Диалог. Карнавал. Хронотоп. Сетевой архив.

«Диалог. Карнавал. Хронотоп», 2000, № 3—4
36 37
М.М.Бахтин в контексте русской культуры ХХ в.

венно философско-идеалистический характер. О книге А.З.Штейнберга зашла речь благодаря необычайному интересу к философским и филологическим взглядам М.М.Бахтина и, прежде всего, в связи с выходом второго издания его книги о Достоевском в 1963 году⁵.

В статье «Эстетика Достоевского », опубликованной в 1972 году, Г.М.Фридлендер соотнёс концепции творчества Достоевского А.З.Штейнберга и М.М.Бахтина⁶. Это соотнесение было повторено им в книге «Достоевский и мировая литература ». Г.М.Фридлендер выражает своё несогласие «с представлением о "полифоничности" романа Достоевского в том специфическом истолковании этого термина, которое было выдвинуто Бахтиным в 1929 году и сохранилось неизменным также во втором издании его книги (1963)». Притом, «многие элементы этой концепции, хотя и в менее развитом виде, мы находим в других работах 1920-х годов, в том числе — созданных до работы Бахтина и без её влияния». И далее речь идёт о книге А.3.Штейнберга «Система свободы Достоевского» (1923), в которой «говорится о "симфоничес кой диалектике" Достоевского — "дирижёра", управляющего "хором" или "многоразличием голосов". "Он систематизирует, — пишет автор, — все противоборствующие в современности мировоззрения, воплощая их в жизнь, превращая идеи в действующие монады и прослеживая судьбу каждой из них в последней её конкретизации", он создает "мир из миров", "мыслит мирами, целыми созданиями "… В этом мире не человек есть субстрат и носитель своего мировоззрения, а, наоборот, сущностью человека является его "идея". Здесь даже терминология близка к терминологии более поздней работы Бахтина». Отмечая в примечании, что цитируются высказывания А.З.Штейнберга на 34—37 страницах берлинского издания его книги, Г.М.Фридлендер добавляет: «Впрочем, в отличие от М.М.Бахтина, Штейнберг полагал не без основания, что "голос" автора в романах Достоевского не равноправен с "голосами" героев, но находит своё выражение в "согласном звучании всех голосов"» (там же, с.35)⁷.

Отвечая на вопросы редакции журнала «Диалог. Карнавал. Хронотоп» по поводу 30-летия со времени выхода второго издания книги М.М.Бахтина о Достоевском, Г.М.Фридлендер заявил, что автор книги «Проблемы поэтики Достоевского » «создал идею дихотомии "монологического" и "полифонического" романа» (которая, по Г.М.Фридлендеру, вообще не существует), «соединив
Л.Н.Столович

М.М.БАХТИН и А.З.ШТЕЙНБЕРГ*

Бахтин повторил или Штейнберг предвосхитил?

В 1923 году в берлинском издательстве «Скифы» вышла книга А.З.Штейнберга «Система свободы Достоевского ». Она представляла собой продолжение традиции философского осмысления творчества великого русского писателя и мыслителя. В пяти главах этой книги («Тайна Достоевского », «Конкретный идеализм» , «Диалектика свободы», «Гордость и смирение» , «Проблески ») была предпринята попытка представить художественное творчество Достоевского как философскую систему «конкретного идеализма », включающую в себя, прежде всего, объективный идеализм Платона, «идею саморазвития монады» Лейбница, трансцендентализм Канта, «примат действенности » Фихте, «конкретную философско-историческую перспективу » Гегеля¹. Однако это многообразие философских источников мировоззрения русского мыслителя образует, по мнению А.З.Штейнберга, оригинальную симфоническую целостность художественно воплощённых философских воззрений, выражающую систему мысли русского самосознания (См. ССД, 19). Притом, сам автор книги волне разделяет философскую позицию Достоевского.

Книга А.З.Штейнберга привлекла внимание выдающихся русских философов — Н.А.Бердяева, Л.П.Карсавина, С.Л.Франка. В обзорной статье «Русская философия последних пятнадцати лет», опубликованной в авторитетном философском журнале «Kantstudien» в 1926 году, С.Л.Франк упомянул «остроумную и ценную в религиозно-философском отношении книгу доктора Штейнберга "Система свободы Достоевского"»². Книга А.З.Штейнберга была в 1936 году переиздана на немецком языке в Швейцарии³. В 1966 году вышла его обновлённая книга о Достоевском на английском языке, включающая идеи первоначальной книги⁴. Но в обширной литературе о Достоевском, вышедшей в Советской России и Советском Союзе, книга «Система свободы Достоевского » не получила никакого отклика — вероятнее всего потому, что её автор был эмигрантом, а его книга носила откро

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
*Проведённое в этой статье исследование стало возможно благодаря поддержке от Memorial Foundation for Jewish Culture.
Л.Н.Столович
М.М.Бахтин и А.З.Штейнберг…

«Диалог. Карнавал. Хронотоп», 2000, № 3—4
38 39
М.М.Бахтин в контексте русской культуры ХХ в.

идеи Лукача, Б.М.Энгельгардта и А.З.Штейнберга о Достоевском с идеями Вяч.Иванова »⁸.

В книге М.С.Кагана «Град Петров в истории русской культуры» порицается одностороннее «утверждение А.Штейнберга, что Достоевский "очень подозрителен по отношению к Петербургу и ко всему петербургскому периоду в русской истории" (А.Штейнберг. Система свободы Достоевского. Берлин, 1923, с.41)». По словам М.С.Кагана, «такое упрощение тем более странно, что завершается исследование предвосхищающим бахтинскую концепцию тезисом о "философском диалоге с другими и с самим собой" как сути творчества писателя»⁹.

Как мы видим, Г.М.Фридлендер не сомневается в том, что М.М.Бахтин вполне осознанно смешал в одном полифоническом коктейле А.З.Штейнберга с другими исследователями творчества Достоевского и, следовательно, знал книгу «Система свободы Достоевского ». М.С.Каган же пишет о предвосхищении Штейнбергом бахтинской концепции диалогической природы творчества Достоевского.

Возникает вопрос: знал или не знал М.М.Бахтин книгу А.З. Штейнберга?

В предисловии к публикации тезисов к докладу А.З.Штейнберга «Время и пространство в философии истории» В.Г.Белоус, отметив, что основанием книги А.З.Штейнберга «Система свободы Достоевского » были два его доклада на заседаниях Петроградской Вольной Философской Ассоциации (Вольфила) 16 и 23 октября 1921 г., делает предположение о том, что об этих докладах и книге А.З.Штейнберга М.М.Бахтин мог получить сведения от активных участников заседаний Вольфилы Л.В.Пумпянского и А.А.Мейера, духовно ему близких людей¹⁰.

