Диалог. Карнавал. Хронотоп. Сетевой архив.

«Диалог. Карнавал. Хронотоп», 2001, №2
0 73
«Dialogue. Carnival. Chronotope», 2001, №2

Ю.П.Медведев, Д.А.Медведева

Творческое наследие П.Н.Медведева в свете диалога с М.М.Бахтиным

Настоящая статья представляет собой текст доклада, произнесённого Ю.П.Медведевым на конференции «In the Master's Absence: The Unknown Bakhtin Circle» в Бахтинском Центре Шеффилдского университета (Великобритания, 7—9 октября 1999 г.) от имени обоих авторов, принимавших участие в этой конференции. Статья просмотрена авторами в январе 2000 г. для публикации в Великобритании. Печатается в журнале «Диалог. Карнавал. Хронотоп» с разрешения организаторов конференции.

Памяти проф. Ирвина Р. Титуника,

Мичиганский университет, США

Нам предложено выступить с подробным докладом о творческом наследии П.Н.Медведева. Но эта задача не по силам одному человеку, даже если он является Председателем Комиссии по литературному наследию П.Н.Медведева и даже если он работал при помощи своего незаменимого соавтора. Мы решили ограничить тему нашего выступления, посвятив его творчеству Медведева в свете его диалога с Бахтиным. Правда, это не упрощает и только отчасти ограничивает нашу задачу: ведь в диалоге, как утверждал Бахтин, человек участвует всей своей личностью — поэтому так или иначе, хотя бы вкратце, эту личность надо обрисовать. На память приходят слова о Медведеве Михаила Зощенко: «…всякий раз встречаясь и разговаривая с ним, я убеждался, что он человек исключительной доброты, человек умный, честный и горячо любящий <…> литературу»¹.

Появившиеся в последние годы в журнале «Диалог. Карнавал. Хронотоп» и в материалах Международных конференций в Витебске — «Бахтинских чтений» («III Бахтинские чтения» были

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Ю.П.и Д.А.Медведевы
Творческое наследие П.Н.Медведева…

«Диалог. Карнавал. Хронотоп», 2001, №2
74 75
«Dialogue. Carnival. Chronotope», 2001, №2

посвящены памяти П.Н.Медведева) статьи и публикации², невозможные ранее по цензурным, идеологическим и прочим причинам, сегодня позволяют значительно продвинуть изучение творчества Медведева, а значит — и всего «бахтинского круга». Ведь многие существенные факты творческой жизни этого круга и роли в нём Медведева не были ранее известны и потому не попали в научный обиход бахтиноведения.

Принятая нами периодизация творчества П.Н.Медведева, получившая отражение в упомянутых выше статьях, на наш взгляд, способствует решению этой задачи:

петербургский период — время учёбы на юридическом факультете Санкт-Петербургского университета, с посещением нескольких курсов на филологическом факультете, и начало выступлений как литературного критика (1909—1914 гг.);

бессарабский период — так мы условно обозначаем цикл существенных для Медведева публикаций на литературно-философ ские темы в кишинёвской газете «Бессарабская жизнь» во время его службы в действующей армии (1915—1917 гг.);

витебский период, ознаменованный деятельным участием в созидании витебского культурного Ренессанса 1920-х годов, включая создание научных трудов по теории и психологии словесного искусства и начало активного диалога с М.М.Бахтиным и другими «невельцами» (1918—1922 гг);

петроградский период — работа в труппе Передвижного театра П.П.Гайдебурова и Н.Ф.Скарской, редактирование «Записок Передвижного театра» (до их закрытия Политпросветом), работа над рукописями А.Блока, выступление с научными докладами и статьями (1922—1924 гг.);

ленинградский период, отмеченный созданием теории социологической (диалогической) поэтики (в бахтинском кругу, на научно-издательской базе ИЛЯЗВа) и появлением в печати главных трудов П.Н.Медведева, посвящённых анализу формального метода в литературоведении c позиций этой теории, истории создания драм и поэм Александра Блока, публикациям «Дневника» и «Записных книжек» Блока, а также подготовкой первого издания книги о психологии творчества, получившего запрет; выход новых, уже переработанных изданий его книг о формалистах и
психологии творчества, сдача в печать известного учебного курса по истории новейшей литературы для вузов, читавшегося им, наряду с поэтикой, в нескольких ленинградских вузах вплоть до ареста в марте 1938 года (1924—1930—1938 гг.).

Петербургский период, заложивший фундамент университет ского образования Медведева, отмечен также решившим его профессиональную судьбу жизненным выбором: судебной или адвокатской карьере он предпочёл труд исследователя литературы. История и теория литературы оказались его призванием.

В 1911 году, ещё будучи студентом-юристом, он предложил редакции петербургского журнала «Современник» сразу три статьи: о Брюсове, Блоке и «К философии русской литературы»³. В этой заявке девятнадцатилетнего критика просматривается проблематика, определившая научные занятия всей его жизни. Как видим, изучение творчества конкретных авторов (в данном случае — символистов А.Блока и В.Брюсова) у Медведева с юности сочетается с философско-теоретическим осмыслением литератур ного процесса. Своё понимание задач литературной критики Медведев сформулировал в статье 1916 года о выдающемся представителе этого вида творчества — создателе «органической критики» Аполлоне Григорьеве (1822—1864), с которым (как им отмечено в анкете⁴, заполненной по просьбе кабинета современной литературы Института истории искусств в 1924 году) он находил определённую «перекличку мыслей». В этом, по его определению, «оригинальном последователе Шеллинга» Медведев видел «первого русского критика, который мыслил критику как строгую философскую дисциплину, со своими методами, целями, сложными и ответственными задачами »⁵. Понятая таким образом литературная критика послужила основой, той почвой, на которой в 1920 году начался философский диалог Медведева с Бахтиным.

Пролегомены к этому диалогу — в медведевских статьях из действующей армии. В мало располагающих к научным штудиям условиях военного быта Медведев фиксирует мысли и наблюдения, которые всегда с ним, как походный ранец.

