Диалог. Карнавал. Хронотоп. Сетевой архив.

Диалог. Карнавал. Хронотоп, 2000, № 1
72 73
Dialogue. Carnival. Chronotope, 2000, № 1

ТЕМА ДЛЯ РАЗМЫШЛЕНИЙ

Наши читатели «со стажем», быть может, вспомнят эту редко появляющуюся в журнале рубрику. В 1993 (номер 4) и 1995 (тоже номер 4) годах под этой рубрикой печатались материалы, оба раза связанные с проблемой авторства так называемых «спорных текстов». В первом случае вместе были републикованы статья «Современный витализм», напечатанная в 1926 году под именем И.И.Канаева, и брошюра Н.О.Лосского под тем же заглавием (напомним, что в последнее время выяснилось: статья в действительности была написана М.М.Бахтиным, использовав шим некоторые мотивы и выводы Н.О.Лосского. Об этом и размышлял в своём предисловии к данной републикации А.Б.Демидов). Во втором случае в состав рубрики вошли статьи В.В.Кожинова и Вяч.Вс.Иванова об авторстве «спорных текстов», а также письмо Ю.П.Медведева, отвечающее на эти статьи.

Как бы кто ни относился к упомянутой проблеме: с раздражением (сколько уже можно об этом?!), с воодушевлением (ого! интересно!), со скукой (всё уже давно ясно!) и т.д. — трудно всё же отрицать, что она реально существует. По её поводу продолжают высказываться диаметрально противоположные мнения, время от времени возникают связанные с нею дискуссии, проводятся научные конференции, во время которых так или иначе затрагивается и эта проблема (например, ХIХ Международная Бахтинская конференция в Берлине летом и Международная конференция, посвящённая «Бахтинскому кругу», в Шеффилде осенью 1999 года)…

Сожалея о том, что обсуждение проблемы авторства «спорных текстов» порой приобретает излишне болезненный и напряжённый характер (когда кажется, что участникам дискуссии логичнее было бы продолжить разбирательство в суде), редакция в то же время не считает нужным избегать этой неоднозначной, острой, но настоятельно актуальной темы, от осмысления которой во многом зависит и вообще осмысление жизни и творчества М.М.Бахтина. Мы хотели бы повторить слова, предпосланные самому первому номеру нашего журнала в 1992 году: «"Диалог. Карнавал. Хронотоп" основывается как журнал полифоничес кий, многоголосый. Ни одна существующая трактовка теоретического наследия Бахтина либо версия того или иного обстоятельства его биографии не полагается окончательной, завершённой, последней. Редакция приглашает всех к честному, максимально корректному диалогу во имя выяснения истины и готова предоставить слово каждому, кто имеет свой взгляд на вопросы, обсуждаемые в журнале».

Игорь Пешков

Конец — "Делу" венец

(Промежуточный текстологический финиш
в бахтинском вопросе,
или Еще раз об авторстве М.М.Бахтина
в "спорных текстах")

1. Предыстория текстологии

Когда-то (уже давно) С.С.Аверинцев призвал считать вопрос об авторстве книг и статей, вышедших в двадцатых годах, относительно которых многие посвященные не сомневались, что создал их М.М.Бахтин, неразрешимым принципиально¹. Причины такого отношения к вопросу теперь уже не совсем ясны, вероятно, они были этического характера², потому что столь квалифицированный филолог-классик, разумеется, не мог не знать, что проблема атрибуции текста при хорошей сохранности памятника и при наличии уже атрибутированных параллелей — вполне разрешима³. Однако, возможно, авторитет Аверинцева сыграл свою роль, и реальной текстологической атрибуцией "Фрейдизма", "Формального метода в литературоведении" (далее, как уже почти официально принято, — ФМЛ), "Марксизма и философии языка" (далее — МФЯ), а также целого ряда статей, вошедших в серию "Бахтин под маской", инициированную и изданную автором бегущих перед читателем слов⁴, долгое время никто не занимался. В какой-то степени это "незанятие" очевидно занимательным вопросом связано с тем, что в целом мало кто высказывал сомнения в принадлежности Бахтину "основного текста работ" (по формулировке Вяч.Вс.Иванова, сделанной при жизни Бахтина и последним, по крайней мере публично, ничуть не оспоренной).

