Метаморфоза праздника: возвращение женщины

МЕТАМОРФОЗА ПРАЗДНИКА:

ВОЗВРАЩЕНИЕ ЖЕНЩИНЫ

1.

Международный женский день 8 марта — один из любимых праздников в СССР, да и в современной России. Более того, это один из немногих советских праздников, который продолжает отмечаться на государственном уровне почти во всех бывших союзных республиках, правда, кое-где под другим названием (так, в Узбекистане он называется День матери). Попытки отменить его «как пережиток советского прошлого» в некоторых государствах постсоветского пространства (Армения, Литва, Латвия, Туркмения) закончились ничем. Народ упорно продолжал праздновать 8 марта, даря женщинам цветы и подарки, устраивая вечеринки в трудовых коллективах и в семейном кругу, так что власти, в конце концов, уступили. В Армении 8 марта вернули в перечень государственных праздников в 2001 году, в Литве - в 2002, в Латвии — в 2007, наконец, в Туркмении — в январе 2008-го после прихода к власти нового президента Гурбангулы Бердымухамедова. Отменен он только в Эстонии, но и там о 8 марта помнят, неизменно его отмечают, и уже неоднократно раздавались голоса о возращении этого праздника в реестр государственных. В 2001 году этот вопрос даже выносился на голосование в эстонском парламенте, но не получил одобрения большинства (хотя, как язвительно отмечали журналисты, даже те депутаты, которые голосовали против, в день 8 марта подарили своим коллегам по парламентской работе — женщинам цветы). Так что возможно, скоро и Эстония присоединится в этом к своим соседям. Не может не удивлять живучесть данного советского праздника, который удержал свои позиции даже в странах, переживших радикальную десоветизацию. Думаю, эта живучесть связана также с тем, что праздник этот пережил значительную метаморфозу.

Праздник 8 марта, как известно, был задуман как день борьбы женщин за свои права. Существует два распространенных мнения по поводу его возникновения. Согласно первому, которое разделяется феминистским движением Запада, праздник отмечается в честь нью-йоркских женщин-текстильщиц, которые 8 марта 1857 года организовали манифестацию женщин-работниц с требованиями равных с мужчинами условий и оплаты труда. Впрочем, ряд историков, в том числе и зарубежных, отрицают сам факт такой манифестации и уверяют, что это - легенда, придуманная западными феминистками в годы «холодной войны», чтобы лишить праздник 8 марта ассоциаций с коммунистическим движением. Согласно второму мнению, которое было официальным в СССР, Международный женский день был учрежден по предложению Клары Цеткин на Второй международной женской социалистической конференции в Копенгагене в 1910 году. Правда, первоначально он праздновался не 8 марта, а 2, 9, 19 марта, и даже 12 мая. Международный день стали связывать именно с 8 марта лишь в 1914 году. А когда в 1917 году работницы Петрограда 8 марта по новому стилю (23 февраля по старому) организовали демонстрации с требованиями хлеба и мира, которые через несколько дней вылились в Февральскую революцию, социал-демократы всех стран стали праздновать день женской солидарности именно 8 марта. В СССР с самого основания государства 8 марта становится официальным праздником, но при этом он оставался рабочим днем и первоначально, кстати, назывался не международный женский день, а День Работницы. Конечно, тогда он имел характер исключительно политический. В этот день активистки женского движения устраивали демонстрации, на которых несли плакаты, осуждающие образ женщины только лишь как жены и матери. Лозунгом этих демонстраций был призыв «Долой кухонное рабство!». Этим определением — «кухонное рабство» обозначалось традиционное положение женщины как хранительницы домашнего очага. В своих выступлениях на демонстрациях, а также в газетах, по радио празднующие с восторгом рассказывали о достижениях советских женщин, о том, как женщины осваивают некогда мужские профессии — шоферов, летчиков, трактористов, врачей, преподавателей высшей школы, о том, как женщины борются с «пережитками прошлого», с отношением к ним как к существам, подчиненным мужчинам. Официальные поздравления работниц со стороны деятелей партии и правительства, как замечают современные исследователи, также были лишены камерности и лиризма, каковые стали свойственны поздравлениям с женским днем в 1970–1980-е г.г. Лидеры партии и государства подчеркивали, что поздравляют не всех женщин, а работниц — представительниц некогда угнетенных классов рабочих и крестьян (и это было естественным для «пролетарского государства», поздравлять всех женщин — значило бы поздравлять с днем солидарности трудящихся женщин жен и дочерей бывших фабрикантов, дворян и т.д.), и не как женщин, а как борцов за политическое равноправие с мужчинами. Празднование 8 марта тогда могло сопровождаться действиями, чрезвычайно эксцентрическими даже с точки зрения современного человека. Так, с 1925 года в СССР действовало общество «Долой стыд!», члены которого считали стыд «буржуазным предрассудком» и маршировали по улицам совершенно голыми. Такие голые колонны вполне могли в 1920-е годы идти вместе с восьмимартовским шествием работниц-комсомолок.