«Конечно, и душа не есть нечто раз навсегда данное или, тем более — заданное, — пишет Медведев в апреле 1916 года. — Она,

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Ю.П.и Д.А.Медведевы
Творческое наследие П.Н.Медведева…

«Диалог. Карнавал. Хронотоп», 2001, №2
76 77
«Dialogue. Carnival. Chronotope», 2001, №2

быть может, больше, чем всё другое, есть вечный поток становления. Но как русло потока в общем неизменно, так и в жизни, в развитии души есть постоянный, непременный коэффициент, прочное ядро, определяющее тот или иной путь мысли, то или иное устремление воли. Каждая душа есть то, что она есть, потому что другой она быть не может»⁶.

Уникальная единственность и неповторимость положения в бытии каждой «души» («которую мы зовём личностью, душою, натурою»⁷) порождает только ей присущие: «путь мысли» и «устремление воли», как и вытекающую за это уникальное положение ответственность. Общность мировоззренческих предпосылок создаёт впечатление, что бахтинская философия поступка в свернутом виде содержится в приведённом выше медведевском фрагменте. Весь диапазон знаменитых бахтинских категорий: «не-алиби в бытии», «вненаходимость», «избыток въдения», «поступок», «ответственность» и др. — словно радуга, возникшая из единого (по Бахтину — общего) с Медведевым постулата о единственно сти и неповторимости положения в бытии каждой личности.

Если бы друзья были уже знакомы, то доказать, что этот фрагмент написан не Бахтиным, было бы практически невозможно. Но до встречи философа Бахтина с литературным критиком Медведевым оставалось ещё четыре с лишним года. Подобные примеры позволяют с достоверностью судить о диалогической поддержке Бахтина его другом и единомышленником Медведевым, когда Бахтин, в бытность в Витебске, создавал свои трактаты — «К философии поступка» и «Автор и герой в эстетичес кой деятельности». В ленинградский период творческая ситуация диалогической поддержки получила развитие при написании статей о формалистах («Учёного сальеризма» Медведева и «Проблем содержания, материала и формы в словесном художественном творчестве» Бахтина), позитивизм которых был принципиально неприемлем для обоих. Медведев, вслед за Ап.Григорьевым, придерживался заведомо иных, чем формалисты, взглядов на природу творчества, он считал, что «рождается, а не делается всё живое»⁸. Так же считал Бахтин: «… не "делание" , а творчество (из материала получается только "изделие" )»⁹.

Важно и продолжение приведённого выше медведевского
высказывания: «Правда об этой глубинной стороне душевной природы не доступна никакой самой раз-научной психологии. Но её умеют и могут прозревать художники»¹⁰. Эта мысль, позднее продолженная в книге «Формальный метод…»¹¹и так восхитившая молодого В.Турбина¹², ведёт к обоснованию инонаучного знания, о котором Бахтин, вступив в «диалог-согласие» с С.С.Аверинцевым, пишет в последней своей работе — «К методологии гуманитарных наук»¹³.

Духовная близость Медведева с Бахтиным была гораздо более глубинной и широкой по спектру, чем это осознано сегодняшней бахтинистикой.

На основании медведевских публикаций, сделанных до знакомства с Бахтиным (примеры из которых можно продолжать), приходишь к выводам, немаловажным для научной бахтинистики и истории культуры: о суверенности сознаний, принимавших участие в творчестве «Бахтинского Круга»; о диалогической общности той концепции словесного творчества, которая была коллективно создана в этом кругу и которую сам Бахтин считал «общей»; о неосознанности определённой частью бахтиноведения диалогической природы научных текстов бахтинского круга, как и о имеющей место подмене её непродуктивной гипотезой «спорного авторства». Однако необходимо напомнить прозорливое предложение С.С.Аверинцева издавать труды бахтинского круга в виде приложения к собранию сочинений Бахтина «либо дать многотомнику в целом заглавие "М.М.Бахтин и его круг"»¹⁴.

В Витебске Медведев легко и органично вошёл в среду бывших невельцев¹⁵ и вскоре стал непременным участником тех бесед, которые велись в этом кругу. Обнаружившаяся общность интересов и занятий (этика, теория творчества, философия права, методология изучения литературы, символизм, Достоевский) не могла не привести к сближению Медведева с Бахтиным, которое становилось всё более тесным. Об этом Бахтин рассказал Дувакину, поначалу даже и Медведева причислив к «невельцам»:

«…Вокруг меня был круг, который называют сейчас „круг Бахтина". Последнее время часто пишут. Сюда включают прежде всего Пумпянского, Медведева Павла Николаевича, Волошинова. Кстати сказать, все они трое были и в Невеле. Кроме, правда, Мед

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Ю.П.и Д.А.Медведевы
Творческое наследие П.Н.Медведева…

«Диалог. Карнавал. Хронотоп», 2001, №2
78 79
«Dialogue. Carnival. Chronotope», 2001, №2

ведева.

— Медведев — это который потом о Блоке тоже писал?

— Да, он писал. Его первая книжка была „Творческий путь Блока".

И вот все они были в Витебске, и там, в сущности, заложена основа вот этого круга, который потом в Ленинграде обосновался»¹⁶. Не случайно первооснову своего круга Бахтин перенёс из Невеля в Витебск, где произошла встреча с Медведевым.

