Борис Орехов — Рец. на: Система языка: синхрония и диахрония: Межвузовский сборник научных статей. - Уфа: РИЦ БашГУ, 2009

Вузовские сборники научных трудов катастрофически теряют свою аудиторию. Выпускаемые мизерным тиражом (100 экз.) они достаются только авторам (по 1 шт. в руки), которые поступают аккурат как чеховский Тригорин: «Свою повесть прочел, а моей даже не разрезал». Их не читают студенты, не читают специалисты из других городов, потому что им просто негде взять книгу. В итоге учёные труды в сборниках прочитывают только технические редакторы и корректоры (если они, конечно, имеются), люди от филологических изысканий весьма далёкие. Эта ситуация во многом отражает не только снижение ассигнований на полиграфические возможности, но и общее падение уровня публикаций в такого рода изданиях, что, по всей видимости, и принудило ВАК ввести свой небезызвестный драконовский Перечень. Вот только после его введения смысл публикации в малотиражном вузовском сборнике практически исчезает. Вынести на широкое обсуждение в этих изданиях научные результаты решительно невозможно, а формальный статус такой статьи, учитываемой в отчётности или при защите диссертации, стремится к предельно малым величинам. Если помнить, что наука должна вести борьбу с неизвестностью, отвоёвывая у неё по крупицам достоверное знание, то, с какой стороны ни посмотри, вузовские сборники в этой войне фатально бесполезны, как воздушные шары в эпоху сверхзвуковых истребителей и баллистических ракет. Пожалуй, единственным показателем востребованности издания остаётся лишь его сериальность. К книгам, вышедшим в 3–4 или даже 8 выпусках доверия бессознательно испытываешь побольше, в силу воздействия модного сейчас в медиа-дискурсе концепта «стабильности».

С такими грустными мыслями мне пришлось открыть почти случайно попавший ко мне в руки сборник «Система языка: синхрония и диахрония», подготовленный сотрудниками кафедры общего и сравнительно-исторического языкознания Башкирского государственного университета. Я очень ценю эту кафедру, сам неоднократно публиковал работы в её изданиях, обсуждал на её заседании свою первую книжку, поэтому и решил стать внимательным читателем вышедшего сборника и тем отдать свой долг уважаемому научно-педагогическому подразделению. Есть опасение, что таких как я, тех, кто прочтёт эту книгу, будет всё же очень немного. При тираже в 100 экз. и обязательной рассылке, предписанной для башкирских изданий (29 экз.), в книге представлен 61 автор, каждый из которых должен получить по своему экземпляру. Что станет с оставшимися десятью неизвестно, но ясно, что они не сделают погоды, как и сколько-нибудь широкой аудитории, которая смогла бы оценить или воспринять изложенные в книге научные достижения. Издание не сериальное, выкладывать в Интернет его материалы не планируется. Что же обнаружит гипотетический читатель в этой книге, ставшей раритетом ещё до своего выхода в свет?

Конечно, подробно разобрать каждую статью не позволит недостаток места, поэтому я остановлюсь на первых 100 страницах (что составляет треть всего объёма книги) и сделаю несколько беглых замечаний о статьях, помещённых далее. Композиционно книга делится на шесть частей. В первом, вводном, разделе помещено две статьи. Первая, редакционная, полностью отведена рассказу о прошлом и настоящем кафедры общего и сравнительно-исторического языкознания Башкирского государственного университета, потому что, как значится в аннотации, сборник посвящается её 35-летию. Научный потенциал кафедры, без преувеличения, впечатляет. На ней работает при трёх кандидатах наук 7 докторов. Правда, в подготовке издания из них принимал участие только один. Особенно внушительно выглядит именно практический сухой остаток работы коллектива: «Системный семантический словарь русского языка» Л. М. Васильева и «Атлас русских говоров Башкирии» под ред. З. П. Здобновой. Эти книги — плод многотрудной работы, на которую уходит иногда не просто не один десяток лет, но и вся жизнь учёного. Лингвогеографический проект внушает даже большее уважение — на его нужды в своё время удалось мобилизовать, что всегда непросто, очень различных учёных, у каждого из которых была своя специфическая область интересов. Преданность делу со стороны З. П. Здобновой и понимание важности задачи со стороны сотрудников кафедры трудно переоценить.