Обратим внимание на то, что сам Л.В.Пумпянский на заседании Вольфилы 2-го октября 1921 г. делал доклад «Достоевский и античность »¹¹. Друг М.М.Бахтина, М.И.Каган, с 1920 г. некоторое время жил и преподавал в Петрограде, где он читал лекции по еврейской мифологии в Еврейском университете, в котором преподавал также А.З.Штейнберг, а с 1922 г. М.И.Каган принимал активное в работе Вольфилы. И от него М.М.Бахтин мог также получить сведения о концепции А.З.Штейнберга, тем более, что М.М.Бахтин писал ему о работе над книгой о Достоевском в письме от 18 января 1921 г.¹²

В.Г.Белоус же считает, что Бахтин «по неизвестным причи
нам» всё же не получил сведений о докладах и книге А.З.Штейнберга. И поэтому, по мнению публикатора, «в "Проблемах творчества Достоевского" никаких упоминаний о книге А.З.Штейнбер га нет. Это тем более удивительно, что взгляды Бахтина и Штейнберга на идеологическую природу мировоззрения Достоевского очень близки: и в том и в другом случае отправной исследова тельской точкой оказывается авторское самосознание, которое становится организующей центростремительной силой»¹³.

Действительно, ни в первом издании «Проблем творчества Достоевского », ни в последующих трудах М.М.Бахтина, насколько нам известно, нет никаких ссылок на книгу «Система свободы Достоевского ». Это можно объяснить тем, что в 1929 г., названном в «Кратком курсе истории ВКП(б)» «годом великого перелома», ссылка в советском издании на работу эмигранта-идеалиста была невозможна, хотя, в принципе, некоторые берлинские издания 1923 г. М.М.Бахтину были доступны. Так, он рассматривает взгляды на Достоевского Отто Кауса, пространно цитируя его немецкую книгу «Dostoewski und sein Schicksal» (Berlin, 1923) (См.: ПТД, 20—22). Книга А.З.Штейнберга проникла в Советскую Россию. Известно, что она была в Кремлёвской библиотеке Ленина¹⁴, хотя это отнюдь не означает, что она была доступна М.М.Бахтину.

Для того, чтобы попытаться ответить на вопрос, знал ли М.М.Бахтин книгу А.З.Штейнберга, нужно обратиться к текстам их книг о Достоевском. Об авторе книги «Проблемы творчества Достоевского» существует уже обширная литература и он с 60-х годов стал всемирно известным мыслителем. Автор же книги «Система свободы Достоевского » до сих пор не известен широкой научной и философской общественности России. О нём нет сведений ни в одном из изданных в России даже в последнее время философских или литературных словарей и энциклопедичес ких справочников. Только в 90-е годы появились публикации его нескольких работ, предваряемых краткими справками¹⁵. В энциклопедическом биографическом словаре «Русское зарубежье. Золотая книга русской эмиграции. Первая треть ХХ века» (М.: РОССПЭН, 1997, с.721—722. Автор — Я.Леонтьев) и в «Российской Еврейской Энциклопедии » (т.3, М., 1997, с.424) были напечатаны биографические статьи, посвящённые А.З.Штейнбергу. Обстоятельный биографический очерк об А.З.Штейнберге написал французский исследователь русской литературы Жорж Нива¹⁶.

Поэтому прежде, чем мы приступим к сопоставлению текс

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Л.Н.Столович
М.М.Бахтин и А.З.Штейнберг…

«Диалог. Карнавал. Хронотоп», 2000, № 3—4
40 41
М.М.Бахтин в контексте русской культуры ХХ в.

тов трудов М.М.Бахтина и А.З.Штейнберга, постараемся, хотя бы кратко, восстановить по доступным нам материалам основные этапы жизни и деятельности А.З.Штейнберга.

Кто Вы, доктор Штейнберг?

Арон (Аарон) Захарович Штейнберг родился в 1891 году в г. Двинске Витебской губернии в религиозной еврейской семье. Высшее образование он получил на философском и юридическом факультетах Гейдельбергского университета, где слушал лекции Виндельбанда и Риккерта. Университет он окончил в 1913 году, получив степень доктора философии. Ещё будучи студентом, Штейнберг начал печататься. Его статьи по философии и праву публиковались в российском журнале «Русская мысль»¹⁷, в журнале министерства юстиции и в журнале «Логос» (1914). По рекомендации В.Я.Брюсова А.З.Штейнберг с 1910 г. начал посещать заседания Религиозно-философского общества, где он видел и слушал Бердяева, Степуна, Мережковского, Розанова и других русских мыслителей «серебряного века». Во время первой мировой войны А.З.Штейнберг, как и М.И.Каган, был задержан в Германии до 1918 г. как российский подданный.

В России А.З.Штейнберг в 1919 г. принимает активное участие в организации и деятельности «Вольной Философской Ассоциации » (Вольфилы). В издаваемом Мейерхольдом «Вестнике театрального искусства » был напечатан «Проект Вольной Философской академии» . Рядом с подписью под ним А.Блока, А.Белого и К.Эрберга стоит подпись и А.Штейнберга. Он входил в состав организационного ядра этой организации в Петрограде вместе с Андреем Белым, Александром Блоком, Ивановым-Разумником (Р.В.Ивановым), Конст. Эрбергом (К.А.Сюннербергом), А.А.Мейером, К.С.Петровым -Водкиным, В.Э.Мейерхольдом. В деятельно сти Вольфилы принимали участие также известнейшие русские философы Л.П.Карсавин, Э.Л.Радлов, С.А.Аскольдов, Н.О.Лосский, который, правда, отказался стать членом этой организации¹⁸. В московском отделении Вольфилы участвовали Н.А.Бердяев, М.О.Гершензон, Ф.А.Степун, С.Л.Франк, Б.П.Вышеславцев и ряд других выдающихся деятелей русской культуры¹⁹. А.З.Штейнберг был избран учёным секретарём и руководителем отдела «чистой философии ».

О работе его в Вольфиле даёт представление информацион
ная статья Андрея Белого «Вольная философская ассоциация », напечатанная в 1-ом номере берлинского журнала «Новая русская книга»²⁰. Деятельность Ассоциации в ноябре 1919 г. открылась докладом А.А.Блока «Крушение гуманизма ». Затем А.Белый перечисляет доклады Иванова-Разумника, свои, А.А.Мейера, К.Эрберга, К.С.Петрова -Водкина, Н.О.Лосского, А.С.Аскольдова и среди них доклад А.З.Штейнберга «О юдаизме». А.З.Штейнберг, наряду с А.Белым, Ивановым-Разумником, В.Шкловским и др., участвовал в диспутах о Герцене, Лаврове, о пролетарской культуре²¹. Он же участвовал в заседании, посвящённом 300-летию со дня появления «Солнечного Града» Кампанеллы, памяти Кропоткина, в заседании в честь Платона. А.Белый упоминает курс «Основные проблемы философии », прочитанный А.З.Штейнбер гом наряду с другими курсами, организуемыми Вольфилой. В 1921 г. А.З.Штейнберг выступил как официальный оппонент по докладу Борижевского «Материалистическое понимание истории» и с докладом «Достоевский как философ»²². На заседании отдела «чистой философии », которым А.З.Штейнберг руководил, он делал доклад «Трансцендентальный метод и метафизика ». Известно также, что А.З.Штейнберг выступил с докладами «Время и пространство в философии истории», «Пушкин и Достоевский » и др. Он также вёл семинар по Канту.