Сохранившаяся в архиве И.И.Соллертинского подробная запись прослушанных им лекций в сентябре—апреле 1920—1921 годов¹⁷ даёт наглядное представление о том, как ярко, разнообразно и во многом сходно развернулась в Витебске деятельность М.М.Бахтина, осенью 1920 года переехавшего из Невеля в Витебск (в связи с утверждением его в должности преподавателя западноевропейской литературы Витебского института народного образования (ИНО)¹⁸, преподавателя русской литературы того же института П.Н.Медведева и преподававшего в Народной консерватории Л.В.Пумпянского. Молодой эрудит И.Соллертинский (как следует из его записи, слушавший всех троих) не пропустил ни одной лекции медведевского цикла о литературе, хотя темы иногда совпадали: бахтинская лекция «Символизм в новой русской литературе» (клуб «Почтель») и 5-я лекция медведевского курса, посвящённая символизму (ИНО). Этот отчётливый параллелизм сохранится и в дальнейшем: на блоковском вечере (как вспомнил Бахтин в интервью Дувакину)¹⁹ выступали и он, и Медведев; они оба (и Волошинов) участвовали в работе литературной студии²⁰; в то время, когда Бахтин готовил свою книгу о Достоевском, Медведев по Достоевскому же вёл семинарий в Институте народного образования²¹. На независимую общность интереса к «проблемам нравственной философии» указывает также тема доклада П.Н.Медведева «Тургенев как человек и писатель», прочитанного в ноябре 1918 года²². Медведеву была важна методологическая правомерность этого сопоставления, существенного для него как в философском, так и в жизненно-практическом плане. Этой проблеме он уделяет постоянное внимание в своих лекциях по теории художественного творчества («Художник и человек») и в своих рукописях. На этико-эстетической основе позднее
в Петрограде возникло сообщество профессиональных литераторов («Содружество»), которое Бахтин в беседе с Дувакиным назвал «литературным кругом Медведева».

Витебский период жизни и деятельности Медведева оказался чрезвычайно плодотворным. Убеждённость в извечной просветительской миссии интеллигента, ответственного за преемствен ность культуры, возможность применить свои дарования теоретика и практика искусства (преподавателя, критика, литературно-об щественного деятеля, даже театрального режиссёра) развивают в нём колоссальную энергию, он испытывает ощущение большого духовного подъёма. Упоминанием его имени пестрит витебская периодика тех лет. В личной биографии Медведева это было временем Sturm und Drang. Во главе подотдела внешкольного образования, а затем — подотдела искусств, он вместе с М.В.Добужин ским, М.З.Шагалом, Н.А.Малько и другими энтузиастами налаживает жизнь послереволюционного Витебска, ставшего «культурным феноменом» своего времени. От этого баснословного времени сохранились поразительные свидетельства²³. О размахе деятельности и серьёзности задач, которые ставил перед собой и решал возглавляемый Медведевым подотдел искусств, пишет Л.Михеева (Л.В.Соллертинская)²⁴.

В 1918 году Медведев организует Народный (позднее переименованный в Пролетарский) университет и витебское «Общество свободной эстетики»²⁵, избирается ректором университета, читает там курс русской литературы и общества ХIХ века, издаёт «Записки Пролетарского университета», готовит «специальный труд» по теории художественного творчества и книгу по истории новейшей литературы²⁶, без устали читает лекции по литературе и эстетике не только в учебных аудиториях города, которых поначалу было не так уж много, но везде, где собиралась заинтересованная аудитория, будь то библиотека или клуб, театр или воинская часть. Лекции читались бесплатно, была огромная потребность в самовыражении, желание поделиться знанием. Вероятно, в эти годы окрепло удивительное умение находить контакт с самой разнообразной аудиторией, талант общения, который отмечали все, знавшие и слышавшие Медведева (кстати сказать, чувство аудитории присуще не только устным, но и его письменным

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Ю.П.и Д.А.Медведевы
Творческое наследие П.Н.Медведева…

«Диалог. Карнавал. Хронотоп», 2001, №2
80 81
«Dialogue. Carnival. Chronotope», 2001, №2

высказываниям). Редактор первого издания книги Медведева «В лаборатории писателя», член Комиссии по его литературному наследию, критик и искусствовед Е.С.Добин лишь выразил общее мнение, написав: «Широкой эрудицией, ораторским блеском, эмоциональным подъёмом он одинаково увлекал и самую взыскатель ную интеллигентную аудиторию и совершенно неискушённого слушателя, в котором он умел пробуждать (и закреплять) горячую жажду знания»²⁷ . Активный участник культурной жизни Витебска дирижер Г.Я.Юдин вспоминал Медведева первым среди витебских лекторов тех лет: «В здании бывшей мужской духовной семинарии… открылся Пролетарский университет, где читались лекции, преимущественно в области гуманитарных наук. В числе лекторов (так же как и в числе преподавателей консерватории и художественного училища) преобладали петербуржцы — литератор П.Н.Медведев, философ С.О.Грузенберг, филологи Л.В.Пумпянский и М.М.Бахтин»²⁸. Учившийся в тридцатые годы в Ленинградском педагогическом институте имени Герцена впоследствии известный правозащитник и религиозный писатель А.Краснов-Левитин, высланный КГБ из СССР, вспоминал профессора Медведева как «самого популярного из наших преподавателей», «которого знал весь Ленинград»²⁹.

Весьма важным для понимания научной целеустремленнос ти круга в витебский период, помимо уже известных фактов, было намерение открыть в 1919 году в Витебске Институт гуманитар ных наук и искусств — самостоятельное высшее учебное и научное заведение по типу петербургского Зубовского института (Института истории искусств). Это начинание отражало существен ный факт: в Витебске в эти годы были интеллектуальные силы, которые стремились к научной реализации в философии, психологии, эстетике, искусствознании. Немалую роль здесь должны были сыграть петербуржцы, перебиравшиеся в Витебск из голодного Петрограда. Витебский институт народного образования по разным причинам не мог служить достаточной научной базой. П.Н.Медведев и С.О.Грузенберг представляли Оргкомитет по созданию нового института. П.Н.Медведев, которого преподаватели университета избрали председателем Оргкомитета³⁰, подготовил программу института по комплексному изучению творчества.

«Разработку теории художественного творчества нужно начинать с начала и по-новому, — считал Медведев. — Разработка же любой области знания невозможна без предварительного уяснения её (этой области знания) методологических предпосылок. Таким образом, методология теории художественного творчества — вот то, с чего должна быть начата вся стройка… Необходимо установить отношение теории художественного творчества хотя бы к основным исторически сложившимся направлениям эстетики». Программа предполагала новый взгляд на историю литературы, новое осмысление творчества ряда русских и зарубежных классиков — Пушкина, Гоголя, Тургенева, Толстого, Достоевского, Гете, Шекспира, выдающихся современников — Брюсова, Блока, Белого…

Медведев считал, что «художник должен быть изучаем не как индивидуальное, а как социальное явление», что художествен ное произведение должно изучаться как «объект художественно го восприятия». К этим методологическим установкам Медведева привёл путь литературного критика, чьей профессиональной задачей была интерпретация художественных явлений, по его терминологии, — «вторично-творческий процесс». Об этом он читал лекции и писал в «Очерках по психологии художественного творчества» и «Методологических предпосылках истории литературы» — рукописях, создававшихся одновременно с чтением лекционного курса конца 1910-х годов.