Вторым номером в разделе идёт статья проф. Л. Г. Саяховой, также посвящённая кафедре, но уже рассматривающая это подразделение не в научной, а в педагогической плоскости. Статья, к сожалению, не убеждает. Она повторяет многое из сказанного в предыдущем материале (списки читаемых курсов), повторяет сама себя, часто заклинательно. Так, в пределах первого абзаца дважды можно встретить эпитет «уникальный», а в четвёртом «огромный вклад» кафедры через четыре строки будто бы поддерживается «большим вкладом», который встретится на той же странице ещё раз, двумя абзацами ниже. Все эти повторения очень напоминают черты рекламных текстов, которые, как неоднократно отмечалось, сходны по приёмам с текстами магическими. Но ни магии, ни рекламе современный учёный не верит. А верит он фактам и проверяет их интерпретации. Какие же факты изложены в статье проф. Саяховой? «Созданный Л. М. Васильевым “Системный семантический словарь русского языка” (том I. — “Гилем”, 2006) является большим вкладом не только в теорию, но и в практику лингвистического образования» (с. 9). В чём заключается подразумеваемый вклад — не уточняется. А стоило бы. «Системный семантический словарь» Васильева — это фундаментальная разработка в области русской предикатной лексики, базирующаяся на своеобразной, но очень продуманной концепции семантики, описанной учёным в его теоретических трудах. Книга действительно значительная, но вот как использовать её в образовательном процессе не ясно, потому что без специальной подготовки и знакомства с теоретическими выкладками Васильева даже специалистам работать с этим словарём сложно. Утверждение проф. Саяховой повисает в воздухе. Далее в статье приводится «телефонный справочник» защитившихся диссертантов (причём фамилия Б. Т. Ганеева на с. 10 напечатана с ошибкой), но весь этот довольно сухой перечень не иллюстрирует заявленного «большого вклада» в образовательную систему Республики, а сделанное в финале резюме представляется надуманным. Кроме того, странное впечатление производит манера проф. Саяховой говорить о себе то в первом (с. 9), то в третьем лице (с. 11). При этом роль кафедры общего и сравнительно-исторического языкознания в подготовке научно-педагогических кадров как раз несомненна, вот только Л. Г. Саяхова не сумела представить её в выгодном свете, ограничившись довольно общими фразами и списками.

Следующий раздел, самый обширный в книге, именуется «Общее и русское языкознание», и материалы в нём следуют, по выражению Ожегова, в «упорядоченном беспорядке» алфавитного перечня авторов. Открывает раздел статья магистранта А. В. Агафоновой «Фразеологические единицы семантического поля понимания». После очевидных обобщений, касающихся расплывчатости границ термина «фразеологическая единица», содержащихся, пожалуй, в любом учебнике по лексике, автор переходит к описанию собранного материала в согласии с классификацией предикатов, предложенной проф. Л. М. Васильевым. Любопытно, что в приводимом обзоре мнение А. И. Молоткова цитируется по книге А. И. Молоткова, а после противоположных по смыслу слов В. В. Виноградова почему-то следует ссылка на книгу В. Н. Шанского. И дело даже не в том, что уместнее было бы цитировать академика по его собственной книге, а в том, что с инициалами Николая Максимовича Шанского произошла какая-то странная метаморфоза. Восприятие сообщаемого А. Агафоновой, к сожалению, затруднено и другими опечатками, рождающими казусы, вроде: «Большим разнообразием коннотаций отличаются базовые предикаты понимания, как нецеленаправленные <…>, так и нецеленаправленные» (с. 14). Интересна побочная задача статьи выявить причины непонимания фразеологизма, хотя на этом пути автору не удалось достичь серьёзных результатов, и он ограничился довольно очевидными наблюдениями, вроде «к ошибочной интерпретации ведет и слишком буквальное восприятие фразеологизмов» (с. 15). Общее впечатление венчают и примеры русских фразеологизмов, почерпнутые, наряду с текстами С. Аксакова, М. Лермонтова и А. Толстого, из произведения Дж. Сэлинджера «Над пропастью во ржи» (с. 14). Теоретические положения и выводы статьи не вызывают возражений в силу их общепринятости и очевидности.

