Подданство идеи

Одного отрицания недостаточно для победы. В обстановке, в которую мы попали, может быть плодотворным только то историческое действие, которое подхватят и поддержат крылья огромной исторической идеи… Эта идея должна быть именно огромной, всесторонней и положительной; в размахе и упоре соравной и превосходящей историческую идею коммунизма… Если будет идея, будут и личности. Историческая личность создается в обстановке и при посредстве исторической идеи. Даже крупные сами по себе личности некоторых вождей белых армий пали в ничтожество, ибо их не выносили вверх крылья вдохновенной исторической идеи; и наоборот — на упоре сатанинской и злой, но огромной идеи коммунизма даже ничтожества подняты до роли крупных исторических фигур…

Идея воспитывает личность, питает ее соками, дает силу, ведет в действе. Прежде чем говорить о личности, нужно говорить об идее. Идеи сложны и потому в большинстве случаев только первоначально и упрощенно воспринимаются народом. Но на народе лежат, его освещают и окрашивают отблески над ним воздвигнутой идеи… В полной мере идея никогда не осуществляется в жизни; она всегда возносит с собой ей, в существе, чуждый груз; но идея дает толчок и движение — и крылья ее явственно различимы, какой бы груз она ни возносила с собой… - Обратившись к идеям, составляющим государственно-общественный идеал, мы прощупаем во многих случаях исторической действительности, при разнообразнейших формах устройства, за внешностью правления, учреждений и лиц, реальное и объемлющее явление и д е а л о п р а в с т в а 1). Вдумываясь в исторические процессы, можно дать еще более резкую формулировку: всякое длящееся правление, будь оно единодержавным, народодержавным или иным, есть та или иная форма осуществленного идеалоправства. Более реально и ощутимо, чем люди и учреждения, народами и странами правят идеи. Идеи эти могут быть различной природы: чисто религиозными, религиозно-национальными, по преимуществу национальными, национально-правовыми или чисто правовыми. Не столько действительный и тленный царь, сколько р е л и г и о з н а я и д е я ц а р я правила монархиями древнего Востока; и не столько консулы и императоры, сколько н а ц и о н а л ь н о –р е л и г и о з н а я и д е я Р и м а вела к победе римские легионы; и более, чем тот или иной первый министр, правила и правит отчасти, скажем, новейшей Англией и д е я п р а в о в о г о г о с у д а р с т в а. - В качестве общего начала исторического бытия явление «идеалоправства» не менее действенно, чем то влияние хозяйственно-производственных отношений, о котором говорит теория исторического материализма; и не менее «самоначально», чем оно, поскольку вообще можно говорить о «самоначальности» в мире причинных соотношений. И как раз осуществленное правление приемлющей теорию исторического материализма коммунистической партии в гораздо большей степени может быть характеризовано как образчик «идеоправства», чем как «надстройка над экономической базой». (- Хотя бы это «идеоправство», отнюдь не являясь «идеалоправством», поскольку мы приписываем «идеалу» положительное содержание, было и есть в реальной сущности подлинным «злоправством»…). И потому также приобретенным нами историческим опытом можно обосновать теоретическое вознесение и живое видение «и д е и – п р а в и т е л ь н и ц ы» как определяющего начала исторической жизни… «Идея-правительница» рождается и растет в недрах общей духовной обстановки момента и эпохи. Ее колыбелью и отчим домом являются духовное самосознание и духовный опыт интеллектуальных предстоятелей народа, его «интеллигенции», как бы она ни называлась и в какой обстановке ни жила. То, что интеллигенция рождает и взращивает сейчас, то народные массы воспримут и осуществят через некоторый промежуток времени. Так было с революционной идеологией русской интеллигенции, так будет с ее положительно-утверждающей идеологией, поскольку таковая создается и создана… Из понимания этих обстоятельств вытекает сознание сугубой исторической ответственности духовно-интеллектуальных предстоятелей народа, его «интеллигенции» - и, в частности, сознание исторической ответственности той, в определенном смысле, особо квалифицированной ее части, каковой является и д е й н а я эмиграция. (Основная наша концепция: где бы ни находились эмигранты - они составляют часть того духовного мира, который именуется Россией; представляют собой его отпрыски, ответвления, щупальцы; почва под ногами значит далеко не все, иногда значит весьма мало; важнее духовная почва, которая и питает каждого эмигранта - подданного идеи: насыщенная почва культуры российской; материальность приютивших такого эмигранта земель и стран - временами призрачна; он живет в Р о с с и и, которая, хотя материально и охватывает только положенные ей земные пределы, духовно обнимает весь мир).