Незадолго до появления серии "Бахтин под маской" и особенно с ее появлением сомнения стали высказываться и стали делаться попытки сопоставительного анализа текстов (чуть ниже мы разберем вкратце эти попытки), но вызывает удивление другое: магическая формула, что вопрос, видимо, никогда не может быть решен окончательно, сохранилась и уже в 1995 (в комментариях к "Личному делу Волошинова", тогда только что опубликованно му!), и еще в 1998 лингвист и историк лингвистики В.М.Алпатов

ТЕМА ДЛЯ РАЗМЫШЛЕНИЙ
Игорь Пешков
Конец — "Делу" венец

Диалог. Карнавал. Хронотоп, 2000, № 1
74 75
Dialogue. Carnival. Chronotope, 2000, № 1

упорно утверждает, что "вопрос о разграничении авторства в книге, по-видимому, никогда не будет решен до конца из-за отсутствия данных"⁵ . О каких данных идет речь? Перед нами три большие книги, требующие атрибуции, перед нами тексты, подписанные Бахтиным, есть оригинальные книги Медведева, статьи Волошинова… Что еще нужно филологу⁶, какие еще нужны данные? Исторических свидетельств тоже предостаточно, но история — другой вопрос, а с этого бахтинского вопроса необходимо снять прежде всего проклятие текстологической непостановки — остальные проклятия вскоре падут сами собой (если, конечно, заниматься нормальным филологическим исследованием).

Нельзя сказать, впрочем, что до 1995 года вопрос в текстологической плоскости совсем не ставился. Еще в восьмидесятых годах в Америке была изрядная полемика между И.Титуником и М.Холквистом и К.Кларк, которых на стороне авторства Бахтина поддерживали также Г.С.Морсон и К.Эмерсон. Поскольку первый и последняя в этом ряду были еще и переводчиками Бахтина на английский язык, то дебаты велись отчасти и в текстологической плоскости, причем инициатором текстологического взгляда был именно Титуник⁷ , приводивший "доводы в пользу тщательного текстуального анализа работ, опубликованных под именами Волошинова, Медведева и Канаева"⁸, и скорее сомневавшийся в авторстве Бахтина (вроде странно, но к текстологическим аргументам прибегали поначалу как раз противники полного авторства Бахтина — так в России аналогичную дискуссию развернул в 1991 году Н.Л.Васильев, можно сказать родоначальник отечественной текстологии бахтинского вопроса). Впрочем, странность легко объясняется настроем научного общественного мнения как в России, так и за рубежом в пользу Бахтина, и оппонентам ничего не оставалось кроме как апеллировать к предполагаемой непохожес ти стиля спорных текстов на стиль "аутентичного" Бахтина. Хотя эта пресловутая непохожесть и оказалась именно в стилистичес ком плане в основном мнимой (как, надеюсь, покажет исследова ние), но уровень анализа текстологии до текстологии (т.е. текстологии поверхностной, заведомо фрагментарной и внеконтексту альной в самом широком смысле слова, вплоть до смысла внеисторической ) позволял находить некоторые аргументы в пользу авторства Волошинова, например (и, кстати, в основном в пользу Волошинова, что, конечно, понятно, ведь у последнего в отличие от Медведева почти нет собственных печатных работ), что при
вело уже тогда, в восьмидесятых, к концепции флёра ("window dress", Холквист) и сейчас, в девяностых, к концепции маск-языка (Махлин) или социологического языка (Николаев), концепциям, строго говоря, независимым от выводов пратекстологов -антибахтинистов, но генетически с ними связанным, как бы оправдывающим разницу стилей, в чем в действительности нет никакой нужды, ибо бахтинский стиль по большому (глубокому, точному) счету един, а колебания стиля от произведения к произведению свидетельствуют лишь о его, стиля, нормальном становлении.