Статья З. С. Ахматьяновой «Обогащение словаря учащихся младших классов как показатель развития личности» также не может быть названа ни новаторской, ни даже проблемной. Насыщенный высказываниями, вроде «слово, с одной стороны, является строительным материалом, с другой — это грамматически оформленная единица языка» (с. 19), то есть такими, смысл которых сам собой разумеется, текст З. С. Ахматьяновой может быть признан с любой точки зрения вполне бесполезным.

Гораздо более любопытна в хорошем смысле «рекламная» статья З. В. Баишевой «О частотных словарях судебных выступлений А. Ф. Кони», в которой всем немногочисленным читателям сборника «Система языка: синхрония и диахрония» представляются составленные автором словари речей известного юриста. Не совсем ясно, как эти справочники (судя по отсутствию в списке использованной литературы, неопубликованные) могли бы быть задействованы в заявленной выработке «практических рекомендаций для юридической ораторики» (с. 21), но то, что такого рода словари оказались бы полезны специалистам, если не юридического, то лингвистического профиля, несомненно. З. В. Баишевой удалось остроумно продемонстрировать это, проведя доказательную цепочку от частеречного состава лексики к выводу «о преимущественном использовании говорящим повествовательного типа речи» (с. 23) в обвинительных выступлениях. Правда, аналогичный вывод можно было бы сделать и с помощью менее затратного пути непосредственного наблюдения над текстами без составления специального словаря, но лингвистический потенциал разработки, тем не менее, наличен. Отметим только неоднозначность решения проблемы стилистической отнесённости анализируемых слов путём ссылки на словарь Ушакова, который отражает всё же лексическую систему более поздней эпохи, чем время деятельности А. Ф. Кони.

В статье Р. Р. Башаровой «Речевые модели в прозе конца XX века», написанной зрелым научным языком, содержится ряд интересных обобщений, касающихся актуализации в современной литературе устной речи и некоторых пунктуационных приёмов. Обескураживает то, что в работе не приведено ни единой текстуальной иллюстрации из прозы заявленного периода. Остаются вопросы и касающиеся смыслового наполнения таких важных для концептуальной основы статьи терминов (?), как «смещённая лексика» и «колеблющееся состояние слова».

Профессор Л. М. Васильев в своей статье «Общая структура семантического поля предикатов воздействия» представил сокращённый вариант раздела своего уже упоминавшегося словаря, ограничившись скупыми, но тонкими замечаниями о тенденциях в организации описываемого фрагмента лексической системы: «Предикаты второго типа <нейтральные к оппозиции по способу воздействия - Б. О.> не имеют обычно переносных значений» (с. 31).

Р. Ф. Газизова и А. В. Силиванец в статье «Когнитивная функция языка как основа семантической систематизации лексики» с помощью некоторых общих соображений и конкретных примеров пытаются убедить читателя, что когнитивный подход способен стать основой для классификации лексики. Всё это напоминает настойчивые попытки попасть в помещение за незапертой дверью, а в утверждениях, вроде «нынешняя эпоха развития лингвистики — это, бесспорно, эпоха семантики, которая является центральной в языке как средстве общения» (с. 34) любой узкий специалист, кажется, по праву мог бы заменить семантику на фонетику, морфологию, синтаксис или текст по своему выбору.

Статья Г. Р. Гариповой озаглавлена «О множественности картин мира…». Многоточие, наверное, призвано заинтриговать читателя, но дальнейший текст обнаруживает только интенсивную увлечённость автора книгой О. А. Корнилова «Языковые картины мира как производные национальных менталитетов», содержанием которой (кстати, отсутствующей в списке литературы) Г. Р. Гариповой, по всей видимости, очень хотелось поделиться с читателями.