Феминистские мотивы не исчезли из праздника 8 марта и в 1930-е годы, когда официальная пропаганда продолжала прославлять женщин-полярниц, женщин-летчиц, женщин-трактористок, лишь были удалены наиболее экстремальные ее формы: вместо голых юношей и девушек, марширующих с транспарантами «Долой стыд!», по улицам во время государственных праздников маршировали подтянутые физкультурники и физкультурницы. Однако в конце 1930-х годов начинаются сначала подспудные, а затем все более явные изменения в общественном сознании и государственной политике. Партия и государство берут курс на укрепление семьи, на возрождение, конечно, в определенных рамках, патриархальных, консервативных ценностей. Открываются магазины модной одежды для женщин, и вообще на место мужеподобной труженицы первых годов советской власти идет женщина, гордая своей красотой, желающая нравиться мужчинам. Принят запрет на аборты и затруднена процедура развода, чтобы остановить распад семей и снижение деторождения. Наконец, в пропагандистский пантеон возращена фигура женщины-матери. После войны патриархальный дух еще усиливается: теперь для женщины уже не зазорно быть домохозяйкой, полностью посвятить себя мужу и детям, образы таких жен и матерей появляются в советском кинематографе, потеснив женщин-работниц и ударниц. На место нарочито упрощенным, грубоватым отношениям между мужчиной и женщиной, которые должны были подчеркнуть равноправие полов в 1920-первой половине 1930-х приходит возрожденная галантность: женщинам подают пальто, целуют ручки, называют их во всяком случае вне работы не по партийному: «товарищ», а по старорежимному: «сударыня», «дама».

Смысл праздника 8 марта также меняется: теперь это именно чествование женщины, которая сохраняет свою женственность в сложной современной жизни. С. 1965 года праздник становится выходным днем, а в 1970-е приобретает те черты, которые он имеет и сейчас: в преддверие 8 марта женин поздравляют в трудовых коллективах, делают им подарки и устраивают в честь их вечеринки, а в сам праздничный день представительницы прекрасного пола принимают поздравления от родных и близких дома, где мужчины стремятся освободить их от домашнего труда и соревнуются в исполнении их желаний. То есть праздник полностью поменял свое идеологическое значение. Не случайно феминистски теперь с такой яростью нападают на 8 марта, обвиняя сложившуюся в СССР и существующую до сих пор в России традицию празднования женского дня в «унижении женщины», в помещении женщины в старые патриархальные рамки, в пропаганде нового порабощения женщин под красивые слова «о любимых, очаровательных и желанных»…

2.