Таким образом, А.З.Штейнберг находился в творческом и дружеском общении с крупнейшими деятелями русской культуры, о чём свидетельствуют его воспоминания об А.Блоке, В.Брюсове, А.Белом, Р.Иванове-Разумнике, Л.Шестове, Л.Карсавине, Н.Бердяеве, К.Эрберге, О.Форш, о встречах с В.Розановым и Н.Гумилёвым, С.Есениным и Н.Клюевым, А.Луначарским и М.Горьким.²³. Вольфила провела в октябре 1921 г. специальные заседания, посвящённые памяти Александра Блока, на которых со своими воспоминаниями о поэте выступал А.З.Штейнберг. Они вошли в книгу, изданную Вольфилой, «Памяти Александра Блока» (Пг., 1922).

В дневнике и записных книжках А.Блока несколько раз упоминается имя А.З.Штейнберга. В конспекте заключительного слова Блока в прениях по его докладу в Вольной Философской Ассоциации 16 ноября 1919 г. написано: «Штейнберг: Возражает против эстетической точки зрения»²⁴ . А.З.Штейнберг назван в записи дневника от 19 января 1918 г. «марбургским философом », который присутствовал на комиссии при Наркомпросе по изда

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Л.Н.Столович
М.М.Бахтин и А.З.Штейнберг…

«Диалог. Карнавал. Хронотоп», 2000, № 3—4
42 43
М.М.Бахтин в контексте русской культуры ХХ в.

нию русских классиков, наряду с Александром Бенуа, Ларисой Рейснер, художником Штернбергом (выражение «марбургский философ» взято А.Блоком из стихотворения А.Белого «Мой друг»)²⁵. 30 сентября 1918 г. А.Блок записывает: «О "Вольной философской академии". Разговоры с Бахтиным, В.Н.Соловье вым, Штейнбергом » (Бахтин Николай Николаевич [1866—1940] — библиограф и переводчик)²⁶. 15 февраля 1919 г. А.Блок пишет: «Вести об аресте Штейнберга », а 16 февраля 1919 г. — «Ночь на одной койке со Штейнбергом »²⁷. Дело в том, что А.Блок, как несколько раньше А.З.Штейнберг, был арестован с вечера 15 по утро 17 февраля в связи с массовыми арестами лиц, связанными так или иначе с партией левых эсеров и её изданиями. Об этом эпизоде А.З.Штейнберг вспоминал в сборнике «Памяти Александра Блока» (Пг., 1922, 35—53). 15 августа 1920 г. А.Блок отмечает: «День Вл.Соловьева в Вольфиле. Я председатель. (Гизетти, Чешихин, Штейнберг , Мейер, Э.Л.Радлов и моя речь)»²⁸. А.Блок был хорошо знаком и со старшим братом А.З.Штейнберга, И.З.Штейнбергом²⁹. «Письмо Штейнбергу о "Крёстном ходе"», — читаем мы в записной книжке поэта (запись 27 июня 1920 г.)³⁰. А.Блок написал отзыв о пьесе И.Штейнберга «Крёстный ход»³¹.

29 ноября 1922 г., во время высылки многих замечательных деятелей русской интеллигенции на т.н. «философском пароходе» , А.З.Штейнберг покидает Советскую Россию и до прихода к власти нацистов живёт в Германии. Р.В.Иванов-Разумник писал 7 декабря 1923 г. Андрею Белому с сожалением: «…год тому назад… уехал А.З.Штейнберг, и не осталось у нас "философа", своего вольфильского »³². В Берлине в издательстве «Скифы» в 1923 г. выходит его книга «Система свободы Достоевского », переиздан ная в 1936 г. в Швейцарии по настоянию Л.П.Карсавина, который её считал лучшей книгой о Достоевском³³. Н.А.Бердяев, подарив А.З.Штейнбергу экземпляр своей книги «Миросозерцание Достоевского » (Прага, 1923) сказал ему: «У нас с вами очень много общего»³⁴ . Как выше отмечалось, к творчеству Достоевского Штейнберг обращался неоднократно, посвятил ему свою пьесу («повесть в четырех действиях ») «Достоевский в Лондоне» ([Berlin:] «Парабола », 1932), а также статью «Достоевский и еврейство » («Вёрсты», № 3, Париж, 1928, с.94—108). Уже проживая в Лондоне, он выпустил в 1966 г. английский вариант своей книги о Достоевском.

Не прерывая своего глубокого интереса к русской философ
ской мысли (в Берлине под его редакцией вышла в издательстве «Скифы» хрестоматия произведений П.Л.Лаврова, в немецком сборнике «Die Biologie der Person» была напечатана в 1928 г. его статья о национальном характере русского народа «Individuum im Alten und Neuen RuЯland»), А.З.Штейнберг проявил большой интерес к еврейской истории и к еврейскому движению, особенно в период нацистского антисемитизма и годы Второй мировой войны. Еврейскому вопросу в России посвящены его статьи «Достоевский и еврейство » («Вёрсты», № 3, Париж, 1928) и «Ответ Карсавину » («Вёрсты», № 3, Париж, 1928). Он написал эссе о немецком философе-неокантианце Германе Когене, который занимался также философскими проблемами иудаизма. А.З.Штейнберг перевёл на немецкий язык 10 томов «Истории еврейского народа» Семена Дубнова и был редактором её сокращённой версии. Он принимал участие в издании еврейской энциклопедии. Во время Второй мировой войны Штейнберг организовал исследователь ский центр по проблемам геноцида и репатриации лиц без гражданства. В 1941 г. он был включён в руководство Всемирного Еврейского Конгресса. В 1948 г. Штейнберг становится директором культурного отдела Конгресса и возглавляет этот отдел в течение 20 лет, до 1968 г. С 1945 г. он — постоянный делегат ЮНЕСКО. Скончался А.З.Штейнберг в Лондоне в 1975 году, в один год с М.М.Бахтиным. Уже после его смерти была издана в 1983 г. книга «History as Experience. Aspects of Historical Thought», в которую вошли ряд как опубликованных, так и ранее не публиковавших ся трудов философа. В 1991 г. в Париже в издательстве «Синтаксис » вышла книга воспоминаний А.З.Штейнберга «Друзья моих ранних лет (1911—1928)», о которой у нас уже была речь.

Диалог Бахтина со Штейнбергом

Правомерно ли название этой части нашей статьи? О каком диалоге М.М.Бахтина с А.З.Штейнбергом может идти речь, если достоверно не известно, знал ли первый книгу «Система свободы Достоевского »? Нам представляется, что установить алиби или не-алиби (если воспользоваться бахтинским термином) М.М.Бахтина по отношению к концепции творчества Достоевского, предложенной А.З.Штейнбергом, можно только сопоставив тексты их книг. Мы это сейчас и постараемся сделать.

Как общеизвестно, оригинальный вклад Бахтина в понима

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Л.Н.Столович
М.М.Бахтин и А.З.Штейнберг…

«Диалог. Карнавал. Хронотоп», 2000, № 3—4
44 45
М.М.Бахтин в контексте русской культуры ХХ в.