Первая треть статьи Р. В. Гарифуллиной «Особенности функционирования латинизмов в научной терминологии» зачем-то посвящена пересказу общеизвестных фактов об истории латинского языка, хотя в первом же абзаце говорится, что все эти сведения в подробностях можно почерпнуть в Лингвистическом энциклопедическом словаре (с. 41). Остальной текст тоже ни о каких особенностях функционирования латинизмов не сообщает, зато даёт возможность насладиться превосходным со стилистической точки зрения сочетанием: в статье о латинизмах, в которой на с. 43 специальное место уделено использованию римских цифр (правда, не в научной терминологии, а на циферблатах часов), собственно римские цифры передаются старомодным способом — через кириллические буквы: «Ш» вместо «III» и «П» вместо «II». Завершается статья не очень ясно откуда взявшимся оптимизмом: «Таким образом, латинизмы, функционирующие в русском языке, свое назначение реализуют в полном объёме и, несомненно, займут достойное место и в будущем» (с. 44). Хочется поддержать бодрый настрой автора и пожелать латинизмам дальнейшего успешного функционирования.

А. Ф. Гершанова в статье «Ценностная составляющая художественного концепта в свете когнитивного анализа текста» сопоставляет общеязыковые и художественные концепты, делая вывод об индивидуальности ценностной составляющей последних. Это положение, однако, вступает в противоречие с дальнейшими рассуждениями автора на материале прозы В. Набокова: «Отрицательной этической оценкой автор в тексте маркирует все, что относится к аду, состоянию тоски, несчастья, одиночества» (с. 46). Строго говоря, трудно представить себе иную ситуацию в отношении любого другого прозаика, так что заявленное своеобразие описанного положения вещей требует дополнительной аргументации.

Ещё одна посвящённая картине мира работа принадлежит Б. Н. Егоровой и называется «Концепт пространства в русской языковой картине мира». Не менее трети текста посвящено здесь пересказу относящейся к пространству части книги Е. С. Яковлевой «Фрагменты русской языковой картины мира» (1994). Автор статьи довольно некритично излагает высказанные в монографии положения, в частности, принимает противопоставление двух высказываний, одно из которых представляется для русского языка естественным, а второе сомнительным: «“Вдали веднеется <так! — Б. О.> завод; при сомнительности *Вдали расположен завод”, — пишет Яковлева» (с. 49). В этом случае теория вступает в прямое противоречие с фактами, и сколь бы ни казалась эта конструкция сомнительной обоим языковедам, в реальной речевой практике она встречается: «Справа от развязки вдали расположен известный в России завод ТРЗ»¹, «Вдали расположен посёлок Тылай»² и даже как будто специально отвечающий на сомнения Е. С. Яковлевой пример «Вдали расположен небольшой рыбоперерабатывающий завод»³. Когда же Б. Н. Егорова доходит до собственных исследовательских выкладок, они оказываются разочаровывающе тривиальными: «Прямое направление движения обозначается наречием прямо, обратное — наречием обратно» (с. 52).

Т. П. Засухина в статье «Языковая игра как главный принцип создания заголовков в современной российской прессе» на оригинальном материале (2003— 2007 годов) совершенно справедливо рассуждает об усилении тенденции языковой игры в газетном жанре заголовка. Печалит только то, что никакой из выводов исследователя не может претендовать на новизну, а в предшественниках у Т. П. Засухиной состоит весьма длинный библиографический список, автором полностью проигнорированный: Т. П. Засухина пишет о языке СМИ так, будто делает это впервые: без единой ссылки на научную литературу по вопросу, как уже было сказано, весьма обширную.

Та же пикантная особенность отличает и работу одного из редакторов сборника В. Л. Ибрагимовой «Роль когнитивного опыта человека в формировании образа языка». Фактически это методическая статья, излагающая необходимые этапы знакомства с иностранным (польским) языком (место в генеалогической классификации, фонетика, графика, лексика, грамматика, текст), и при этом блестяще демонстрирующая, насколько просто можно обойтись в таких традиционных областях, как языковая дидактика, без модных когнитивных терминов, удаление которых в порядке мысленного эксперимента из текста совершенно никак его не обедняет.