У Медведева — «одного из первых исследователей русского символизма» (А.В.Лавров) — именно на почве символизма реализовался интерес к эстетике слова, зародилась полемика с его формалистическими концепциями³¹. В феврале 1914 года, в связи с лекцией Ф.Сологуба «Искусство наших дней», Медведев отмечал, что теоретически символизм обоснован лучше и глубже Андреем Белым и Вяч.Ивановым, чем Сологубом³². В книге «Формальный метод…» он лишь продолжит и разовьёт это наблюдение: «Именно символизм выдвинул самоценность и конструктивность слова в поэзии. Эту конструктивность слова он пытался сочетать с напряжённейшей идеологичностью его. <…> На почве символизма и появились впервые литературоведческие работы, подходившие к поэтическому искусству по существу, пусть и ис

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Ю.П.и Д.А.Медведевы
Творческое наследие П.Н.Медведева…

«Диалог. Карнавал. Хронотоп», 2001, №2
82 83
«Dialogue. Carnival. Chronotope», 2001, №2

кажённые ложными идеологическими воззрениями. „Символизм " А.Белого, некоторые статьи В.Иванова, теоретические работы В.Брюсова бесспорно занимают в истории русского литературо ведения значительное место»³³.

Свою теорию художественного творчества (как явствует из сохранившихся в Государственном архиве Витебской области программ) Медведев строил на размежевании как с метафизическим, так и с эмпирическим направлениями, как теорию научную (опиравшуюся, в частности, на труды Веселовского, Потебни и феноменологов), рассматривая искусство в связи с философией культуры, но «как таковое», как ценностно ориентированный эстетический феномен. Валентности «эстетического объекта» (понятие уже существовало у Христиансена³⁴) у Медведева отданы «художнику-творцу» и «контрагентам творчества», носителям «оценки». Перспективнейший для эстетики «синтез» зарождался на пространстве теории и психологии творчества, но вёл к «построению» эстетического объекта. Эстетическое пронизывалось социальным. Вероятно, это была ещё недостроенная, становящаяся, но готовая к взлёту теория художественного творчества.

Некоторые её «эвристически дальнобойные» (Б.Пастернак³⁵) понятия мы уже в других терминах и подробных обоснованиях найдём в позднейших трудах бахтинского содружества. «Полюсы слова», «методы прозаического мышления», введение в эстетическое событие «контрагентов творчества», теория художествен ного восприятия, категория «оценки» (в дальнейшем — «социальной оценки») — все эти медведевские определения нащупывали внутреннюю (имманентную) социальность художественных явлений, присущую им диалогичность.

Пристальное внимание к жанру, его «эстетике и истории» служило надёжным ориентиром в теории исторического развития литературы³⁶. Изучение идеологической среды художественных явлений («Идеология и эстетика»), рассмотрение их в контексте мировой культуры («на Западе и в России»), анализ поэтики символизма, акмеизма и футуризма — всё это, зафиксированное в программах лекционного курса 1919—20 годов, как и ранее сказанное, подводит к мысли, что будущая книга о формальном методе была не только «задана» временем, но и была уже во многом
«дана» её автору в его же собственных разысканиях³⁷ и интуициях.

В витебский период Медведевым были созданы рукописи трёх книг: «Методологические предпосылки истории литературы», «Очерки по психологии художественного творчества» и «Русская литература ХХ века» — тех самых книг, о работе над которыми он сообщал в Витебский педагогический институт в 1919 и 1920 годах в своих предложениях прочесть курс лекций по теории творчества на кафедре теории литературы. Позднее все три рукописи были реализованы в опубликованные книги: «Формальный метод в литературоведении. Критическое введение в социологическую поэтику» (1928), «В лаборатории писателя» (1933), «История русской литературы конца ХIХ — начала ХХ века» (1937) (последняя находилась в печати, но была пущена в «размол» после ареста; вариант плана книги опубликован в виде «Методической разработки по курсу Истории русской литературы эпохи империализ ма и пролетарской революции» (Л., 1933; ответственный редактор проф.В.Десницкий).

В письмах витебского периода Бахтин сообщает Кагану: «В последнее время я работаю почти исключительно по эстетике словесного творчества» (20 февраля 1921 года); «…много работаю, особенно по эстетике и по психологии» (март 1921 года); «сейчас я пишу работу о Достоевском, которую надеюсь вскоре закончить, работу "Субъект нравственности и субъект права" пока отложил…» (18 января 1922 года)³⁸. Называя Кагану темы своих занятий и работ, он каждый раз выражает желание их с ним обсудить. Вероятно, это были новые, ещё не оговорённые в невельском кругу темы и проблемы (Пумпянский уже давно жил в Петрограде)³⁹. В Витебске из друзей оставались только Волошинов и Медведев. Они и были главными собеседниками Бахтина в это время, особенно Медведев, занимавшийся проблемами поэтики и психологии творчества профессионально. Трактат Бахтина «Эстетика словесного творчества» (озаглавленный публикаторами «Автор и герой…») во многом явился диалогической реакцией на труды Медведева по теории и психологии творчества.