ние творчества Достоевского состоял в обосновании диалогичнос ти этого творчества и на этой основе раскрытии диалогических отношений как важнейшей основы гуманитарного мышления. «Множественность самостоятельных и неслиянных голосов и сознаний, подлинная полифония полноценных голосов, действительно, является основною особенностью романов Достоевско го. Не множество судеб и жизней в едином объективном мире в свете единого авторского сознания развёртывается в его произведениях, но именно множественность равноправных сознаний с их мирами сочетаются здесь, сохраняя свою неслиянность, в единство некоторого события. Главные герои Достоевского, действительно, в самом творческом замысле художника не только объекты авторского слова, но и субъекты собственного непосредственно значащего слова», — читаем мы в его книге 1929 г. И общий вывод: «Достоевский — творец полифонического романа» (ПТД, 7. Выделено М.М.Бахтиным — Л.С.).

Бахтин, как показывает его письмо М.И.Кагану от 18 января 1922 г. и сообщение в издании «Жизнь искусства » (№ 3 за 1922 г.), к середине 1922 г. написал первый вариант своей книги о Достоевском. Предполагается, что существовал и второй вариант книги. Однако оба эти варианта книги утрачены и судить об их соотношении с текстом книги 1929 г., подготовленным в середине 20-х годов, невозможно. Вместе с тем, изучение творчества Бахтина 20-х годов показывает, что только в книге «Проблемы творчества Достоевского» и одновременно вышедшей книге В.Н.Волошинова «Марксизм и философия языка», участие в создании которой Бахтина несомненно, понятие диалога обретает категориальный смысл, хотя философские предпосылки для этого понятия можно обнаружить в его рукописях начала—середины 20-х годов³⁵.

А теперь обратимся к книге А.З.Штейнберга «Система свободы Достоевского », изданной в 1923 г. на основе его докладов в Вольфиле 1921 г. Книга заканчивается словами о том, что Достоевский «учит нас упражняться в философском диалоге с другими и с собою» (ССД, 144). И ранее: «Он со всей своей страстностью принимается за устроение русского самосознания, за выяснение всех живущих в нём "противоречий". Так создаётся диалектическая система свободы с её диалогической структурой и с живописной её конкретизацией » (ССД, 82), а также «мир самосознания, противостоящий миру абсолютного небытия и с ним сопоставляемый. Для того, чтобы между ними был сделан выбор,
— вот та общая проблема, которая связывает в многосложное единство все диалоги и все события в книгах Достоевского с личными его заявлениями от последнего двадцатилетия его жизни» (ССД, 105).

Как же конкретно Штейнберг представляет диалогическую структуру диалектической системы свободы в творчестве Достоевского? Он в этом отношении сопоставляет Достоевского с Платоном. По концепции Штейнберга, кардинальный вопрос для всей системы Достоевского в целом «можно выразить так: как знать, говорит ли Достоевский от себя и за себя или за других, раз при выборе средств выражения он почти всегда намеренно останавливался на личине "героев", и притом героев столь разноликих и враждебных друг другу и почти во всём между собою несогласных? С кем из них сам Достоевский? С Свидригайловым или с Зосимой? с Версиловым ли или с Смердяковым? с Шатовым ли или с Ставрогиным? »

Ответом на эти вопросы, как полагает Штейнберг, и может послужить сопоставление Достоевского с Платоном: «На вопрос о Достоевском ответим вопросом о Платоне. Разве не те же великие затруднения встречают нас и при столкновении с тайной Платона: он-то с кем из своих героев? Всегда ли Сократ, его духовный отец, и тот, кого он сам породил, одно и то же лицо? И всегда ли он сам со своим Сократом, или, быть может, с другими — с Горгием, с Протагором, с Парменидом? И тем не менее — Платон есть, и он провозвестник своего собственного учения в многолетнем его развитии и во всех его изменениях» (ССД, 34).

Но Штейнберг не только отвечает вопросом на вопрос. Он полагает, что «все герои Достоевского, как и все герои Платона, говорят за него, или, что то же, он всегда говорит за себя. Пусть не пугают нас противоречия. Система есть система систем. Потому именно Достоевский и есть систематик, что в мысли его господствует симфоническая диалектика, что движения его мысли — ритмические взмахи волшебной палочки дирижёра: он, как настоящий дирижёр, поворачивается спиною к публике и безмолвно повелевает всему многоразличию голосов, из них создавая оркестр и хор. Но Достоевский не только дирижёр, он и композитор. Какой у него самого голос: низкий, высокий? Да разве он непременно сам должен превратиться в хориста, исполняющего, наряду со многими другими простыми исполнителями, своё собственное произведение? Его голос — в смене тем и мотивов, в ритме,

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Л.Н.Столович
М.М.Бахтин и А.З.Штейнберг…

«Диалог. Карнавал. Хронотоп», 2000, № 3—4
46 47
М.М.Бахтин в контексте русской культуры ХХ в.

в инструментовке, в согласном звучании всех голосов; его голос — в стиле и манере целого». И далее: «Он мыслит за тех, и за других, и за третьих; он извлекает последние выводы из общих посылок, и он систематизирует все противоборствующие в современности мировоззрения, воплощая их в жизнь, превращая идеи в действующие монады и прослеживая судьбу каждой из них в последней её конкретизации; он, одним словом, создаёт "мир из миров" и "мыслит мирами, целыми созданиями". В этом его глубочайшая связь с Платоном, но и большое его отличие от всех бывших до него, не исключая и Платона» (ССД, 35). Следует подчеркнуть, что, отмечая философскую общность Достоевского и Платона, Штейнберг на протяжении всей своей книги подчёркивает, что Достоевский — действительно русский национальный философ, что «только с Россией и соизмерим Достоевский, только с Достоевским соизмерима и она» (ССД, 10), что Достоевский — великий систематик «мысли и самосознания русского» (ССД, 19).

Для Штейнберга установление связи Достоевского с Платоном не только носит принципиальный характер. Оно не исчерпывается только обнаружением диалогической структуры произведений великого русского романиста и великого древнегреческо го философа, хотя и это существенно для понимания Достоевско го. «Связь Достоевского с Платоном гораздо глубже, чем это может показаться на первый взгляд», — отмечает автор «Системы свободы Достоевского » (ССД, 31). Эта связь устанавливается им даже вне зависимости от того, «знал или не знал Достоевский Платона по его литературному наследию» , хотя известно, что собрание сочинений Платона было у него под рукой в последние годы жизни. Штейнберг убеждён в том, что «система свободы Достоевского только в том случае и может быть названа системой, если её учение о задачах сознания покоится на метафизическом учении об идеях» (ССД, 32).

Прав или не прав Штейнберг — это другой вопрос. Но таковым было его убеждение, высказанное ещё в докладе «Достоевский как философ» на собрании Вольфилы 16 октября 1921 г. Примечателен разговор с Ивановым-Разумником на совете Вольфилы, когда Штейнберг предложил прочесть свой доклад на открытом собрании. Иванов-Разумник засомневался, помня неокантианское образование Штейнберга: «Боюсь, что вы сделаете из него какого-нибудь кантианца! ». В ответ на это последовали слова Штей
нберга: «Нет, кантианцем я Достоевского не сделаю, а вот последователем Платона — постараюсь »³⁶. Небезынтересно отметить, что в докладе друга Бахтина, Л.В.Пумпянского, «Достоевский и античность », который был сделан на заседании Вольфилы 2 октября 1921 г., т.е. за две недели до доклада Штейнберга, имя Платона упомянуто только один раз и то не в прямой связи с Достоевским³⁷. Уже после выхода книги «Система свободы Достоевского » Н.А.Бердяев сказал её автору: «То, что вы сказали о связи Достоевского с Платоном, — очень важно. Я с этим согласен»³⁸. Правда, в самой книге Н.А.Бердяева «Миросозерцание Достоевского », вышедшей в Праге в один год с книгой Штейнберга, нет ссылок на Платона.

