Борис Орехов — На трансцендентную злобу дня

Данный текст безразличен силам Света.
Данный текст безразличен силам Тьмы.
С. Лукьяненко

Не давая окончательно подернуться тиной уфимскому литературному болоту, снова мутит воду творческое объединение «Фантасофия». На этот раз коллективу редакции журнала «Бельские просторы» и лично главному редактору Ю. Андрианову бросает обличительную инвективу Александр Леонидов.

И тут нас поджидает первое феноменальное открытие, которое может легко поставить в замешательство даже искушенного читателя. Дело в том, что бросает свою инвективу Александр Леонидов не где-нибудь, а на официальном сайте ТО «Фантасофия»! Но ведь фантасофы не раз объявляли, что вовсе не пекутся о популярности своего сайта и вообще не считают Интернет-аудиторию достойной внимания. В ответ на упреки в том, что «Фантасофия» не прилагает никаких усилий, чтобы увеличить посещаемость сайта и сообщества в Живом журнале, лично председатель ТО Эдуард Байков заявил, что ему «некогда». Не до того, дескать, председателю. Нет времени на всякие шалости, вроде какого-то там Интернета, многомиллионные пользователи которого не представляют для «Фантасофии» и малейшего интереса.

Так что первая несуразность этого текста таится уже в форме его представления: хотят фантасофы, чтобы это обращение Леонидова было услышано или не хотят? Может быть, факт публикации на сайте, этой маргинальной площадке, сигнализирует о том, что текст «проходной», ничего особенного собой не представляющий, второсортный и читать его необязательно? Весьма вероятно. В таком случае хотелось бы напомнить Александру Леонидову о старом безотказном правиле: «Можешь не писать — не пиши». Незачем плодить второсортные тексты.

Но коль скоро текст уже вышел из под пера писателя, вглядимся в него повнимательнее. Называется он «Трансцендентная злоба „Бельских просторов“…», а основной его тезис в том, что «Бельские просторы» «творят Зло», то есть их деятельность направлена на «обрушение несущих конструкций бытия»; «Бельские» объявили войну мысли», «тщась изгнать всякую мысль, превратить литературу в мертвую игру мертвых форм». Короче говоря, журнал «Бельские просторы» становится в воображении писателя Леонидова практически персонажем готического романа. Свои откровения автор обильно удобряет терминами, призванными, как видно, придать опусу характер философского рассуждения. Особенно полюбилось Леонидову даже вынесенное в заглавие слово «трансцендентный». С этим сейчас уже довольно банально звучащим словом Леонидов опоздал лет на сорок. Ныне в моде другие квазиумные словечки: шизосемиозис, модус, иллокуция, пресуппозиция. А «трансцендентальным» дразнил псевдоинтеллигентов в своей бессмертной поэме еще Венедикт Ерофеев: «Тупой-тупой выпьет, крякнет и говорит: «А! Хорошо пошла, курва!» А умный-умный выпьет и говорит: «Транс-цен-ден-тально!» И таким праздничным голосом! Тупой-тупой закусывает и говорит: «Заку-уска у нас сегодня — блеск! Закуска типа «я вас умоляю!» А умный-умный жует и говорит: «Да-а-а… Транс-цен-ден-тально!..»¹