Говоря о предыстории текстологии, нельзя обойти и прямо противоположный только что высказанному взгляд, принадлежа щий Анне Тамарченко и воплощенный в очень интересной и для того времени (1983 год) прямо новаторской статье-предисловии к публикации книги "Фрейдизм" на Западе: "Не очень убедитель но и утверждение, будто принадлежность всех этих текстов Бахтину «явствует» из самих текстов и, в частности, из цитат, приведенных Вяч. Вс. Ива новым<⁹>. Можно привести из всех трех книг столько же цитат, свидетельствующих об обратном: о том, что по стилю и интонации, по складу мышления и восприятия «чужого голоса» эти тексты не могут принадлежать Бахтину!"¹⁰ В восьмидесятые годы это действительно казалось автору предисловия настолько очевидным, что никаких цитат из "спорных" текстов она и не приводит. Чуть ниже она оправдывает свое мнение цитатой из Титуника:

"Многие читатели поражены различием стиля статей и книг, подписанных В.Н.Волошиновым, и «Проблем творчества Достоевского» (единственной работы, опубликованной тогда же и подписанной Бахтиным). К этому следует добавить, конечно, тот очевидный факт, что марксистская ориентация (пусть неортодоксаль ная с определенных точек зрения), которая пронизывает работы, подписанные В.Н.Волошиновым (а также и Медведевым), совершенно отсутствует в книге Бахтина"¹¹.

И комментирует цитату: "Мы должны добавить, что такой же контраст стиля и интонации (связанный с различием в отношении к марксизму) можно заметить не только между книгами, подписанным самим Бахтиным и его друзьями, но и внутри каждой из этих последних. И Волошинов, и Медведев выступают от имени марксизма, усваивая при этом тот императивный тон, те обороты долженствования и даже директивности, которые были

ТЕМА ДЛЯ РАЗМЫШЛЕНИЙ
Игорь Пешков
Конец — "Делу" венец

Диалог. Карнавал. Хронотоп, 2000, № 1
76 77
Dialogue. Carnival. Chronotope, 2000, № 1

в ходу в марксистской критике и публицистике 20-х годов"¹².

Это типичная позиция бурных перестроечных восьмидеся тых и раннереформенных девяностых. Стилистическое чутье и филологический анализ неявно и явно подменяются идеологичес кими, даже не в бахтинском, а в политическом смысле, отношениями, завязанными на подход к марксизму (по существу этих крайне жидких стилистических категорий типа "императивного тона" — он у Бахтина всегда достаточно императивный, человек знал себе цену и смел так говорить и вне, и до, и после, и без всякого марксизма — легко можно возражать, но вряд ли всерьез стоит, ибо вопрос поставлен не филологически). Этот политичес кий подход к Бахтину в 60—80-х годах и в России, и на Западе хорошо освящен в книге Морсона и Эмерсон "Создание прозаики"¹³. Правда, выводы об авторстве на основании этого обзора конъюнктурного подхода к Бахтину (сui bono, чтобы под маской оказался Бахтин) выглядят тоже достаточно конъюнктурными, хотя уже не в политическом, а в концептуальном смысле: "подмасковые" книги очевидным образом не укладываются в теорию "прозаики" авторов. Аргументация типа: раз многим хотелось, чтобы Бахтин был связан с марксизмом и семиотикой, то авторство ему и приписали, а так как настоящий Бахтин нисколько с этими довольно порочными вещами не связан, то он и не автор, — конечно, не может быть названа ни в коей мере текстологи ческой, а саму плодотворность текстологической экспертизы авторы отметают следующим пассажем: "Поскольку никто не отрицает влияния бахтинских идей на его друзей, то наличие существенного (important) сходства (similarities) между работами, подписанными Волошиновым и Медведевым , не является достаточным аргументом"¹⁴.