Статья Г. Ф. Ивановой «Семантическое описание некоторых предикатов мнения в современном русском языке» выгодно выделяется на уже описанном фоне высоким научным уровнем, постановкой и решением осмысленных лингвистических проблем, уместностью ссылок и примеров. К сожалению, такие, казалось бы, базовые для научных текстов свойства жанра соблюдены, мягко говоря, далеко не во всех статьях сборника. Единственное небольшое исправление, которое можно было бы предложить авторам и редакторам — это несколько иное (ставшее уже вполне привычным в лингвистической литературе) оформление книги Анны Зализняк в пристатейной библиографии: «Зализняк Анна А.» вместо «Зализняк А. А.», чтобы избежать путаницы с трудами академика А. А. Зализняка.

Название статьи Н. А. Илюхиной «АСП как семантическая парадигма (об интеграции семасиологического и когнитивного подходов в изучении лексической системы)» позиционирует материал как системно-методологический, но сам текст производит впечатление гораздо более локального по решаемым задачам и содержательно, за исключением ряда научных реверансов, кажется, не выходит за рамки описания ассоциативно-семантического поля «конь», а исторические экскурсы в семасиологию и когнитологию выглядят не более чем факультативной надстройкой.

А. Б. Камалетдинова и Е. А. Яковлева дали своей статье заглавие «Иноязычные заимствования в современных СМИ: реальные языковые факты и явления», в котором интригующее значение эпитета «реальные» так и остаётся неясным. Статья содержит описание обозначенного в заглавии лексического класса, правда методика поиска его единиц авторами не раскрыта (а ведь именно от этой методики будет зависеть полнота и качество описываемого материала). Недоумение вызывает ссылка на поисковую систему Яндекс как на источник определения слова. Такая метода равнозначна ссылке на каталог библиотеки (коим, по большому счёту, и является поисковая машина) вместо конкретной книги в её фондах. Но странно другое: при всей очевидности и уместности использования в этой работе такого инструмента как Национальный корпус русского языка, этот инструмент оказался исследователями не востребован. Отметим также, что самоочевидный вывод из описания по-своему богатого и интересного материала, выраженный в согласии с тезисом М. А. Кронгауза мог бы быть гораздо содержательнее.

Встреча с лирическим славословием, вроде «фразеология является золотой сокровищницей родного языка» (с. 80), с которого начинается статья З. С. Каримовой «Антонимичность» фразеологизмов в прозе А. Гилязева» всегда вызывает чувство настороженности. К сожалению, оно подтверждается и в данном случае. Глубина вывода о том, что фразеоантонимия «является очень действенным стилистическим приемом» (с. 83), вполне соответствует содержательной наполненности статьи, а главная загадка (при чём тут именно А. Гилязев и чем его проза принципиально отличается от любой другой) остаётся неразрешённой.

Добротным, хотя и заведомо незавершённым описанием семантического наполнения соответствующих слов следует признать статью О. П. Касымовой «Общее и индивидуальное в семантической структуре слов сад и лес». Некоторые сожаления вызывает разве что отсутствие разграничения между семантической системой языка вообще и теми сугубо художественными (подчас окказиональными) смыслами, которые проявляют себя в поэтическом словоупотреблении.

Любопытное методологическое исследование под названием «Слово и образ. О роли визуализации в теоретической лингвистике» выполнил профессор университета в Ольштыне А. Киклевич. Его научный уровень явно превосходит многие вошедшие в сборник работы. Киклевич ставит проблему графического представления лингвистических данных и обобщений, анализируя факторы, детерминирующие это явление.

В этом месте, достигнув стостраничного рубежа, я вынужден прервать подробную характеристику книги и перехожу к по необходимости беглым и отрывочным заметкам. Сделанная выборка вполне репрезентативна, и дальнейшие сюжеты рецензируемой книги можно представить, самостоятельно спроецировав сказанное выше, на оставшиеся 200 печатных страниц.

Третий раздел именуется «Психолингвистика и социолингвистика», в котором мы видим несомненную удачу редакторов сборника — статью классика психолингвистической субдисциплины, А. А. Залевской. Помимо прочего статья внушает уважение списком литературы в 8 наименований, в котором перечислены исключительно работы А. А. Залевской.

Следующий раздел «Диалектология» большей частью вдохновлён самоотверженным трудом З. П. Здобновой по составлению упоминавшегося выше словаря.