Не случайно много лет спустя Бахтин непринуждённо написал, что в основу трёх книг — Медведева, Волошинова и его соб

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Ю.П.и Д.А.Медведевы
Творческое наследие П.Н.Медведева…

«Диалог. Карнавал. Хронотоп», 2001, №2
84 85
«Dialogue. Carnival. Chronotope», 2001, №2

ственной о Достоевском — «положена общая концепция языка и речевого произведения», особо оговорив самостоятельность и оригинальность каждой из этих книг⁴⁰. Эта общая концепция создавалась здесь, в Витебске, в диалоге между её участниками. В личном деле аспиранта ИЛЯЗВа В.Н.Волошинова⁴¹ сохранились некоторые руководящие мысли этой общей для бахтинского круга концепции словесного творчества. Ряд её основополагающих идей, касающихся знакового осуществления идеологических явлений, проблем внутренней личности, науки об идеологиях в целом, восходят к ранним высказываниям Медведева, получившим затем развитие и обоснование в витебский и ленинградский периоды, особенно отчётливо в книге «Формальный метод в литературове дении». Так, в январской статье 1917 года «Об изучении Пушкина» Медведев писал:

«…Таинственный корень духа, глубоко уходящий в недра, на поверхности даёт ростки, облекается в духовную плоть, осязаемую и видимую, которую мы зовём личностью, душою, натурою. Всё это поддаётся отображению в слове, фиксации в формуле, всё это может быть изучено, раскрыто, выяснено. Не только "может", но и должно быть изучено…»⁴² В Витебске Медведев развивает эти идеи в лекционном курсе по теории и психологии творчества (в частности, в разделе «Акт материализации»), в писавшейся одновременно книге, при составлении научной программы Института, за создание которого он боролся в 1919 году.

Историко-культурный феномен «бахтинского круга» является составной частью витебского культурного Ренессанса 20-х годов. Никто из бахтинской плеяды, кроме самого Бахтина, не задавался целью создания «первой философии», но именно эта феноменальная творческая установка обеспечила ему приоритет в кругу гуманитариев, ставших его единомышленниками, так же как сама философия, являясь, по их общему убеждению, «метаязыком всех наук», делала Бахтина уникальным и желанным собеседником каждого из них. Но не случайным собеседником, дарованным по прихоти судьбы, а собеседником заслуженным , заслуженным «единством переживаний » (Медведев) — общностью и глубиной интеллектуального поиска и поведения, самобытностью участников диалога.

На краткой дистанции невельского философского кружка не может быть убедительно обоснован суверенитет Бахтина-филосо фа и приоритет Бахтина-мыслителя. Оба эти качества отечествен ного классика проявляются на исторически более широком пространстве — пространстве творчества бахтинского круга, акцент на котором делал он сам («Вокруг меня был круг…»). Философская антропология Бахтина оплодотворила жизнь и творчество этого круга, сообщив ему свойства единого культурного феномена. Но единого по-особому. Значимую роль в его возникновении сыграли ближайшие коллеги Бахтина, которые были старше его и до встречи с ним уже имели собственные научно-философские воззрения и подготовленные труды. Это были профессиональный философ М.И.Каган и литературный критик, научно занимавшийся проблемами теории и психологии творчества, П.Н.Медведев. Диалогическое общение с тем и другим — на разных этапах творчества самого Бахтина — имело для него существенное значение. Диалогические «переклички» в трудах Бахтина и его друзей свидетельствуют об этом с достоверностью.

Перефразируя Бахтина, можно сказать, что монологический идеологизм в представлении о «бахтинском круге» после исторически свершившегося факта его многолетнего разносторонне го творческого осуществления становится «бахтинщиной», как бы наукообразно этот идеологизм себя ни называл и какие бы маски ни напяливал на Бахтина. Бахтин непостижим в отрыве от своего круга не только в связи с общностью научно-философского поиска, что очевидно. Бахтин непостижим в отрыве от своей плеяды, потому что «круг Бахтина», наряду с книгами о Достоевском, Рабле и романном слове, является, может быть, самым главным его творением. «Круг Бахтина» — это одновременно исток, творческий итог и по-особому единый литературный памятник диалогической доктрины. Если полифонический роман Достоевского явился наиболее ярким и совершенным выражением тенденции полифонии в художественной литературе, то в «круге Бахтина» диалогический принцип, присущий каждому научному содружеству, достиг высокой, может быть, наивысшей степени выразительности. Кроме самого Бахтина гениальный урок постижения диалогического творчества завещал Иосиф Бродский. Толь

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Ю.П.и Д.А.Медведевы
Творческое наследие П.Н.Медведева…

«Диалог. Карнавал. Хронотоп», 2001, №2
86 87
«Dialogue. Carnival. Chronotope», 2001, №2

ко ему одному оказался внятен сокровенный диалог («эхо», как он его называет) Пастернака — Цветаевой — Рильке⁴³.

Хотя культурологический феномен «бахтинского круга» исторически и творчески проявился достаточно убедительно и, что крайне существенно, обоснован самим Бахтиным (особенно отчётливо в известном письме В.В.Кожинову от 10 января 1961 года, в беседах с В.Д.Дувакиным в 1973 году, в ответах следователю в декабре 1928 года⁴⁴), он остаётся не осознанным и не изученным.

Витебский этап «бахтинского круга» получил своё продолжение и развитие в ленинградский период, ознаменованный созданием статей-манифестов нового научного направления: «Учёный сальеризм» (1924) и «Социологизм без социологии» (1926) Медведева, «Проблема содержания, материала и формы в словесном художественном творчестве» (1924) Бахтина, «Слово в жизни и слово в поэзии» (1926) Волошинова и других, а позднее, когда появились издательские возможности, — трёх фундаментальных книг.

Для Медведева, возвратившегося в Петроград весной 1922 года, этому периоду предшествовал очень важный момент, связанный с его приглашением в труппу Передвижного театра Гайдебурова и Скарской — одного из самых самобытных явлений петербургской культуры (по словам Медведева, «явления единственного в художественной культуре современности»⁴⁵). Медведев деятельно участвует в самой гуще театральной жизни, становится редактором «Записок Передвижного театра», которые, с его приходом, превращаются в еженедельное в основном литератур но-критическое издание. На Палестре Передвижного театра П.Н.Медведев читает курс психологии художественного творчества и цикл докладов о Достоевском («Записки Передвижного театра», № 67, с.7), публикует в «Записках…» многочисленные статьи. Подобно тому, как в 1918—1919 годах в Витебске Медведев собирал круг «Общества свободной эстетики», Витебского народного университета и предполагавшегося к открытию Института гуманитарных наук и искусств, так и вокруг «Записок Передвижного театра» ему удаётся собрать круг интереснейших людей своего времени, занимавшихся проблемами теории творчества, по
этики, текстологии. За полтора года его работы в журнале в нём приняли участие: В.Жирмунский, Б.Томашевский, Б.Казанский, А.Пиотровский, И.Груздев, Э.Голлербах, Э.Радлов, Д.Выгодский, М.Тубянский, В.Волошинов, Н.Клюев, К.Вагинов и др. Не все разделяли идеологию и эстетику Передвижного театра, но на страницах журнала их объединяла философская, научная и редакторская устремлённость П.Н.Медведева, его артистизм.

