Урсула Ле Гуин. Морская дорога. Рассказы об Орсинии. — М.: Эксмо, 2003 (сер. «Мастера фантастики»).

Урсула Ле Гуин. Малафрена. — М.: Эксмо, 2004 (сер. «Мастера фантастики»).

Есть на свете страна именем Орсиния, или Десять Провинций. Типичный восточноевропейский ландшафт, горы и равнины, выхода к морю нет (отчего лучший орсинийский поэт и назвал свою родину «безбрежной»). История страны обычна для данного региона: долгий переход от язычества к христианству (фактически, веками сохраняется двоеверие), Война Трех Королей в XVII веке, наполеоновские войны и австрийская оккупация — в XIX-м, нищета между двумя Мировыми войнами, послевоенный тоталитарный режим, почивший полтора десятка лет назад.

И есть две книги об этой стране, и еще два рассказа, и стихи.

И есть писательница, которая, придумывая в юности свою страну, произвела ее название от собственного имени: Урсула — «медведица» — итальянское «orsino» — Орсиния. Земля Урсулы Ле Гуин.

До того, как была создана Лига Всех Миров, до того, как Сегой поднял из вод острова Земноморья, — иными словами, в конце 1950-х годов, — Ле Гуин работала почти исключительно над историей своей вымышленной страны (четыре неопубликованных романа!). И к фантастике-то она обратилась только потому, что издатели сочли ее «реалистическую» прозу коммерчески невыгодной. Именно Орсинии были посвящены первое опубликованное стихотворение Ле Гуин и ее первый опубликованный рассказ. В последний раз писательница навестила облюбованную ею землю в 1990-м году, во время «бархатной революции», и тревожится из-за того, что с тех пор не получает оттуда вестей. Вошла ли Орсиния в Евросоюз? Наверное; но антиглобалистка Ле Гуин этому не обрадуется.

Для американцев Десять Провинций, пожалуй, в меру экзотичны. Для нас, украинцев, они едва ли не сестры по несчастью. Для Ле Гуин — пограничная территория, где вымысел и история зачастую неразличимы.

В одиннадцати «Рассказах об Орсиннии» всего дважды проскальзывают легкие намеки на ирреальность происходящего. Или, вернее, на присутствие в цикле чего-то большего, нежели привычно-условная европейская история. В горах молятся Одне Молчаливому, и жертва на всезнающем Кургане помогает разродиться жене графа Фрейги («Курган», 1150 г.).¹ Загородная усадьба именуется Асгардом, древний дуб — Иггдрасилем, а профессор-историк наедине с женой называет ее именем скандинавской богини Фрейи («Воображаемые страны», 1935 г.). Вот и пойми: исполнил ли Одне желание графа; действительно ли хозяева Асгарда — боги, ушедшие на покой, или это лишь семейная шутка. А еще одна обитательница Асгарда, шестилетняя Зида, сооружает из вешалки ловушку для единорога.

Мир Орсинии — это мир-антисказок, мир магии, исчезающей под напором истории. Старый воин XVII века понимает, «что все потеряно, что сражался он зря, что в замке нет никакой принцессы», — так завершается одна из самых грустных историй любви, о которых когда-либо писала Ле Гуин («Хозяйка замка Моге»). «Не знаю, бывает ли так теперь, хотя бы в воображаемых странах», — последние слова рассказа о лете, проведенном в Асгарде. В предвоенном 1938-м году (заголовок в газете: «Пребывание мистера Невилла Чемберлена в Мюнхене») безвестный музыкант продолжает создавать гениальный «Реквием» без надежды его завершить («An die Musik»). Искусство и человеческие чувства, личный выбор и личная ответственность — вот и всё, что можно противопоставить распавшейся связи времен.

Шекспировскую строку я вспомнил недаром: «Рассказы об Орсинии» выстроены не в хронологическом порядке, и хронологическую схему, которая представлена в начале этой рецензии, каждый читатель восстанавливает сам. А при первом прочтении просто переносится из парков Версаля, куда забрел вырвавшийся на миг из-под присмотра орсинийских спецслужб ученый («Фонтаны», 1960 г.), — в сумеречные холмы полуязыческих времен («Курган»), — и снова в ХХ век… Ле Гуин, как правило, выстраивает не сюжетные, а тематические связи между новеллами: сборник начинает звучать, как музыкальная фраза. Это неожиданное единство вопреки кажущейся разорванности книги усиливает ощущение, которое лучше всего, пожалуй, определить хорошим английским словом «dreamlike» (не столько «подобный сну», сколько «сновидческий, визионерский»). Орсиния выписана столь же плотно и дотошно, как и планеты Экумены или Город-на-Горе из романа «Порог», — и в такой же мере неуловимо отличается от привычного нам мира.

Роман «Малафрена», впервые переведенный на русский язык, более «приземлен», «последователен» и «реалистичен». Все три определения беру в кавычки: верные читатели Ле Гуин понимают, что к ее творчеству они применимы весьма условно.

Роман этот был начат задолго до первых фантастических книг писательницы, а закончен и издан только в 1979 году. Очень многое из него — на уровне сюжета и мотивов — перешло в «Левую руку Тьмы» и «Обездоленных». Читатели сразу же заметили, что события второго романа, по сути, разыгрываются в «Малафрене» на орсинийских просторах. Как и в «Обездоленных», молодой идеалист совершает путешествие в притягательный, опасный и чужой мир, едва не погибает и возвращается домой, изменив себя и, хоть немного, этот мир. Ибо «истинный путь — всегда возвращение»: этот афоризм, с незначительными вариациями, повторяется в обеих книгах.

Но главный герой на этот раз — не великий физик Шевек, а начинающий журналист Итале Сорде; время действия — не далекое будущее, а 1820–30-е годы. И стулья ломаются не ради победы коммунизма во всем мире, а всего только ради освобождения Орсинии из-под власти Австрии. Ради того, чтобы в парламенте прения шли на родном языке, а не на официальной латыни. Ради того, чтобы страной не управляла поставленная Меттернихом марионетка.

Будут потери, тюрьмы, революция и разочарования. А в финале начнется новый круг.

Идеей перманентной революции Ле Гуин переболела, а вот идее перманентных поисков свободы осталась верна. Метания между баррикадами и попытки обрести себя в любви (или не-любви) описаны настолько тщательно, что, казалось бы, героев понимаешь до последнего предела, до донца; но каждый выбор непредсказуем, и даже на последних страницах, когда традиционный «поцелуй в диафрагму» почти неизбежен… герои решают по-своему.

Не назову «Малафрену» одной из лучших книг Ле Гуин — слишком рассудочен и многословен этот роман. (Не могу сказать, насколько в этом впечатлении виновна переводчица И.Тогоева, чья работа уже не раз вызывала очень резкую критику.) Но Орсиния, все Десять Провинций… холод перевалов, теснота городов, сады и виноградники Валь Малафрены… Орсиния — безусловно, одно из лучших созданий писательницы. Страна, в которую возвращаются.

¹Каждый рассказ завершается датой — годом действия, который иногда прямо упомянут в самом тексте, а иногда и нет. В русских изданиях даты почему-то исчезли. Напрасно.