Итак, мы видим несомненную общность между важнейшими для Бахтина идеями диалогичности и полифоничности в книгах «Проблемы творчества Достоевского » (1929) и «Система свободы Достоевского » (1923). Знал ли Бахтин книгу Штейнберга? Как нам представляется, об этом мы можем судить с определённой долей вероятности не столько по тому, что сближало их теоретические позиции, сколько по тому, что их разделяло.

Если Штейнберг подчёркивает единство Достоевского и Платона не только по их философским воззрениям, но и в диалогичности их произведений, то Бахтин их противопоставляет: «Самое сопоставление диалогов Достоевского с диалогом Платона кажется нам вообще несущественным и непродуктивным, ибо диалог Достоевского вовсе не чисто познавательный, философский диалог. Существенней сопоставление его с библейским и евангельским диалогом. Влияние диалога Иова и некоторых евангельских диалогов на Достоевского неоспоримо, между тем как платоновские диалоги лежали просто вне сферы его интереса» (ПТД, 170). Мы сейчас оставляем в стороне вопрос, кто прав, Бахтин или Штейнберг. Вместе с тем, мы полагаем, что Бахтин полемизирует именно со Штейнбергом и, следовательно, был знаком с его книгой.

Правда, выше автор книги «Проблемы творчества Достоевского » в примечании к утверждению о том, что «в сущности идеализм знает <…> только педагогический диалог», делает оговорку как раз в отношении Платона: «Идеализм Платона не чисто монологистичен. Чистым монологистом он становится лишь в неокантианской интерпретации. Платоновский диалог также не педагогического типа, хотя монологизм и силён в нём». И далее сле

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Л.Н.Столович
М.М.Бахтин и А.З.Штейнберг…

«Диалог. Карнавал. Хронотоп», 2000, № 3—4
48 49
М.М.Бахтин в контексте русской культуры ХХ в.

дует возражение против того, что философский диалог у Достоевского «обычно определяется (например, Гроссманом) как диалог платоновского типа» (ПТД, 55).

Здесь, как мы видим, назван и сторонник, хотя и не единственный («например »), определения философского диалога у Достоевского как диалога «платоновского типа» — Гроссман. Действительно, в книге Леонида Гроссмана «Поэтика Достоевского », на которую несколько раз ссылается Бахтин, есть такое высказывание: «Роман Достоевского — это философский диалог, раздвинутый в эпопею приключений, это Федон в центре "Парижских тайн" или смешение Платона с Эженом Сю»³⁹. Правда, Бахтин сам одобрительно цитирует из этой же книги слова Л.Гроссмана о том, что «питает страницы» Достоевского также «книга Иова, Откровение св. Иоанна, евангельские тексты» наряду с «газетой, анекдотом, пародией, уличной сценой» и т.п. Однако вполне приемлемая для Бахтина мысль о том, что произведения Достоевского — это «философский диалог» и оспариваемая им мысль о том, что это философский диалог — «диалог платоновского типа», за 2 года до Гроссмана была высказана Штейнбергом, с которым, в отличие от Гроссмана, Бахтин не имел возможности открыто вести полемику.

Справедливости ради, следует отметить, что во втором издании своей книги о Достоевском Бахтин пересмотрел своё отношение к диалогу платоновского типа. Он здесь достаточно подробно рассматривает «сократический диалог», в частности у Платона (см. ППД, 146—150), и приходит к выводу, что «сократический диалог» как жанр является «одним из начал той линии развития европейской художественной прозы и романа, которая ведёт к творчеству Достоевского » (ППД, 150).

Но для Бахтина был и остался неприемлем диалектический подход к творчеству Достоевского, который как раз в высшей степени характерен для Штейнберга. Диалектику он понимает в гегелевском смысле как учение о развитии в его противоречиях. В своей книге Штейнберг многократно ссылается на Гегеля. Вслед за Гегелем, он полагает, что история человечества «есть развитие свободы в её осознании и её реализации » (ССД, 27). И сама «система свободы» у Достоевского, по Штейнбергу, — это «диалектика свободы» (ССД, 49), «диалектика свободы Достоевского » (ССД, 103), «диалектическая система свободы с её диалогичес кой структурой » (ССД, 82). Роковой узел противоречий «являет
ся основной проблемой конкретного, а потому и диалектическо го, исторического, а потому и пророчески-апокалиптического, идеализма Достоевского » (ССД, 78). Достоевскому присуща «диалектическая острота», связанная с его способностью к пророческому прозрению (ССД, 80). Понимание бытия и небытия Достоевским находится «в полном согласии с заветами диалектическо го гераклитизма » (ССД, 104).

«Диалектическая система Достоевского » (ССД, 104, 122, 144), в трактовке Штейнберга, имеет множество проявлений. Все персонажи Достоевского, в том числе и Смердяков, — звенья «железной диалектической цепи» (ССД, 122), а «система Кириллова есть один из элементов диалектической системы самого Достоевского » (ССД, 111). Достоевский показывает, что «застывшие и оторванные друг от друга понятия "здравого рассудка" не в силах справиться с диалектикой свободного самосознания » (ССД, 120). Понятие самосознания раскрывается через диалектическую триаду тезис-антитезис -синтез, образующую диалектический закон отрицания отрицания: «Тезис — жизнь и антитезис — сознание в синтезе своём, в самосознании, сняли самое противопоставление одного другому и обоих — третьему» (ССД, 102). Соотношение сознания и страдания у Достоевского обуславливает «возможность постоянного самораздвоения сознания ("сомнение"), его развитие диалектическое » (ССД, 86). Формула Достоевского — «роковые законы и предопределения », по мнению Штейнберга, — «это и есть предначертанный путь диалектического развития людей и народов (ССД, 56). По убеждению автора «Системы свободы Достоевского », «потому именно Достоевский и есть систематик, что в мысли его господствует симфоническая диалектика » (ССД, 35).

Диалектика — это то, что связывает диалогичность Достоевского с диалогичностью Платона при всём историческом и национальном различии этих великих мыслителей. Сам «платонов ский вопрос», считает Штейнберг, «никогда не будет разрешён» вне «его монистического и диалектического понимания ». И потому через Достоевского «мы научимся лучше понимать и самого Платона» (ССД, 34).

Нельзя не отметить, что и сам Штейнберг — убеждённый диалектик в духе Гегеля и Герцена. Примером может служить его диалектическое рассуждение о соотношении революции и контрреволюции на основе творчества Достоевского, в прозорливости

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Л.Н.Столович
М.М.Бахтин и А.З.Штейнберг…

«Диалог. Карнавал. Хронотоп», 2000, № 3—4
50 51
М.М.Бахтин в контексте русской культуры ХХ в.