Вообще Морсон и Эмерсон очень живо описали полемику между Холквистом и Кларк, с одной стороны, и Титуником, с другой стороны, полемику, в которой сами Морсон и Эмерсон вначале были на стороне первой пары, а в книге о "прозаике" Бахтина пересмотрели свои позиции и оказались уже на другой стороне — стороне Титуника. В целом эта полемика действительно весьма интересна, ибо и касается она самого интересного — мотивов, по которым Бахтин мог надеть на себя столь своеобраз ную, дружескую, маску. Самый текстологический аргумент — это как раз все тот же аргумент очевидной похожести текстов книг Волошинова-Медведева на тексты самого Бахтина. Есть, впрочем,
еще косвенный текстологический аргумент — явная непохожесть книг Медведева на текст ФМЛ, однако эта непохожесть формулируется в терминах качества (большего или меньшего писательского искусства создателей) текстов и, конечно, легко разбивает ся оппонентами.

Сами Морсон и Эмерсон пытаются, как это принято в третейском суде, встать над схваткой, но в конечном счете их собственные аргументы сводятся к двум типам: первый достоин Ю.П.Медведева и основывается на формально-юридическом подходе к делу (что для наследника, конечно, важно) — сорок лет книга выходила под фамилией Медведева, и почему теперь нужно специально доказывать авторство последнего? Второй аргумент — более изощренный, он, как карнавал, просит санкций из мира идеалов: де, всем нам для большего диалога будет лучше, если обнаружатся три великих автора вместо одного¹⁵. кроме того, вещи "под маской" все же сами по себе слишком системно монологичны, чтобы принадлежать перу главного диалогиста и "антисистемщика" М.М.Бахтина. При этом все же кое-что брать для трактовки концепции Бахтина из тех, дружеских, книг можно, потому что они написаны под влиянием Бахтина, чем и объясняют ся эти самые similarities. И вообще еще не совсем доказано, кто на кого влиял: по меньшей мере можно рассматривать и вариант обратного диалогического воздействия круга Бахтина на его центр. Последнее, впрочем, условно полемическое заявление авторов, нашло живую поддержку у вышеупомянутого сына П.Н.Медведева — Ю.П.Медведева, недавно увидевшего своего отца почти Аристотелем, т.е. буквально "На пути к созданию социологичес кой поэтики"¹⁶ (там тоже есть своя забавная текстология, но об этом — в другом месте).

Обо всех этих интересных самих по себе интеллектуальных упражнениях не стоило бы рассказывать в связи с текстологичес ким подходом даже с произошедшей степенью подробности, если бы не рамочный (в начале и в конце раздела) выпад Морсона и Эмерсон с принципиальным оправданием подобия, похожести, similarities. То есть мало того, что ученые, филологи не проводят текстологического анализа (кто заставляет? — это к тому же дело очень трудоемкое!), а спорят по поводу трактовок устных анекдотов (в старом, прошлого века, значении этого слова), так они еще возводят это непроведение типично филологической работы в принцип, заранее дискредитируя результаты любых анализов.

ТЕМА ДЛЯ РАЗМЫШЛЕНИЙ
Игорь Пешков
Конец — "Делу" венец

Диалог. Карнавал. Хронотоп, 2000, № 1
78 79
Dialogue. Carnival. Chronotope, 2000, № 1

Мол, был круг друзей, они влияли друг на друга, у них был общий язык. Кукрыниксы! Однако, несмотря на кажущийся очевидным обскурантизм подобного подхода, мы сможем серьезно полемизировать с ним только после предъявления выводов анализа, хотя чисто логически позиция наших оппонентов так же абсолютно неуязвима, как абсолютный солипсизм. Ну что из того, что практически одновременно у Медведева вышла из печати книга, написанная совсем другим стилем: ее он написал не под влиянием, а ту под влиянием.