Иногда эту метаморфозу объясняют тем, что к послевоенному времени женщина в СССР фактически получила уже все те права, что и мужчина, так что теперь ей можно было и вспомнить о том, что она женщина… Нельзя спорить с тем, что в СССР, действительно, было сделано многое для равноправия полов: женщины получили возможность обучаться в высших учебных заведениях, наряду с мужчинами, занимать ответственные должности, заниматься наукой, овладевать мужскими профессиями. Охрана здоровья женщины и ребенка стала государственной заботой в Советском Союзе. Сейчас принято сравнивать положения в СССР и в США, дабы посмеяться над советским уровнем жизни, так вот, оплачиваемые отпуска по уходу за ребенком американские женщины получили лишь … в 1996 году, да и то они там не превышают одного месяца и имеются не на всех предприятиях. По сравнению с советскими длительными декретными отпусками это просто издевка, а не социальная помощь. Но тем не менее проблемы в положении женщин, конечно, существовали и в СССР. Они там и решались — без экстравагантных выходок, свойственных для западного феминизма, а спокойно, по деловому, в рабочем порядке. Казалось бы, ничто не мешало оставаться 8 марта пусть не праздником общественной солидарности, которая в позднесоветском предельно этатистском обществе была затруднена, но праздником государственной поддержки советской женщины. (тем более настоящие феминистски никогда не удовлетворяться достигнутым уровнем свобод). Но 8 марта превращается из праздника политических деклараций и отчетов, в народный праздник, прославляющий женственность. Важно осознать, что эта метаморфоза отражала метаморфозу всей советской цивилизации.

Цивилизация эта возникала как невиданный социальный эксперимент и именно с этим был связан авангардный и эпатирующий характер культуры 1920-х годов. Классики марксизма так и не оставили подробного описания социалистического и коммунистического общества, обозначив лишь его абрис, политический и экономический фундамент. В трудах Маркса, Энгельса, да и Ленина не было описано: какими должны быть при коммунизме и даже при социализме искусство, организация науки, дома, отношения между мужчинами и женщинами. Молодые и страстные адепты коммунизма, мечтавшие построить за считанные годы светлое гармоничное общество на месте разрушенной Российской империи, стремились в ходе множества экспериментов выяснить это сами. Отсюда и молодежные коммуны 1920-х годов, и футуристические картины на перекрестках, и общество «Долой стыд!» и теория «стакана воды». Люди 1920-х были мечтатели и романтики, во многом оторванные от реальной жизни, витающие в облаках утопий. На смену им в 1930-е приходят люди дела, практики, государственники и общественники, проведшие индустриализацию и коллективизацию, отбросившие мечтания о мировой революции и построившие в общих чертах наш российский евразийский социализм — не как плацдарм для европейской революции, а как базис для сытой здоровой жизни дальнейших поколений русских и дружественных им народов Великой России. В 1930–1950-е годы, в эпоху великого Сталина, СССР из космополитического экспериментального проекта стал Россией, не только геополитическим, но и культурным наследником предыдущих индивидуаций российской цивилизации — Московского царства и Петербургской империи. Прекращение гонений на православие, возвращение в официальную галерею героев великих русских национальных деятелей, реабилитация классической русской литературы — это только короткий перечень этапов возрождения российской державы под красным революционным флагом. Причем, в этом заслуга не только Сталина, хотя если бы этот поворот Октября в национальное русло не обрел достойного вождя, может, он бы и не завершился так успешно. В это время огромные массы бывших патриархальных общинных крестьян были вырваны коллективизацией и индустриализацией из деревень и переброшены в города, и там — на советских предприятиях, в городских домах и квартирах они сумели воссоздать, конечно, с определенными изменениями, привычный им общинный и во многом патриархальный строй жизни. Этот строй предполагал и своеобразный «народный монархизм», фокусом которого стал — хотел он того или нет — И. В. Сталин.

И этот национальный консервативный поворот вернул России Женщину, прекратив западнические модернистские эксперименты по уничтожению полов и созданию некоего существа-«унисекс», предназначенного лишь для производственной деятельности и общественной работы. Также как он вернул России и Мужчину — воина, героя, добытчика, ведь согласно закону диалектики без одного не бывает другого.

И теперь, отмечая 8 марта, мы жители бывшего СССР, может, сами того не понимая, прикасаемся к еще одному не иссякающему живительному истоку советской цивилизации, парадоксально сочетавшей модернистский прорыв и консервативное упорство, модерн и традицию, эмансипацию и охранительство.

Рустем Вахитов