Из чего же сделан вывод о демонической природе «Бельских просторов»? Претензии Леонидова упираются, в основном, в финансовую сторону дела. Оказывается, участвующие во всемирном заговоре Зла против Добра (в смысле, «Бельских просторов» против «Фантасофии») писатели, «отгородив себе скромную финансовую резервацию (…) тратят всю свою энергию на сдерживание творческих порывов новичков». Очень странный тезис. Резервация, как известно — это «в Америке, Южной Африке и Австралии: места для насильственного поселения коренного населения страны».² То есть из слов писателя Леонидова следует, что злые люди совершают насилие над собой, ограждаясь в финансовом смысле от всего остального мира. Вполне возможно, что писатель Леонидов имел в виду совсем не это. Вполне допускаю, что писатель Леонидов хотел выразить какую-то непротиворечивую мысль (хотя и не могу гарантировать этого своему читателю), но получилось у него это неважно. Четче нужно выражать свои идеи и ответственней относиться к русскому языку писателю Леонидову. Скажем, в его обличительном монологе присутствует такая фраза: «Экзистенциональные мотивы поведения „литбироновщины“ ясны и, вроде бы, были разблокированы». Я ничего не понял. Что за очевидные да еще и экзистенциальные мотивы, которыми руководствуется эта ужасная «литбироновщина» и что, ради Кирилла и Мефодия, в этом контексте должен означать глагол «разблокировать»? Вроде бы «блокировать» — это ‘уменьшить (уменьшать) активность, парализовать чью-л. деятельность’,³ а приставка раз- меняет значение корня на противоположное. То есть выходит нечто вроде ‘паралич мотивов был отменен’. Кем и как отменен? Как вообще возможно блокировать и разблокировать мотивы с точки зрения лексико-синтаксической сочетаемости? Ответы на все эти вопросы современной лингвистикой пока не найдены.

Можно допустить, что Словарь русского языка или книгу по истории Америки писателю Леонидову не удалось купить, потому что ему не выдавали в журнале законно заработанный гонорар: «Так, привыкшая выдавать гонорары в журнале только „своим“ андриановская группа очень ревниво относилась к попытке людей „со стороны“ опубликоваться и получить гонорар». В этом высказывании имплицитно содержится положение о том, что «не своим» не только не дают печататься, но и неохотно выдают деньги за публикацию. Тут я должен признаться, что и мне случилось однажды напечататься в «Бельских просторах». Гонорар почему-то выдали. Объяснить это можно либо недосмотром злых сил, либо тем, что я давно примкнул к «бельской группировке». Только вот сам я, к сожалению, не имею об этом ни малейшего представления: договоров кровью не скреплял и на верность мировой дисгармонии не присягал. Может быть, бельскопросторская банда действует подобно некоторым творческим объединениям, без ведома и согласия людей записывающим оных в свои ряды? Но даже не это самое примечательное. Открыв тот же самый номер «Бельских просторов», в котором опубликована моя злосчастная статья, я обнаруживаю… рассказ председателя творческого объединения «Фантасофия» Эдуарда Байкова! Я не знаю, получил ли Эдуард Байков гонорар за свой рассказ. Гораздо более меня занимает другой вопрос: насколько фактом публикации в поносимом Леонидовым журнале председатель творческого объединения «Фантасофия» послужил сатане в деле «обрушения несущих конструкций бытия»? Если бы я состоял в ТО «Фантасофия», то непременно бы вынес этот вопрос на обсуждение на следующем же собрании. Все-таки председатель с виду миролюбивого (по крайней мере, так следует из речей Леонидова) ТО, регулярно подрывающий несущие конструкции бытия, — это как-то, знаете ли, непристойно.

Кроме обиды на то, что фантасофов и лично писателя Леонидова не пускают в «финансовую резервацию» обличитель бросает упрек в бойкотировании: «Андрианов — духовный масон, и реагирует на молодежь по масонскому принципу: «что нам не нравится, того не существует!» Масоны, пассаты и прочие погодные явления оставим в стороне, а вот вопрос о методах обращения с литературными противниками поставлен, как говорили в советские времена, товарищем Леонидовым очень своевременно. Действительно, участились случаи замалчивания. Вот, к примеру, издаваемый приснопамятным Эдуардом Байковым сборник «Уфимская литературная критика» несмотря на свое гордое «всеуфимское» заглавие почему-то ни в одном из своих выпусков не содержит материалов из единственного в регионе критического журнала «Гипертекст», хотя перепечатки из газеты «Истоки» встречаются там в изобилии. Не потому ли, что председатель Байков разошелся во взглядах с людьми, занимающимися «Гипертекстом»? Интересно, считает ли в таком случае Леонидов Байкова духовным масоном? Как бы там ни было, фантасофам на зеркало неча пенять.