Бахтинскому «искусство и жизнь не одно, но должно стать во мне единым, в единстве моей ответственности»⁴⁶ не парадоксально соответствовало медведевское: «…в пределе словотвор чество и жизнетворчество сливаются и растворяются друг в друге»⁴⁷.

Для нас важно, что социокультурный феномен Передвижно го театра являл собою своеобразную жизненную, практическую параллель бахтинской «философии поступка». «Личность должна стать сплошь ответственной»⁴⁸ — этот постулат мыслителя мог быть взят эпиграфом к творческой деятельности большого и цельного художественного коллектива. Важно также, что «жизнетвор ческая» концепция театра и его «Записок», установка не на «преодоление» (Бердяев), а на «преображение» современности (Медведев)⁴⁹ легли в основу идеологии «круга Бахтина» в его ленинградский период. Позицию круга в этот период можно охарактеризовать как попытку «преобразить» марксизм, тем самым оправдав своё место в новой материалистической культуре.

Без острой неудовлетворённости Медведева состоянием современной ему литературно-критической мысли, отразившейся в ранних статьях; без пафоса «жизнетворчества», который окрылил его в витебский период научной и общественно-полезной деятельности; без заряда неокантианской мысли, усвоенной в значитель ной мере в философских собеседованиях с М.И.Каганом⁵⁰ и М.М.Бахтиным; без школы «творческого преображения жизни», пройденной им с Передвижным театром, в его петроградский период; без стремления и необходимости найти своё место в материалистической культуре современности — невозможно понять смысл и своеобразие того марксизма, который отличает книгу «Формальный метод…». Бахтинская характеристика Медведева, данная в беседах с Дувакиным («Это один из моих ближа-айших

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Ю.П.и Д.А.Медведевы
Творческое наследие П.Н.Медведева…

«Диалог. Карнавал. Хронотоп», 2001, №2
88 89
«Dialogue. Carnival. Chronotope», 2001, №2

друзей»; «он был теоретиком литературы»; «он был человеком в достаточной степени смелым и инициативным»)⁵¹, — в полной мере проявилась и в этой его работе. Личный пафос, личная страсть, личная дерзость пронизывают эту марксистскую книгу Медведева. На философском пространстве науки об идеологиях Медведев, опираясь на круг единомышленников, на своё «МЫ», вступил в диалог с марксистским государством как Держава с Державой.

Для Медведева и бахтинского круга в целом марксизм стал «проводником» науки, символом научности⁵². Бескомпромиссная автохарактеристика Бахтина, данная им в разговоре со следователем в декабре 1928 года, вносит, однако, в эту проблему необходимый корректив⁵³.

Труды Медведева давно вошли в научный обиход литературоведения, они снискали высокую оценку современников. О научных трудах Медведева неоднократно писал и говорил В.М.Жирмунский, работы по психологии творчества были отмечены академиком П.Н.Сакулиным, на них ссылался В.В.Виногра дов, обращение Медведева к проблеме творческой истории произведения получило признание в работах Н.К.Пиксанова, медведевским публикациям блоковского архива посвящена целая литература… Помимо чисто научной ценности, с публикацией дневника и записных книжек поэта в идеологический — историко-культурный, литературный, научный — кругозор новой эпохи, успевшей «сбросить с парохода современности» своё культурное наследие, возвращался обширный культурный пласт «серебряного века» — важное звено в цепи прееемственности культуры. «Медведев — один из первых исследователей русского символизма; особенно глубоко и фундаментально он изучал творческое наследие А.Блока. Книги и публикации Медведева — среди них «Памяти А.А.Блока» (1922), «Драмы и поэмы Ал.Блока (Из истории их создания)» (1928), подготовленные им «Дневник» (1928) и «Записные книжки» (1930) Блока — заложили основы научного истолкования творчества крупнейшего поэта ХХ века; ими во многом определяется уровень блоковедения 20-х годов», — пишет современный знаток «серебряного века» член-корреспондент РАН А.В.Лавров⁵⁴. Но наибольший резонанс, не утихающий до наших
дней, имеет книга «Формальный метод в литературоведении. Критическое введение в социологическую поэтику», созданнная Медведевым в диалоге с Бахтиным и ставшая ярким литературным памятником нашей интеллектуальной истории, не потерявшим своего познавательного потенциала и сегодня.

Бахтинская нравственная философия, сплотившая круг единомышленников, недаром зовётся «философией поступка». В ней слово ответственно за дело. Издав в 1929 году в издательстве, где он работал, книгу уже арестованного и приговоренного к Соловкам Бахтина «Проблемы творчества Достоевского», Медведев не только во многом предопределил литературную судьбу её автора, но и спас его от почти неминуемого после политических репрессий научного забвения. Как известно, по книге о Достоевском нашли в Саранске Михаила Михайловича его молодые тогда почитатели из Института мировой литературы. Сегодня эта эстафета ответственности дошла до нас, участников конференции в Бахтинском центре Шеффилдского университета.

Появились научные основания для уверенности, что новаторское начинание английских филологов, впервые обстоятельно обратившихся к изучению феномена «круга Бахтина» — центрального события творческой биографии и культурно-исторического наследия выдающегося мыслителя — обеспечит бахтиноведению достойное место в «науке об идеологиях» ХХI века.

¹ Копия письма М.М. Зощенко в семейном архиве Медведевых. Фрагмент письма — в журнале «Диалог. Карнавал. Хронотоп», 1992, №1, с.91.