В обстановке России можно наметить особые причины, почему исторически действенной может оказаться в ней только идея чрезвычайно широкого размаха. Мысль о мировом призвании России восходит к XV веку. В различных формах и видоизменениях она держалась в последующие века. В XIX веке она получила новое развитие в русской философской и историософской литературе. Царская Москва и императорская Россия, подходя к осуществлению русского мирового призвания, проводили его методами и в формах национального государства. Но и в явлении коммунизма, эмпирическая сущность которого в гораздо большей степени сводится к разрушению, чем к возвеличению России, все-таки, помимо воли вождей и наперекор их решениям, явлена в искаженном и обезображенном виде мысль о русском мировом призвании; явлена притом в размахах, дотоле неслыханных. Нет сомнения, что коммунизм преходит и прейдет. Но возрожденная национальная Россия должна в полной мере сохранить в положительном виде то м и р о в о е ч у в с т в о, которое в извращенной форме запечатлено в коммунизме…

Деникин был побежден, между прочим, потому, что по широте своего идейного горизонта в сравнении с большевиками он был провинциалом. Этот провинциализм должен быть отвергнут и преодолен.

Положительные задачи русского духовного делания вырисовываются как задачи воплощения и рощения р у с с к о г о н а ц и о н а л и з м а. - Имеют высокую настоятельность п р и к л а д н и ч е с к и е задания реалистической и упорной, сознательно-собранной и целесообразно-рассчитанной русской национальной работы. В ней не нужно бояться упреков в национальной узости и эгоизме. Без того, что называют «эгоизмом» и «узостью», не прийти к возможностям широты и жертвы… - Но в отличие от многих других «национализмов», имеющих только один слой — прикладничества и узкого себялюбия, национализм русский — можно положительно утверждать — имеет два основных «слоя», друг другу соподчиненных, но существенных, каждый в себе: слой п р и к л а д н и ч е с к и й и слой в с е л е н с к и й. Следует придавать обоим одинаковое значение: без прикладничества, иной раз расчетливого и цепкого, в этом мире, увы, неосуществимо вселенское служение: чтобы дать, нужно собрать; без вселенскости прикладничество ведет к оскудению, потемнению, духовной смерти… - Будем строить град земной, ибо Бог даровал нам просторы и материалы и мы должны его строить, но в душе своей будем носить Град Небесный. Обычное в каждом повышенном национализме и уже несколько веков присутствующее в русском сознании ощущение, что народ наш есть народ особый и исключительный, в отношении к народу русскому на основании пережитого и в происходящем почувствуем, как истину новую и сияющую. И не будем бояться и самих несчастий наших: быть может, и рассеяны мы (выходцы), в горести и бедах, по всему лицу земному потому, что есть у России, помимо прикладнически-национального, также национально-м и р о в о е призвание; и что делать ей предстоит не только в ее собственных немалых просторах, но и в просторах больших, всей земной оболочки… Будем страстно любить данную Богом земную плоть нашей страны; но будем знать, что, и оторвавшись от этой плоти, став «бесплотными» и летучими, мы все же призваны сохраняться, жить и творить. Россия п о ч в е н н а я и Россия в з м е т е н н а я имеют в наши года каждая свое призвание. И если бы мы умерли на чужбине и если бы умерли в ней и дети, и внуки наши, это не значило бы, что мы, и дети, и внуки наши, прожили, живут, проживут жизнь напрасно. Явственнее, чем другие народы, русские имеют одновременно две родины: Россию и мир; повторяем: наряду с делом национально-прикладническим, делом внутреннего сплочения и оздоровления, делом внешнего мироустроительства, Россия предопределена к действию вселенскому, призвана поднять и понести уроненную западным человечеством вить веры — нить, без которой человечество непременно и скоро заблудится и сгинет в темном лабиринте…