Ладно, довольно полемики. Рассмотрим сразу, какой текстологический анализ возможен.

Во-первых, возможен понятийно-терминологический анализ, выстраивание тезауруса понятий¹⁷ . Этим сейчас заняты, насколько мне известно, в РГГУ, но не по поводу бахтинского вопроса, а в целом по Бахтину. Когда такой тезаурус будет готов, конечно, можно попробовать применить его обратным порядком к "подмасковым" текстам, но исходя из специфики бахтинской мысли, представить себе принципиальную готовность такого тезауруса очень трудно, во всяком случае тут потребуются колоссальные временны́ е и трудовые затраты, но дело даже не в этом, а в том, что как раз понятийная система может заимствоваться, и здесь аргумент Морсона и Эмерсон работает. Коген влиял на Кагана, Каган влиял на Бахтина, Бахтин влиял на Волошинова с Медведевым. Все написали по книге, а Волошинов — две. Исходные мысли похожи, слова разные.

Почему все-таки пытаются проводить понятийно-термино логический анализ¹⁸? Потому прежде всего, что сравнивают неопубликованного при жизни раннего Бахтина (практически черновики) с изданными в тех же ранних, двадцатых, книгами и видят непохожесть, принимая ее за разницу стилей. Вдобавок еще мельканье марксистских терминов приводит к анестезии стилистического чутья (кстати, тоже вот вариант использования понятийно-терминологического аппарата, который ничего не доказывает).

Это те причины, по которым за собственно стилистический анализ спорных текстов поначалу брались лишь противники бахтинского авторства. И тут нужно подробнее остановиться на работе Н.Л.Васильева¹⁹. Он действительно первым в России начал нечто похожее на стилистический анализ, сравнивая МФЯ и "Про
блемы творчества Достоевского" (далее — ПТД). И обнаружил чисто поверхностные приметы различий: на уровне метаоргани зации текстов (тип цитирования, графический способ выделения слов, подзаголовки и т. п.). И обнаружил чисто поверхностные приметы сходства: маркеры концовки ("Остается подвести краткий итог" — ПТД, "Остается подвести итоги…" — МФЯ)²⁰.

[Лирическое отступление.] Когда я показал Васильеву ручным способом обнаруженные в ФМЛ словосочетания из плана МФЯ (три странички "Плана МФЯ" в знаменитом "Личном деле Волошинова"), да не просто словосочетания, а такие, каких нет в тексте самого МФЯ, он ответил в духе морсоновско-эмер соновских влияний: они тесно общались и т.п. — и был в принципе прав. Отдельные словосочетания ничего не доказывают. Влияния могут быть и на уровне понятийной системы, и на уровне бытового жаргона. Шесть словосочетаний на книгу — возможно, случайность. [Конец отступления.]

Метаструктуру текста, маркеры начала и конца, любые приметы жаргона, как кружкового, так и общемарксистского, например, можно задать сознательно. Т.е. по верхам текста возможна стилизация. Частично стилизацией, а в большей степени влиянием общего жаргона можно объяснить и пересечения, найденные Николаевым в "Ученом сальеризме" (далее — УС) и в "Проблеме содержания, материала и формы в словесном художественном творчестве" (далее — ПСМФ). Впрочем, текстологический анализ Николаева — на сегодняшний день самый серьезный из имеющихся — заслуживает отдельного разговора, это уже не сюжет предыстории текстологии, это зачатки подлинной текстологии, и о них в следующей части нашей статьи.

2. История как такая

а) Ученый сальеризм?