² См. работы Медведева Ю.П.: «Нас было много на челне…» // «Диалог. Карнавал. Хронотоп», 1992, №1, с.89—108; Блок и Кузмин в архиве П.Н.Медведева // «Вестник РХД», 1993, №1 (167), с.167—182; Не маски, а лица: Бахтин в лабиринте (совместно с В.М.Акимовым) // «Сегодня», 4 мая 1994; Николай Клюев и Павел Медведев // «Вестник РХД», 1995, №1—2 (171), с.152—164; Письмо в редакцию журнала «Диалог. Карнавал. Хронотоп» // «Диалог. Карнавал. Хронотоп», 1995, №4, с.148—156; «Мы своё отбаяли до срока…» // «Аврора», 1995, №10, с.12—

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Ю.П.и Д.А.Медведевы
Творческое наследие П.Н.Медведева…

«Диалог. Карнавал. Хронотоп», 2001, №2
90 91
«Dialogue. Carnival. Chronotope», 2001, №2

25; Витебский период жизни П.Н.Медведева // Бахтинские чтения—I. Витебск, 1996, с.63—86; Николай Клюев и Павел Медведев: К истории диалога // «Диалог. Карнавал. Хронотоп», 1998, №1, с.81—100; На пути к созданию социологической поэтики // «Диалог. Карнавал. Хронотоп», 1998, №2, с.5—57; Встреча, которая была «задана» // Бахтинские чтения—III. Витебск, 1998, с.155—165; «Воскресение»: К истории религиозно-философского кружка А.А.Мейера // «Диалог. Карнавал. Хронотоп», 1999, №4; Бахтин для бедных (Две рецензии в виде письма с примечаниями) // «Диалог. Карнавал. Хронотоп», 2000, №1, с.110—126.

³ См.: Архив Быковых // ОР РНБ, ф.118, ед. хр.1454.

⁴ ОР ИРЛИ (Пушкинский Дом), ф.172. №550, л.1.

⁵ Медведев П.Н. Неистовый Аполлон // «Бессарабская жизнь», 1916, №88, с.2 (курсив наш — Ю.М., Д.М.)

⁶ Медведев П. Н. Вечное в Шекспире // «Бессарабская жизнь», 1916, №94, с.2.

⁷ Медведев П.Н. Об изучении Пушкина // «Бессарабская жизнь», 1917, №27, с.2.

⁸ Медведев П.Н. Неистовый Аполлон…, с.2.

⁹ Бахтин М.М. К методологии гуманитарных наук // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: «Искусство», 1979, с.372.

¹⁰ Медведев П.Н. Вечное в Шекспире…, с.2.

¹¹Медведев П.Н. Формальный метод в литературоведении. Критическое введение в социологическую поэтику. Л.: «Прибой», 1928, c.28.

¹² Турбин В. Товарищ время и товарищ искусство. М.: «Искусство», 1961, с.50.

¹³ Бахтин М.М. К методологии гуманитарных наук…, с.361—362.

¹⁴ Аверинцев С. Михаил Бахтин: ретроспектива и перспекти ва // «Дружба народов», 1988, №3, с.259.

¹⁵ В «Записках Передвижного театра» в №43 от 19 декабря 1922 года напечатано посвященное П.Н.Медведеву стихотворение Бориса Зубакина (под инициалами Б.З.) «Староверка». Под названием «Полевая невеста» оно приведено в кн.: Немировский А.И., Уколова В.И. Свет звёзд, или Последний русский розенкрейцер.
М.: Издательская группа «Прогресс»—«Культура», 1994, с.364.

¹⁶ Разговоры с Бахтиным // «Человек», 1994, №3, с.154—155; Беседы В.Д.Дувакина с М.М.Бахтиным. М.: Издательская группа «Прогресс», 1996, с.143.

¹⁷ См.: Михеева Л. И.И.Соллертинский: Жизнь и наследие. Л., 1988, с.28—29.

¹⁸ИНО — институт народного образования — так в то время назывались педагогические институты.

¹⁹ Разговоры с Бахтиным // «Человек», 1994, №3, с.171; Беседы В.Д.Дувакина с М.М.Бахтиным…, с.169.

²⁰ В Литературной студии преподавались: «Эстетика. Теория художественного творчества. Западная и русская литература, теория и история искусств и русская журналистика.

Профессора и лекторы студии: П.Н.Медведев, М.М.Бахтин, А.Г. Ромм, А.О.Цшохер, В.Н.Волошинов и М.Н.Пустынин» («Искусство». Витебск, 1921, № 4—6).

²¹ В «Жизнеописании» П.Н.Медведева, составленно м в ЛГПИ им.А.И.Герцена, читаем: «В 1920—1921 и 1921—1922 учебн<ом> году — преподаватель Витебского института народного образования (курс поэтики, литературы XX в. и семинарий по Достоевскому) и член деканата социально-исторического отделения» (Архив Российского государственного педагогического университета им.А.И.Герцена, ф.4331, л/д1076, л.3). См. также: Медведев П. О литературном наследии Достоевского // «Искусство». Витебск, 1921. № 4—6, с.49.

²² См.: «Витебский листок», 1918, №1036. Ср.: выступления М.М.Бахтина и М.И.Кагана в «Дне искусства», Невель, 1919 (13 сентября).

²³ См.: Медведев Ю.П. Витебский период жизни П.Н.Медведева // Бахтинские чтения—I. Материалы Международной научной конференции. Витебск, 1996, с.66—67.

²⁴ Михеева Л. И.И.Соллертинский: Жизнь и наследие…, с.22 и далее.

²⁵ «Известия Витебского губернского совета крестьянских, рабочих, красноармейских и батрацких депутатов», 1918, №248.

²⁶ Государственный архив Витебской области, ф.204, оп.1, д.64, л.24.

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Ю.П.и Д.А.Медведевы
Творческое наследие П.Н.Медведева…

«Диалог. Карнавал. Хронотоп», 2001, №2
92 93
«Dialogue. Carnival. Chronotope», 2001, №2

²⁷ Добин Е. Павел Николаевич Медведев // Медведев П. В лаборатории писателя. Л., 1960, с.4 (2-е доп. изд.: Л., 1971, с.4).

²⁸ Юдин Г.Я. За гранью прошлых.лет: Из воспоминаний дирижера. М., 1977, с.19.