Порой думается, что в настоящий момент только в России возможны чудеса — не только в виде благодатного ответа на личную молитву, что составляет тайну общения человека с Богом и везде и всегда существует, но также в виде явленных в народе знамений славы Божьей (церковные золочения и обновления)…

Трудность дела духовного восстановления мира заключается в том, что в этом деле Россия, весьма вероятно, может рассчитывать почти исключительно на свои собственные силы; тот мир, с которым Россия в последние годы наиболее близко общалась, мир культуры западноевропейской, ей в этом не поможет или поможет мало; ибо к тупикам, в которые попал, он пришел в силу внутренних необходимостей и неотъемлемых свойств своего новейшего развития… Россия должна решиться одна идти в поиски и путь, одна взять на плечи бремя немалого дела: творения (в отечестве и рассеянии) «э п о х и о р г а н и ч е с к о й» посреди «э п о х и к р и т и ч е с к о й».

Между духовным опытом «отечества» и «рассеяния» есть глубокое сопряжение. И то, что происходит и чувствуется т а м, имеет чувствоваться и з д е с ь и, быть может, именно здесь отольется в законченные и выявленные ф о р м ы с о з н а н и я.

Глубоко нужно вобрать в себя воздух и знать, что жизнь, которую живем, есть не та обычная жизнь, которую привыкли жить пред 1914 годом, но новая, страстная и зоревая… Надолго, накоротко ли, эпоху нашу мы должны ощутить как эпоху поворотную и героическую — такую, какой столетия не было пред 1914 годом… Во мраке отыщем ли нить веры? Все потеряем ли или все приобретем? - Более чем было в прошлом, мы должны, в расчете на будущее, копить и точить г е р о и ч е с к у ю в о л ю. Героическое чувство и героическая воля… Нам ли, недостойным, произносить эти слова? - Но потребность жива и настоятельна. В том мире, в котором живем, горизонт вспыхивает зловещими отблесками, знаками неслыханных провалов, и вслед за тем грозит все поглотить сгущающаяся тьма. В эти сроки знамя должно быть лучезарно и знаменосцы крепки!..

Россия должна освободить мир от рабства пред новейшим романо-германским шаблоном. Это освобождение есть прежде всего духовная проблема. И потому, формулируя задание, следует всячески подчеркнуть, что дело идет именно о духовной сущности, а никак не о явлениях вроде науки и техники. Сами по себе подлинная наука и опирающаяся на нее техника материально полезны и необходимы и именно в наш век, когда и злая метафизика (исторический материализм!) выступает в обличье науки - подлежат сугубому утверждению; ниспровержению подлежат романо-германское о т н о ш е н и е к науке и технике, затем — кичливая уверенность, что романо-германская цивилизация есть венец творения и завершение «прогресса». Более же всего должно быть изжито охватившее Европу и Россию обеспложивание духовной и веростной жизни, проистекшее из утраты живого и действенного религиозного чувства… Из ниспровержения названных духовных начал следуют многообразные последствия.

Основное из этих последствий для самой России есть имеющее возникнуть совершенно новое, по сравнению с недавним прошлым, значение церковного творчества… Можно быть какого угодно мнения о положении христианства в современной Европе. Можно признавать, что вероисповедания в ней сильны и организованы. Но для каждого имеющего чутье к духовному творчеству совершенно ясно, что, если новейшая и современная Европа имеет к л е р и к а л ь н у ю историю, давно уже она находится вне рамок истории ц е р к о в н о й1. Есть некоторая страшная реальность в том, что из всех стран христианского мира церковную историю в настоящий момент ведет только Россия. Образы святителей и мучеников, владык и священноправителей, смутьянов, еретиков, отступников, разгорание и утихание гонений, движение масс и страсти их, власть богоборческая и сатанинская, народная податливость и народное горение — все это в сложной и волнующейся картине предстоит в русской церковной действительности, напоминая и воскрешая самые страшные и поворотные, грозные и вдохновенные моменты церковного прошлого. Не нужно закрывать глаза на глубинную трагичность момента. Но каждый, кому дороги заветы Христа и предания Вселенской Церкви - должен понимать, какое огромное, и творческое, и «революционное» задание представляет собой сохранение и вознесение во славе Церкви Одной, Православной…