которого убеждает исторический опыт России: «Режим террора, провозглашающий произвол эмпирического законодательства абсолютным законом объективного исторического становления, не может не кончить самоумерщвлением. Не только отдельный человек, но и целое общественное течение должно кончить самоубийством, когда его идеология абсолютизируется, а её носители провозглашаются единственными субъектами непререкаемой исторической правды. Так именно революция диалектически перерождается в чистейшую контрреволюцию, террор — в орудие самогильотинирования» (ССД, 126—127). При этом Штейнберг отдаёет себе отчёт в том, что сама диалектика может вырождаться в «софистическую, дурную диалектику» в духе Смердякова (ССД, 119—120). И неслучайно в конце книги «Система свободы Достоевского» мы читаем: «Чтобы победить дьявола, надо вырвать из рук его его диалектическую шпагу. Достоевский учит, как трудно ею владеть, и он учит ею владеть. Его диалектическая система не завершение мысли, а школа мысли». Поэтому-то «он учит нас упражняться в философском диалоге с другими и с собою» (ССД, 144).

У Бахтина совершенно иное понимание диалектики, чем у Штейнберга, и иное к ней отношение. Что касается непосредственно Достоевского, то Бахтин в начале книги «Проблемы творчества Достоевского » (1929) констатирует: «И диалектика и антиномика, действительно, наличны в мире Достоевского. Мысль его героев, действительно, диалектична и иногда антиномична ». Однако «даже в пределах отдельных сознаний диалектический или антиномический ряд — лишь абстрактный момент, неразрывно сплетённый с другими моментами цельного конкретного сознания» (ПТД, 10). «Поэтому-то, — продолжает автор, — все большие монографии о Достоевском, созданные на пути философской монологизации его творчества, так мало дают для понимания формулированной нами структурной особенности его художественного мира» (ПТД, 10—11). Непосредственно Бахтин полемизирует со статьёй Б.М.Энгельгардта «Идеологический роман Достоевского », опубликованной в книге «Ф.М.Достоевский. Статьи и материалы », сб. II (Л.— М., 1924), в которой основные планы и темы у Достоевского представляют, по изложению Бахтина, «отдельные этапы диалектического развития духа» и потому образуют «единый путь» (ПТД, 27).

В развитии своей мысли Бахтин рассуждает следующим об
разом: «Б.М.Энгельгардт, в конце концов, так же как и его предшественники, монологизирует мир Достоевского, сводит его к философскому монологу, развивающемуся диалектически. Гегелиански понятый единый, диалектически становящийся дух ничего, кроме философского монолога, породить не может. Менее всего на почве монистического идеализма может расцвесть множественность неслиянных сознаний. В этом смысле единый становящийся дух, даже как образ, органически чужд Достоевскому. Мир Достоевского глубоко плюралистичен . Если уж искать для него образ, к которому как бы тяготеет весь этот мир, образ в духе мировоззрения самого Достоевского, то таким является церковь, как общение неслиянных душ, где сойдутся и грешники, и праведники; или, может быть, образ дантовского мира, где многоплан ность переносится в вечность, где есть нераскаянные и раскаявшиеся, осуждённые и спасённые. Такой образ — в стиле самого Достоевского, точнее — его идеологии, между тем как образ единого духа глубоко чужд ему» (ПТД, 29—30).

Как мы видим по оговоркам Бахтина, он полемизирует не только с Энгельгардтом. Он имеет в виду «все большие монографии о Достоевском, созданные на пути философской монологизации его творчества » (ПТД, 10. Курсив наш — Л.С.), не только самого Энгельгардта, но «и его предшественников » (см. ПТД, 29). Относится ли к ним Штейнберг? По существу — несомненно. А вот, на наш взгляд, и текстуальное подтверждение этого.

Сравним только что процитированный отрывок из книги Бахтина со следующим высказыванием Штейнберга: «Платон писал диалоги, в которых спорили, совместно отыскивая истину, все мировоззрения начавшей разлагаться эллинской культуры; Данте собрал в одно божественное целое всех грешников и всех святых христианского мира; Достоевский написал книги, в которых и святые, и грешники нашего мира спорят между собою, как философы древней Эллады. Платон связал навсегда историю Запада с проблемой эллинской науки; Данте завещал идеал христианской церковности светской современности; Достоевский спасает гибнущее возрождение для грядущей культуры, которую призвана породить проснувшаяся Россия. Но в отличие от Данте и Платона он знает, что его сознание есть сознание эпохи кризиса и перелома; они же строили мосты, в своей наивности и не подозревая, над какими безднами пролегает их путь: такая беспредельная сознательность ещё больше, чем с Платоном, сближает Достоев

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Л.Н.Столович
М.М.Бахтин и А.З.Штейнберг…

«Диалог. Карнавал. Хронотоп», 2000, № 3—4
52 53
М.М.Бахтин в контексте русской культуры ХХ в.

ского с ветхозаветными пророками » (ССД, 29).

Как и Штейнберг, Бахтин сравнивает творчество Достоевского с церковью и Данте, где «сойдутся и грешники, и праведники », «где есть нераскаянные и раскаявшиеся, осуждённые и спасённые » (Бахтин). «Достоевский, — по словам Штейнберга, — написал книги, в которых и святые, и грешники нашего мира спорят между собою», а «Данте завещал идеал христианской церковности светской современности ».

Цель этого сопоставления текстов Бахтина и Штейнберга состоит не в том, чтобы уличить Бахтина в заимствовании. Бахтин не имел возможности по политическим причинам даже научно полемизировать с эмигрантом, откровенным идеалистом и антисоветчиком. Он и свою собственную книгу не мог писать вполне свободно. Так что переиздание книги «Проблемы творчества Достоевского » в серии «Бахтин под маской», хотя этой маской был сам Бахтин, а не Волошинов или Медведев, имеет свой смысл⁴⁰. Эти совпадения в книгах Бахтина и Штейнберга — диалогизм Достоевского, сравнение его творчества с церковью и Данте, с музыкальной полифонией (у Штейнберга — с симфонией) — это та «общая территория », на которой шло «сражение » принципов, происходила научная полемика, если угодно, диалог различных воззрений на творчество Достоевского и на соотношение диалога и диалектики, на сущность самой диалектики.

В иных условиях, не «на этой безблагодатной почве под этим несвободным небом» (слова М.М.Бахтина, сказанные в разговоре с С.Г.Бочаровым⁴¹) Бахтин бы прямо полемизировал со Штейнбергом, как с Гроссманом или Энгельгардтом, что-то принимая, что то отвергая в соответствии со своим миропониманием. Реставрация же по имеющимся текстам этого непрямого диалога, на наш взгляд, показывает, что и диалогизм Достоевского, и полифоническое единство его произведений они трактовали по-разному. Ведь дело не просто в том, кто первый сказал «Э», Петр Иванович Бобчинский или Петр Иванович Добчинский. Как известно, Бахтин не открыл диалогические отношения, даже диалог у Достоевского (об этом до него писал не только Штейнберг, но и Гроссман. См. ПТД, 18—19) и полифонизм его творчества (об этом писал до него В.Комарович. См. ПТД, 23, 29⁴²). Своеобразие Бахтина заключается в том, как он понимает диалогические отношения и диалогизм, полифонизм художественного творчества. Так, если для Штейнберга несомненна «диалектическая сис
тема свободы с её диалогической структурой » (ССД, 82), т.е. диалогизм есть конкретное проявление диалектики, то для Бахтина «в корне ошибочно утверждение, что диалоги Достоевского диалектичны » (ПТД, 170).

