Борис Орехов — Отрицание и пространство

Книги, фильмы, картины — это вершинная композиция жизни. Точки кульминации судьбы. Там рассказывают о моментах высшего напряжения, накала. Искусство настраивает нас на έλλειψις (греч. ‘недостаток’), эллипсис, пропуск как будто ненужного, неважного. Как будто. Но без него нет полноты, без него и получается тот самый «не-достаток». И даже больше, человек виновен, виноват перед пространством так же, как несомненен его грех перед природой: он только берет у них нужное, а не вслушивается в них, не усваивает их язык «в надежде на самораскрытие пространства, на сотрудничество с ним, складывающееся в процессе обживания, оживотворения, одухотворения пространства».

Если заснять человеческую жизнь на кинопленку и выбрать из нее захватывающее, самое цепляющее взгляд, и сделать из этого хороший фильм, то все «обрезки» этой пленки, все что «между» — это будут «Не-места». И, может быть, я предпочту их тому, чтобы отправиться в кинотеатр.

И даже не «будут», а уже есть: «Gothenburg choir event» и «Potential place» уже представлены в «Не-местах».

Название «Не-места», конечно, не соответствует идее и значению представляемых произведений. Это броское, но нисколько не правдивое название. «Транзитные», «другие», «чужие», «ничьи» (хоть на недолгое время и становящиеся «своими»), но — места! Место, пространство, никуда не уходит, оно по-прежнему живо и по законам Эйнштейна взаимодействует со временем.

Говорят, что люди, проводящие большую часть жизни в быстро движущемся транспорте, стареют гораздо раньше. Благодаря фотосъемке Марины Иващенко становится понятно, почему это происходит и как это происходит. Вглядываясь в лица едущих в метро, ощущаешь, как тебя пронизывает одиночество. Каждый здесь «удален на расстоянье мысли», самое страшное и непреодолимое.

Пространство, взаимодействуя со временем, образует движение.

Горделивый Агамемнон прошел по алой ткани, решив, что победителю Трои можно встать вровень с богами. Завистливые и мстительные боги не могли простить ему этого и жестоко покарали. Греки, прибыв к берегу Илиона, знали о пророчестве, которое гласило, что первый ступивший на землю Трои будет убит, и никто не хочет высаживаться с кораблей. И тогда хитроумный Одиссей бросил свой щит и прыгнул на него, а за ним уже ринулись другие ахейцы, и пророчество исполнилось, погубив одного из них, но миновав Одиссея. То, на что ты ступаешь в своем движении — это вопрос космического масштаба. Воины в этом подвластны высшей воле — богов и рока. Художник, сам создатель миров, может позволить себе больше. Василь Ханнанов и Наил Байбурин берутся превратить нас в «безгрешных небожителей», ничего за это не прося и предлагая главное: избавление от ответственности перед богами. Художники берут ответственность на себя, а уж бессмертные между собой сами договорятся.

Единственное, что может оправдать организаторов, это эмоциональное соответствие имени и вещи. Любое другое более правильное название оказалось бы банальным, плоским и, вероятно, не отражала бы самого главного — эмоции отрицания. Отрицается тут, конечно, не пространство — этому не верьте. Отрицается привычное, отрицается норма. Ведь норма неэстетична. И в этом главное: это отрицание во имя созидания, но созидания не мифического «нового мира» Плоды созидания — вот они, перед нашими глазами. И это искусство в самом высоком смысле.

Не-место Шарлоты Карлссон тоже место. И даже более других то, что считается местом организаторами выставки — это дом, место, в котором живут. Жили. Брошенный, покинутый дом превращается в знак пассивного отрицания. Тихий, безмолвный (в звучании это гораздо более ожидаемо от «не-места», чем «Голос (не)места» Максима Русакова) символ, щемящий и царапающий сознание. Цивильный интерьер благообразного дома непростительно ровен. Разбудить чувства может только шероховатость.

«Словно я паук в паутине, словно дерево в пустыне, словно, черная лиса в норе…» Реализация метафоры «сети», «паутины» в отношении Интернета кажется настолько избитой, что в исталляции хочется видеть большее, чем просто знак «виртуального пространства», которое действительно «не-пространство». И таковым она, судя по всему, и является:

«Не-места»? Вряд ли. Пространство на месте и живет своей неведомой жизнью. Но по-раздельности слова указывают на самую суть идеи: «Не. Места».