Святослав ЛОГИНОВ. Дорогой широкой. — М.: ЭКСМО, 2005. — 320 с.

Можно начать так:

С тех самых пор, как Александр Радищев возопил: «Я взглянул окрест меня - душа моя страданиями человеческими уязвлена стала», - тракт между Петербургом и Москвой занял почетное место в российской литературной географии. От пушкинского «Путешествия из Москвы в Петербург» до «Путешествия из Ленинграда в Москву» Андрея Платонова две столицы наблюдали поток странников, движущихся в обе стороны. Но впервые путешествие - все семь сотен километров - свершается на асфальтовом катке «ДУ-62».

А можно начать и так:

Последние годы русская фантастика жива, главным образом, благодаря талантливым, но очень неровным романам. А точнее сказать - романам несовершенным. В одной книге автор ставит перед собой интересную и сложную задачу, но исполнение оказывается недостойно замысла, в другой - сознательно занижена цель, третья просто плачет по редактуре, четвертая - еще одна вариация на тему, в которой писатель чувствует себя уверенно… В 2005 году вышло два фантастических романа, которые могли бы стать не просто событиями - вехами нашего жанра; однако не стали - именно потому, что оба писателя отчасти повторили свои прежние произведения, отчасти - не вполне справились с новыми задачами.

«Эвакуатор» Дмитрия Быкова¹ и «Дорогой широкой» Святослава Логинова. Обе книги безусловно достойны внимания, обе нельзя не сравнить с произведениями прошлых лет - «Орфографией» Быкова и циклом рассказов Логинова о вымирающей деревне «Замошье»; сравнение не в пользу новых книг. В обоих романах планка поставлена высоко, но - если продолжить спортивное сравнение - авторы сбивают ее в прыжке.

«Юрий Неумалихин - возраст - тридцать три года; семейное положение - женат; образование - среднее специальное; профессия - моторист асфальтового катка…» Обыкновенный человек. Не «человек из народа» - а сам народ и есть. И чем он может заняться в отпуске? Крепко выпить, после чего отправиться на орудии производства в Москву, к брату в гости. Очень скоро к нему присоединяется попутчик - из тех, кого на Руси называют блаженненькими: мужичок, верящий в то, что он - Богородица, за что и прозван Манькой.

Давешняя попытка Логинова написать юмористический роман («Картёжник») закончилась полной неудачей, несколько навязчивое «богоборчество» писателя стало притчей во языцех, - и я, читая первые главы, опасался, что они зададут тон всему остальному. Так, да не так. О вере и религии Логинов пишет в «Дороге» куда осторожнее и деликатнее, а разудалую русскую душу Юры Неумалихина показывает с разных сторон, и юмористическая - далеко не самая главная…

Пересказать книгу Логинова - невозможно, да и нет в этом нужды. Складывается она, как и любой «роман большой дороги», не из законченных сюжетов, а из встреч, которые больше не повторятся (если не считать неотвязного милиционера, который по своим загадочным причинам преследует каток, стремительно повышаясь в чине).

Автор определил жанр книги как «роман-анекдот с серьезно-трагическими отступлениями». Наверное, таким был замысел, а получилось нечто противоположное - очень грустная, пронизанная невеселой иронией книга, в которую почему-то вставлены анекдотические отрывки. «Почему» - понятно, конечно: для контраста, для полноты описания, потому что не может быть повседневная жизнь только страшной и безнадежной. И всё равно: большая часть юмористических страниц воспринимается - мной, по крайней мере, - как нечто чужеродное. Вот - пустые деревни, а вот - комариный сексолог. Ночной пожар, в котором кто-то сгорел по пьянке - и велосипедный вечный двигатель. Контраст намеренный, но (опять-таки, как в «Эвакуаторе» Быкова) слишком велик зазор между бытом и фантазией. Специально упомянутая в аннотации и изображенная на обложке деревня Бредберёво, промышляющая самогоноварением из одуванчиков, далеко не так впечатляет - да и не смешит, пожалуй, - как долгие разговоры Юры с Богородицей о жизни.

Вот, кстати, ещё одна параллель между книгами Быкова и Логинова: оба автора любят «думать о России» и высказываться прямым текстом. А зря: писатели Б. и Л. куда интереснее, чем мыслители Б. и Л. Впрочем, Логинов неизменно ироничен, что и спасает его афоризмы от превращения в проповедь. Вот пример:

«В этой маленькой корзинке
Есть помада и духи,
Ленты, кружева, ботинки,
Что угодно для души!

Вот вам и разгадка таинственной русской души: помада, ленты, кружева и, конечно, духи, одним словом - истинная духовность. Кстати. в наших северных деревнях, где ещё не разучились говорить на настоящем русском языке, душой называют желудок. С души воротит - попросту - тошнит. Так что нечего зря гордиться своей загадочностью и желудочной духовностью, а работать нужно над собой…»

Логинов, конечно, прежде всего бытовик, а уж потом фантаст. И быт, во всех подробностях (подчас неприглядных), он описывает замечательно - плотно, весомо и зримо. Собственно фантастики (фантасмагории) в книге мало, а там где есть - она лишняя. Так, искусственным мне видится финал. В посвящении к роману автор пишет, что многие герои взяты из жизни и выведены под собственными именами, в том числе Богородица. Так ли это, или посвящение - литературная условность, не знаю. Но верится.

Логинов пытается играть на шукшинском поле (недаром у герой на обложке очень похож на Василия Макаровича) - и проигрывает. Мало кто в русской литературе умел соединять смешное, жалкое и трогательное так естественно, как Шукшин. Логинов изображает своих чудиков с не меньшей любовью, но сделать их такими же живыми ему, как мне кажется, не удалось.

Роман «Дорогой широкой» радует уже фирменным логиновским языком, чрезвычайной прочностью текстуры. Излишне говорить, что критические замечания, высказанные выше, я и не подумал бы предъявлять менее талантливым авторам. Но Логинов - это Логинов; и хочется только сказать: книга дает читателю немало, но могла бы - много больше.

¹ Рецензия М.Назаренко на «Эвакуатора» напечатана в «РФ». — 2005. — № 6.