Задачей настоящей работы не является «третейский суд», установление правоты рассматриваемых авторов книг о Достоевском, а также обсуждение проблемы об отношении диалога и диалектики, над которой Бахтин размышлял до конца своих дней. Нам только хотелось бы обратить внимание на то, что само противопоставление Бахтиным диалога и диалектики как диалогизма и монологизма было обязано в определённой мере также «этой безблагодатной почве под этим несвободным небом». Бахтину (и его в этом можно понять) претил монологизм господствующей идеологии, спекулировавшей диалектикой, во многом заимствованной у Гегеля. Отсюда его нетерпимость к диалектическому монологизму и монологическому диалектизму, настаивание на диалоге «самостоятельных и неслиянных голосов и сознаний », на полифоническом плюрализме, который был не только художествен ным идеалом Бахтина, но и социальным демократическим идеалом. В этом смысле философия Бахтина действительно антитоталитарна, что является одним их источников её притягательной силы⁴³.

Но это не означает, как мы полагаем, полного отрицания диалектического мышления, истоки которого восходят к античной философии, как, впрочем, и к другим древнейшим философским культурам, которое имеет свою поучительную историю в философии Возрождения и Нового времени, в том числе и в России. Вспомним, что последняя книга А.Ф.Лосева называлась «Страсть к диалектике »⁴⁴. История диалектики включает в себя противостояние софистической диалектике, начиная от диалогов Сократа с софистами и включая борьбу с советской «диалектической » идеологией, ставшей идейно-методологическим оплотом тоталитариз ма. В обсуждении этой проблемы, на наш взгляд, должен быть принят во внимание пример Штейнберга, утверждавшего «систему свободы» как «диалектику свободы», «диалектическую систему свободы с её диалогической структурой » и «симфоничес кую диалектику », призывавшего вырвать из рук дьявола «его диалектическую шпагу».

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Л.Н.Столович
М.М.Бахтин и А.З.Штейнберг…

«Диалог. Карнавал. Хронотоп», 2000, № 3—4
54 55
М.М.Бахтин в контексте русской культуры ХХ в.

¹ Штейнберг А.З. Система свободы Достоевского. Берлин: «Скифы», 1923. Цитируется по переизданию: Paris: YMCA-PRESS, 1980, с.125, 134—135. В дальнейшем ссылки на эту книгу будут даваться в тексте указанием в скобках ССД и страницы

²Франк С.Л. Русское мировоззрение. Спб.: «Наука», 1996, с.624.

³Steinberg A.S. Die Idee der Freiheit. Ein Dostojewskij — Buch. Vita Nova Verlag Luzern, 1936.

⁴ Steinberg A. Dostoievsky. London: Bowes and Bowes, 1966. Достоевскому А.З.Штейнберг посвятил свою пьесу («повесть в четырех действиях ») «Достоевский в Лондоне» ([Berlin:] «Парабола », 1932), а также статью «Достоевский и еврейство » («Вёрсты», №3, Париж, 1928, с.94—108; опубликована в книге: Русские эмигранты о Достоевском. СПб.: «Андреев и сыновья», 1994, с.111—123).

⁵Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. Издание второе, переработанное и дополненное. М.: «Советский писатель» , 1963. Первое издание книги под названием «Проблемы творчества Достоевского » (Л.: «Прибой», 1929) было переиздано в 1994 году издательством «Алконост » (Москва). В дальнейшем ссылки на первое издание будут даваться в тексте указанием в скобках ПТД и страницы, а на второе издание — указанием в скобках ППД и страницы.

⁶ Фридлендер Г.М. Эстетика Достоевского // Достоевский — художник и мыслитель. Сборник статей. М.: «Художествен ная литература », 1972, с.160—161. Г.М.Фридлендер уже и раньше выражал свое несогласие с противопоставлением М.М.Бахтиным монологического и полифонического романа, но при этом имя А.З.Штейнберга не упоминалось (см. Фридлендер Г.М. Реализм Достоевского. М.—Л.: «Наука», 1964, с.188—189).

⁷ Фридлендер Г.М. Достоевский и мировая литература. Л.: «Советский писатель» , 1985, с.154—155.

⁸ «Диалог. Карнавал. Хронотоп» , 1994, № 1, с.14.

⁹ Каган Моисей. Град Петров в истории русской культуры. СПб.: АО «Славия», 1996, с.175.

¹⁰ См. Белоус В.Г. О пересечении «параллельных линий»: М.М.Бахтин и А.З.Штейнберг // «Диалог. Карнавал. Хронотоп» , 1994, №4, с.105.

¹¹ Следует иметь в виду, что в 2 апреля 1922 г. произошло идейное столкновение между Л.В.Пумпянским и учёным секретарем Вольфилы А.З.Штейнбергом в связи докладом первого «О нравственности и умственном состоянии современной России». В этом докладе утверждалось, что «всемирно-историческая личность В.И.Ульянова -Ленина» является рудиментом «русского гуманизма XIX-ого в.». Это столкновение было причиной выхода Л.В.Пумпянского из Вольфилы (см. Белоус В.Г. «На перекрёст ке»: Л.В.Пумпянский и Вольфила // «Вопросы философии », 1994, №12, с.154—155,157).

¹² «Диалог. Карнавал. Хронотоп» , 1992, № 1, с.72.

¹³ Белоус В.Г. О пересечении «параллельных линий»: М.М.Бахтин и А.З.Штейнберг // «Диалог. Карнавал. Хронотоп» , 1994, №4, с.105.

¹⁴ См. Мясников А.С. Достоевский и Горький // Достоевский — художник и мыслитель. Сборник статей. М.: «Художествен ная литература », 1972, с.528.

¹⁵ Помимо отмеченной выше публикации В.Г.Белоусом тезисов к докладу А.З.Штейнберга «Время и пространство в философии истории» («Диалог. Карнавал. Хронотоп» , 1994, №4), см. напечатанный в качестве приложения в книге Л.П.Карсавина «Малые сочинения » (СПб.: «Алетейя» , 1994) очерк А.З.Штейнберга «Лев Платонович Карсавин» . Этот очерк представляет собой VIII раздел книги А.З.Штейнберга «Друзья моих ранних лет», опубликованной Жоржем Нива (Париж: «Синтаксис », 1991). В книге «Русские эмигранты о Достоевском » (СПб.: «Андреев и сыновья», 1994) напечатана 1-ая глава из книги «Система свободы Достоевского » — «Тайна Достоевского », а также перепечатана статья «Достоевский и еврейство » (1928). В книге «Тайна Израиля. "Еврейский вопрос" в русской религиозной мысли конца XIX — первой половины XX вв.» (СПб.: «София», 1993, с.460—467) опубликован в качестве приложения «Ответ Карсавину» Штейнберга (1927). В 9 номере журнала «Вопросы философии » за 1994 год была напечатана сохранившаяся часть доклада А.З.Штейнбер га «Достоевский как философ» из архива Иванова-Разумника с обстоятельным предисловием публикатора В.Г.Белоуса .