²⁹ Краснов-Левитин А. Лихие годы. 1925—1941: Воспоминания. Париж: ИМКА-Пресс, 1977, с.320.

³⁰ «Известия Витебского губернского совета…», 1919, № 171.

³¹ См. выписки П.Медведева из работ В.Чудовского о стихе из журнала «Аполлон» 1915—1917 годов // Медведев Ю.П. Витебский период жизни П.Н.Медведева…, с.68—69.

³² «Бессарабская жизнь» от 23 февраля 1914 года. Цитирую по кн.: Неизданный Федор Сологуб // Под редакцией М.М.Павловой и А.В.Лаврова. М., 1997, с.345.

³³ Медведев П.Н. Формальный метод в литературоведении: Критическое введение в социологическую поэтику…, с.82.

³⁴ Христиансен Б. Философия искусства. СПб.: «Шиповник», 1911.

³⁵ Пастернак Б. Письмо к П.Медведеву от 20.08.29 // Литературное наследство. Т.93. М., 1983, с.708—709.

³⁶О том, что «наиболее часто мои мысли перекликаются с А.Н.Веселовским» Медведев писал в упомянутой ранее анкете Зубовского института.

Весьма знаменательно, что в своих примечаниях к «Записным книжкам Ал.Блока» (1930) Медведев называет Веселовско го «основоположником исторической поэтики» (с.238).

³⁷ Большое значение в своей преподавательской работе П.Н.Медведев придавал библиографии, которую обычно рекомендовал в конце каждой лекции или в итоге курса. О библиогра фии, которую он мог предложить слушателям, можно отчасти судить по его отклику на книгу С.О.Грузенберга «Психология творчества», т.1 («Записки Передвижного театра», № 59, 19 июня 1923, с.8). Свою рецензию Медведев кончает словами: «К книге приложен насчитывающий 639 названий указатель литературы "по вопросам теории и психологии творчества и сопредельных с ними дисциплин ". Такой принцип библиографического отбора слишком неопределёнен. Затем, не может не броситься в глаза отсутствие в указателе почти всей новой литературы, непосредственно отно
сящейся к теории и психологии творчества — трудов и статей Когена, Вальцеля, Лансона, Фехнера, А.Белого, В.Иванова, Н.Бердяева, В.Жирмунского, Гершензона, Вольфинга и многих других». См. также дополнение Медведева к указателю работ по поэтике на русском языке, приложенному к книге Р.Мюллера-Фрейен фельса «Поэтика» («Записки Передвижного театра», №58, 5 июня 1923, с.7).

³⁸ Все эти письма опубликованы: Память: Исторический сборник. Вып.4. Париж: ИМКА-Пресс, 1981, с.257—264 (см. также: «Диалог. Карнавал. Хронотоп», 1992, №1, с.66—72).

³⁹ В письме Кагану от марта 1921 года Бахтин пишет: «Лев Васильевич уже полгода в Петрограде, но не нашёл даже такой аудитории, какая была у него в Витебске» (Память. Вып. 4, с.258; «Диалог. Карнавал. Хронотоп», 1992, №1, с.67).

⁴⁰ Письма М.М.Бахтина // «Литературная учёба», 1992, №5—6, с.145; «Москва», 1992, №11—12, с.176.

⁴¹ Личное дело В.Н.Волошинова // «Диалог. Карнавал. Хронотоп», 1995, №2, с.81—99.

⁴² Медведев П.Н. Об изучении Пушкина // «Бессарабская жизнь», 1917, №27, 29 января, с.2.

⁴³ См.: Tsvetaeva M. One Hundred Years // «Modern Russian Literature and Culture. Studies and Texts». Vol.32. Berkley, 1994. Перевод — в журнале «Звезда», 1996, №1, с.225—233.

⁴⁴ Наиболее полно ответы М.М.Бахтина следователю опубликованы в уже упоминавшейся работе Медведева Ю.П. «На пути к созданию социологической поэтики» («Диалог. Карнавал. Хронотоп», 1998, №2, с.46—48).

⁴⁵ Медведев П. Точки над i // «Записки Передвижного театра», № 44, с.1.

⁴⁶ Бахтин М.М. Искусство и ответственность // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества…, с.6.

⁴⁷ Медведев П. Точки над i …, с.2.

⁴⁸ Бахтин М.М. Искусство и ответственность…, с.5—6.

⁴⁹ См. полемическую статью П.Н.Медведева «Русский Бранд» о книге Н.Бердяева «Смысл творчества» (1916) // «Бессарабская жизнь», 1917, 24 января, № 29, с.2. См. об этом также в статье: Медведев Ю.П. Встреча, которая была «задана» // Бах

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Ю.П.и Д.А.Медведевы
Творческое наследие П.Н.Медведева…

«Диалог. Карнавал. Хронотоп», 2001, №2
94
«Dialogue. Carnival. Chronotope», 2001, №2

тинские чтения—III. Витебск, 1998, с.160—161.

⁵⁰ Не только книжное, но непосредственное, живое представление о марбургской школе неокантианства П.Н.Медведев имел возможность получить в общении с марбургским философом М.И.Каганом. «Дорогому Матвею Исаевичу — учителю и другу», — надписал П.Медведев свою фотографию, сохранившую ся в архиве семьи Каган. Выражаем благодарность Юдифи Матвеевне Каган за эту информацию.

⁵¹ Беседы М.М.Бахтина с В.Д.Дувакиным…, с.190, 191, 196.

⁵² См.: Медведев Ю.П. На пути к созданию социологичес кой поэтики…

⁵³ См.: Медведев Ю.П. «Нас было много на челне…» // «ДКХ», 1992, №1, с.97.

⁵⁴Белый Андрей. Письма к П.Н.Медведеву / Предисловие, публикация и примечания А.В.Лаврова. // «Взгляд»: Критика. Полемика. Публикации. М.: «Советский писатель», 1988, с.430.

Октябрь 1999; январь 2000,

Санкт-Петербург—Шеффилд—Санкт-Петербург

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Ю.П.и Д.А.Медведевы
Творческое наследие П.Н.Медведева…