Более всех пострадал от А. Леонидова Юрий Горюхин, охарактеризованный как «ерничающий над жизнью, над живыми духовный труп». Но этот труп однако же «неплохой стилист», а по мне так заимей «Фантасофия» хотя бы парочку таких трупов… извините: стилистов, они бы стоили всего остального ТО вместе взятого. Но вот незадача! Горюхин «создает формы, лишенные всякого смыслового содержания». Наверное, Леонидов просто не в курсе, что уже несколько веков как в эстетике не принято разделять форму и содержание. Содержание всегда заключено в определенной форме, а форма всегда содержательна. И если во всегда изысканной форме горюхинской прозы Леонидов не способен различить «содержание», то винить в этом ему следует только собственную художественную слепоту.

Что же противопоставляет Леонидов Горюхину, человеку «с раздробленным, сумеречным сознанием»? Оказывается, идеи: «Литература — такая, какую делал, скажем, Ф. М. Достоевский — живет идеей, содержанием». Здесь своевременно всплывает в памяти мудрое напоминание великого мастера слова В. В. Набокова о том, что «посредственность преуспевает за счет «идей».⁴ Именно посредственность и защищает Леонидов, пытаясь заменить ею Горюхина, у которого, заметим, ему не мешало бы поучиться художественному вкусу и чувству слова. Последние сомнения в том, что учиться — надо, отпали по прочтении фразы: «Горюхин скачет с предмета на предмет, начиная с защиты дарвинизма, затем перескакивает на Кондолизу Райс, потом еще куда-то — как русский бунт, бессмысленный и беспощадный». Горюхин, скачущий по мисс Райс в сочетании с банальнейшей из цитат — это далеко не самый яркий пример стилистически неудачных оборотов в небольшой, в общем-то, статье Леонидова.

Я не собираюсь защищать или оправдывать здесь позицию Ю. Андрианова и его коллег. Правда, сбивающиеся на фальцет представители ТО «Фантасофия», которых не пустили к «банальной кормушке», напоминают мне одного персонажа известной басни И. Крылова «Слон и моська», так что отсутствие реакции со стороны «Бельских просторов» мне почему-то кажется вполне естественным. Мне хотелось бы сосредоточиться на манере безответственности к языку (у людей, к слову, считающих себя писателями) и фактам, в которой господин Леонидов взялся высказывать свои претензии. В какой-то дикий фарс в духе дешевой романтики книг Лукьяненко о дозорах превратил свой выпад писатель Леонидов, примешав к личной обиде и мелким литературным разборкам трансцендентность, экзистенциальность, Добро, Зло, сатану и масонство. Вся его инвектива, не спросясь воли автора оказалась, по сути, полным аналогом той древнегреческой бурлескной поэмы, где боги с Олимпа направляются в гущу схватки между лягушками Вздуломордой, Сластолизой, Болотняником и мышами Хлебогрызом, Норолазом, Хлебоедом. Разыгралась фантазия, а вот мудрости не хватило. ¹ Ерофеев Вен. Москва — Петушки. — М.: Вагриус, 2001. — С. 28.
² Словарь русского языка: В 4-х т. / РАН, Ин-т лингвистич. исследований. — 4-е изд., стер. — М.: Рус. яз.; Полиграфресурсы, 1999. — Т. 3. П-Р. — С. 699. (другое значение слова «резервация» ‘сохранение чего-л., оставление в резерве’, не позволяет учесть деепричастие «отгородив»).
³ Там же. Т. 1. А-Й. — С. 99.
⁴ Набоков В. В. Рассказы. Приглашение на казнь. Роман. Эссе, интервью, рецензии. — М.: Книга, 1989. — С. 412.