским игом». По их мнению, Петр отказался от евразийской идентичности, попытался насадить западную культуру и политические традиции. Благодаря реформам Петра, русские стали осознавать себя не последним православным царством, а культурной провинцией Европы, к другим, туранским народам Евразии относиться не как к союзникам и братьям, а как к «варварам». Наконец, произошел раскол в самом русском обществе: дворянство стало чувствовать себя европейцами в «Азии», простонародье стало воспринимать свою собственную аристократию как иностранцев. Итогом стала Октябрьская Революция, которую евразийцы понимали как стихийный ответ русского народа и других народов Евразии на насильственную европеизацию. Она открыла третий, советский период истории Евразии. Революция Октября 1917 года, по мнению евразийцев, объективно была национально-освободительной, она свергла немецкую династию, триста лет правившую Россией, прозападный правящий слой, вырвала страну из пут западного капитала, которые, все более стягиваясь, превращали наше отечество в неявную колонию Запада. Но драма Октябрьской Революции была в том, что ее возглавили коммунисты — сторонники радикальной западной идеи, не видевшей специфику России и неправильно трактующей даже сам смысл евразийской революции. Подчиняясь воле евразийского пространства к новому объединению, большевики восстановили Россию как сверхдержаву, создали сильное, авторитарное, идеократическое государство — вопреки своим теориям интернационализма, антигосударственичества и западоцентризма. Евразийцы воспринимали как полезные находки многие новшества, принесенные революцией — федерализм, однопартийную систему, комсомол, Советы. Позитивным евразийцы считали и то обстоятельство, что правящий слой теперь формировался из представителей всех народов и сословий Евразии. Евразийцы видели в этом возвращение к подлинно евразийским тенденциям Московского царства, когда, по выражению Савицкого, «в Кремле звучала татарская речь». Однако евразийцы резко критиковали сами идеи коммунизма, считая их ложными и не подходящими к Евразии с ее культурной спецификой. Они предсказывали, что это несоответствие евразийского духа и западнической марксистской идеи рано или поздно погубит СССР. Они надеялись, что после новой «Смуты», когда Запад постарается воспользоваться дезинтеграцией евразийского пространства в своих целях, Евразия возродится, вобрав все лучшее от советского прошлого, но вооружившись при этом новой аутентичной евразийской идеологией, опирающейся на ценности традиционных религий Евразии — православия, ислама и буддизма. Евразийцы не ошиблись в той части прогноза, которая касалась распада СССР, хочется думать, что и оптимистическая часть прогноза — о возрождении величия России-Евразии также оправдается.