Среди смятения современности и пред поставляемыми ею задачами дух наш, как никогда раньше, может быть подавлен несоразмерностью наших сил стоящим задачам. Купол Православия лег широко и высоко. Не только мы, не только народ русский, но и другие народы мира умещаются под его сводом. В делах же мирских мы пребываем вне государства и без вождя. В самом точном юридическом смысле многие русские в настоящий момент являются бесподданными. Но также и многие, многие из тех, кто формально находится в советском подданстве, существенно и основоположно считают себя бесподданными. Нет государственной рамки, нет средоточия и вождя, которые объединяли бы нас. Внимание к движущим силам и реальностям истории предостерегает от поспешных, чисто внешних поисков и нахождений - вождя. Личность плодотворна и победоносна тогда, когда ее держат и несут упруго-крепкие крылья огромной и творческой идеи. Идея должна заменить нам государство, средоточие и вождя до тех пор, пока наши государство, средоточие и вождь не будут реально созданы, сделаны идеей…

- Для тех, кто мыслит Россию как мир н о в ы й, как мир, построяемый на основе напряженного православно-духовного творчества и широчайшего культурно-национального и государственно-созидающего размаха, для тех единственно возможным подданством является в настоящую минуту - п о д д а н с т в о и д е и. Ранее и первое того, чем поставить над собой правителей, лиц и учреждения, мы должны провозгласить и поставить Идею-Правительницу… Для этого ее нужно выносить и взлелеять в глубинах сознания, увидеть и обрести на путях л и ч н о г о о п ы т а; с тем чтобы в порядке последующего раскрытия личный опыт этот стал опытом коллективным. - Было бы преступной гордыней думать, что эта идея обретена. Здесь нужно умножить усилия и не отчаиваться от неудач; нужно верить, что каждая неудача есть этап на пути к конечному достижению; нужно помнить, что мы призваны сохранить и умножить наиболее священные и заветные религиозные и национальные ценности, что мы призваны в борьбе с о т р и ц а н и е м вознести и укрепить у т в е р ж д е н и е. Если мы не сумеем этого сделать, то поистине окажемся рабами лукавыми. И потому, в усилиях непрестанных и творческих, пусть станет нашей задачей: взрастить и избрать ее, грядущую Идею-Правительницу; взрастив и избрав, быть верными, самоотверженными и действенными п о д д а н н ы м и и д е и.

1. То же понятие можно выразить обозначением «и д е о п р а в с т в о» Термины «идеоправство» и «идеалоправство» указывают в нашем понимании на одну и ту ж реальную сущность

2. Кончается церковная и начинается клерикальная история тогда, когда церковное общество превращается или приближается к превращению в политическую партию

П е т р С а в и ц к и й

Примечание публикатора

Статья П.Н. Савицкого «Подданство идеи» примечательна тем, что в ней вводится понятие и концепция «идеократии», которая сыграет столь значительную роль в евразийской идеологии. Статья была переопубликована в сборнике: Савицкий П.Н. «Континент Евразия» (составители А. Дугин и Д. Татраторин) М., Аграф, 1997. В примечаниях составителей этого сборника неверно указан год издания первоисточника (1925 вместо 1923). Сам текст перепечатан с утерей разрядки, которой Савицкий выделил некоторые слова и фразы в своей статье (напр., идеалоправство, идея-правительница, подданство идеи и т.д.). На наш взгляд, тем самым были утеряны смысловые ударения в предложениях, что искажает правильное понимание текста Савицкого. Дугин и Тараторин также опустили множество дефисов, имевшихся в оригинале.

В нашей библиотеке текст публикуется по первоисточнику, но по новой орфографии (вместо старой, по которой был оригинал). Постраничные сноски Савицкого мы перенесли в конец.

Р. Вахитов