Раздел «История языка» выгодно отличается от «Общего и русского языкознания» сравнительно достойным научным уровнем. Так, работа Н. В. Пятаевой «Концепт “дар” в древнерусском языке» содержит основательное исследование означенной проблемы на индоевропейском уровне. Правда, не очень солидно выглядит присутствие в списке литературы по этой проблеме Б. А. Рыбакова (что особенно заметно в сочетании с названием «Велесова книга» — авторитет этого историка, не подвергающийся сомнению в других областях исторического знания, для мифологии и лингвистики не велик) при отсутствии имени К. Уоткинса и его переведённой на русской язык статьи «Аспекты индоевропейской поэтики», на очень большую свою часть посвящённой именно понятию дара в индоевропейской протокультуре.

На этом фоне большое недоумение вызывает статья Е. Н. Мансветовой «Символика элегической поэзии Е. А. Баратынского». Дело даже не в её литературоведческом предмете. Языковедению не только не запрещено поверять своей алгеброй традиционно отведённые для литературоведения области исследования, но даже сама история науки показывает, что именно в лингвистике находили опору пренебрегаемые теорией литературы перспективные филологические субдисциплины стилистика и стиховедение. Проблема со статьёй состоит в том, что она как раз в худших традициях литературоведения насыщена тем, что называется «литературоведческой болтовнёй», из которой полностью состоит её первый абзац. Кроме ничем не подкреплённых (в статье нет ни одной ссылки на источники и литературу) и довольно сомнительных суждений (о роли природных образов-символов в поэзии) там встречается и попросту непонятное, но наукообразное словосочетание «семантическая краткость». Однако Е. Н. Мансветова не даёт времени задуматься, что может означать этот термин (?) и обрушивает на читателя следующее восхитительное с методологической точки зрения положение: «Анализ материала лексики природы позволил выделить следующие смысловые сферы поэтических символов в элегиях Е. А. Баратынского» (с. 237) Что за анализ, с каких позиций был проведён? По какому основанию было предпринято деление лексических единиц? Каковы были критерии отбора («лексика природы» — это, мягко говоря, расплывчато)? И наконец какие тексты Баратынского, взятые из какого издания, стали материалом для работы? Ведь с текстологией Баратынского всё ой как непросто, а выбор издания может существенно повлиять как на количественные, так и на качественные данные, не говоря о том, что не худо было бы указать, насколько сплошная выборка материала производилось для «анализа». Напрасно мы будем искать ответы на эти вопросы в статье Е. Н. Мансветовой. В целом статья производит впечатление шутки, хотя желание посмеяться над собратьями-литературоведами (впрочем, их есть в чём упрекнуть) нельзя счесть достоинством.

В последнем разделе «Этнолингвокультурология» представлены работы максимально широкого профиля, что отчасти связано с расплывчатостью и неконкретностью (по крайней мере, в понимании авторов сборника) понятия «лингвокультурологии». Так, в статье Э. Р. Хамитовой «Метафора и концепт: взаимодействие в аспекте лингвокультурологии» слово «лингвокультурный» появляется лишь в последнем абзаце и выглядит не более чем легковесной попыткой оправдать заглавие. По сути же весь материал не более чем очередное возвращение к изжёванной теме определения термина «концепт».

Обобщая сказанное приходится высказать взвешенное отрицательное мнение о рецензируемой книге. Несмотря на присутствие работ высокого научного уровня, сборник на очень большую свою часть состоит из откровенно поверхностных и невнятных статей, заслуживающих низкой оценки. Трудно сказать, почему так вышло. Может быть, сказалось упомянутое невнимание высшего научного состава кафедры к изданию или по-человечески понятная поспешность в его подготовке. Остаётся надеяться, что имеющая достойные научные традиции кафедра в будущем более внимательно отнесётся к составлению выходящих под её маркой изданий, а самое главное, что эти издания обретут достойную имени кафедры широкую лингвистическую аудиторию.

Б. В. Орехов

¹ http://www.expert-russia.ru/dc/show/26/1050

² http://sbchf.narod.ru/28/kobrinskaya2004.html

³ http://www.proza.ru/2008/04/02/140