¹⁶ См. послесловие Жоржа Нива («Спящие и бодрствую щие») к книге А.Штейнберга «Друзья моих ранних лет (1911—1928)» (Париж: «Синтаксис », 1991, с.266—277).

¹⁷ В «Русской мысли» были напечатаны обзорные статьи

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Л.Н.Столович
М.М.Бахтин и А.З.Штейнберг…

«Диалог. Карнавал. Хронотоп», 2000, № 3—4
56 57
М.М.Бахтин в контексте русской культуры ХХ в.

«Различные течения в новейшей немецкой эстетике» (1911, №2) и «Философия мнимого», рецензии на немецкое издание международного философского журнала «Logos»: «В поисках философии будущего» (1911, №6) и «Философия и культура» (1912, №5). Статья «Парламент философии » была посвящена IV Международ ному конгрессу в Болонье, в работе которого участвовал сам Штейнберг (1911, №7).

¹⁸ См.: Лосский Н.О. Воспоминания. Жизнь и философский путь. СПб.: Издательство С.-Петербургского университета, 1994, с.229.

¹⁹ См.: Леонтьев Я.В. Р.В.Иванов-Разумник о Петроградской Вольфиле 1921—1923 гг. // «Вопросы философии», 1993, №2, с. 69—76; Гаген-Торн Н.И. Вольфила: Вольно-Философская Ассоциация в Ленинграде // «Вопросы философии», 1990, №4, с.88—104 (публикация Г.Ю.Гаген-Торн ).

²⁰ Белый Андрей. Вольная философская ассоциация // «Новая русская книга» (Берлин: Издательство И.П. Ладыжникова), 1922, №1, с.32—33.

²¹ А.З.Штейнберг написал работы о Герцене и Лаврове: «Берега и безбрежность (К философии истории А.И.Герцена » // А.И. Герцен. Пг., 1920, с.31—38; Начало и конец истории в учении П.Л.Лаврова // Лавров П.Л. Сборник статей. Пг., 1920, с.355—372 (в этом сборнике были помещены также статьи Э.Л.Радлова, Г.Г.Шпета, Н.И.Кареева, П.А.Сорокина, П.А.Кропоткина и др.). В 1923 г. в Берлине была издана хрестоматия произведений П.Л.Лаврова под редакцией А.З.Штейнберга. Он симпатизировал идеям русского народничества и принимал участие в неонароднических изданиях и в левоэсеровском журнале «Знамя труда», в котором впервые была напечатана поэма А.Блока «Двенадцать ».

²² Сохранилось вступительное слово Конст. Эрберга к докладу А.З.Штейнберга «Достоевский как философ» 16 октября 1921 г. (см.: «Вопросы философии », 1994, №5, с.102—103. Публикация В.Г.Белоуса) .

²³ Штейнберг А. Друзья моих ранних лет (1911—1928). Париж: «Синтаксис », 1991 (Подготовка текста, послесловие и примечания Жоржа Нива).

²⁴ Блок А.А. Собрание сочинений в восьми томах, т. 6. М.—Л.: ГИХЛ, 1962, с.462.

²⁵ Блок А.А. Собрание сочинений в восьми томах, т. 7. М.—Л.: ГИХЛ, 1963, с.319, 506.

²⁶ Блок А.А. Записные книжки. 1901—1920 гг. М.: ГИХЛ, 1965, с.429, 607.

²⁷ Там же, с.449, 590.

²⁸ Там же, с.499.

²⁹Брат А.З.Штейнберга — Ицхок-Нохман Захарович Штейнберг (1888—1957) — окончил Гейдельбергский университет, член партии эсеров с 1906 г., в 1917 г. депутат Учредительного собрания, член ЦК партии левых эсеров, с декабря 1917 — нарком юстиции, неоднократно протестовавший против произвола ВЧК, в 1918 г. член ВЦИК. В 1919—1922 гг. подвергался арестам. С 1923 г. в эмиграции. Автор книг «От Февраля по Октябрь 1917 г.» (Берлин—Милан, 1919), «Нравственный лик революции » (Берлин, 1923). (См.: «Российская Еврейская Энциклопедия ». Том 3, М., 1997, с.425).

³⁰ Блок А.А. Записные книжки. 1901—1920…, с.495.

³¹ Блок А.А. Собрание сочинений в восьми томах, т. 6…, с. 326—328.

³² «Вопросы философии », 1993, №12, с.72.

³³ См.: Штейнберг А. Друзья моих ранних лет (1911—1928)…, с.209.

³⁴ Там же, с.65.

³⁵ См.: Бройтман С.Н. «Диалог» и «монолог» — становление категорий (от «К философии поступка» к «Марксизму и философии языка» // Бахтинский тезаурус. Материалы и исследова ния. Сборник статей. М.: РГГУ, 1997, с.149—163.

³⁶ Штейнберг А. Друзья моих ранних лет (1911—1928)…, с. 65.

³⁷ См. недавнюю републикацию доклада Л.В.Пумпянского «Достоевский и античность » //«Диалог. Карнавал. Хронотоп» , 1994, № 1, с.102.

³⁸ Штейнберг А. Друзья моих ранних лет (1911—1928)…, с. 65.

³⁹ Гроссман Л.П. Поэтика Достоевского. М.: Государствен ная Академия художественных наук, 1925, с.63.

⁴⁰ По воспоминаниям С.Г.Бочарова, Бахтин в разговоре с ним 9 июня 1970 г. признавался, что «не мог говорить о главных вопросах» , о вопросах «философских. О том, чем мучился Достоевский всю жизнь — существованием Божиим». И далее: «Мне ведь там приходилось всё время вилять — туда и обратно. Приходилось за руку себя держать. Только мысль пошла — и надо её останавливать. Туда и обратно» («Новое литературное обозрение », 1993, №2, с.71—72).

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Л.Н.Столович
М.М.Бахтин и А.З.Штейнберг…

«Диалог. Карнавал. Хронотоп», 2000, № 3—4
58 23
М.М.Бахтин в контексте русской культуры ХХ в.

⁴¹ Там же, с.71.

⁴² По словам В.Комаровича, роман Достоевского «Подросток » «может быть уподоблен художественному целому в полифонической музыке» (Ф.М.Достоевский. Статьи и материалы. Под редакцией А.С.Долинина. Сборник второй. Л.—М.: «Мысль», 1924, с.67.

⁴³ Мы поэтому ни в коем случае не можем согласиться с пафосом статьи Бориса Гройса «Тоталитарный карнавал» (вне зависимости от принятия или неприятия бахтинской трактовки самого карнавала), суть концепции которой выражена в названии её немецкого варианта: «Карнавал жестокости. "Эстетическое оправдание" сталинизма Михаилом Бахтиным» (см.: Бахтинский сборник—III . М.: «Лабиринт », 1997, с.76—80.

⁴⁴ Лосев А.Ф. Страсть к диалектике. Литературные размышления философа. М.: «Советский писатель» , 1990.

Тарту

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Л.Н.Столович
М.М.Бахтин и А.З.Штейнберг…