Итак, Николаев первым (если не считать меня²¹) поставил проблему авторства как текстолого-филологическую проблему (в статье 1998 года) и первым тут же заявил о ее решении: "С доказательством принадлежности Бахтину «Ученого сальеризма», на наш взгляд, решается и проблема авторства и всех остальных работ, опубликованных под именами П.Н.Медведева и В.Н.Волошинова"²². Конечно, мы рады бы поздравить Николаева и всех нас, давно уверенных в окончательном результате, с успешным решением старой задачи (непонятно только, почему он так долго — с 1992, а то и с 1990 года — тянул с этим, если решение оказалось

ТЕМА ДЛЯ РАЗМЫШЛЕНИЙ
Игорь Пешков
Конец — "Делу" венец

Диалог. Карнавал. Хронотоп, 2000, № 1
80 81
Dialogue. Carnival. Chronotope, 2000, № 1

столь технически простым, трудоемким относительно, но методически простым), но, пожалуй, эта простота в данном случае хуже воровства… Впрочем, опишем метод Николаева подробнее.

"Изучение наследия Бахтина, помимо всего, заключает в себе чисто филологическую проблему, проблему установления авторства книг и статей, опубликованных под именами П.Н.Медведева и В.Н.Волошинова, которая и решена должна быть филологичес кими же методами. Образцовый свод таких методов и приемов на примере античных текстов приведен в недавно опубликован ной работе А.Н.Егунова (1895—1963)"²³. Это заявление Николаева, независимо от его собственного анализа, дорогого стоит. Авторство есть филологическая проблема прежде всего, и решать ее надо филологическими методами. Правда, ниже Николаев не говорит, какой из егуновских методов и приемов он выбирает, а говорит просто, что "именно стилистические признаки совместно с понятийно-тематическими могут послужить важнейшим аргументом в пользу авторства Бахтина. Мы уже имели случай указать на бесспорную зависимость «Ученого сальеризма» от ПСМФ и высказать убеждение, что «Ученый сальеризм» написан Бахтиным<²⁴>. Однако, поскольку наше утверждение не сопровожда лось конкретными доказательствами, мы приведем нашу аргументацию в виде тематико-стилистического дайджеста статьи «Ученый сальеризм», отметив основные понятия и стилистические выражения (в виде курсива), общие со статьей 1924 г."²⁵

Итак, Николаев не столько даже объединяет, сколько смешивает (повторяя в этом Н.Л.Васильева) понятийно-терминологичес кий метод с собственно стилистическим и ни один из них не проводит последовательно, что сильно обесценивает результат, оставляя бескрайнее поле для критики атрибуторов-контрбахтинистов. Несомненно, на четырех страницах приведен относительно большой материал для возможного текстологического анализа, полученный простым, последовательным и, вероятно, ручным (не компьютерным) поиском пересечений где понятий (искусствоведение в ПСМФ и искусствознание в УС, например), где словосочетаний (не всегда точно совпадающих), где просто типично бахтинских словечек (сплошь, как таковыми ), а где и вовсе чего-то неквалифицируемого. Например, возьмем наугад из николаевского дайджеста (курсивом помечены "основные понятия и стилистические выражения"²⁶), с.17 УС: "«формализму ведома композиция , но не архитектоника художественных произведений» (ср.: ПСМФ: 19;
отмечено В.Л.Махлиным — 5/1²⁷: 136)"²⁸. Сравним, как предложено: "В работах материальной эстетики происходит неизбежное для нее постоянное смешение архитектонических и композицион ных форм, причем первые никогда не достигают принципиальной ясности и чистоты определения и недооцениваются". И еще три раза на этой странице упоминается архитектоническая форма и один раз композиционная форма. Ни слова композиция , ни слова архитектоника в тексте нет. Значит, это не случай "стилистического выражения". Остается понятие. Так ли уж идентичны понятия архитектоника (художественного произведения) и архитектоническая форма? Есть о чем порассуждать. Да и мысли-то выражены разные, а кто-то может увидеть их противоречащими друг другу: в ПСМФ — "смешение" форм, а в УС — не "ведома" архитектоника вообще. То, что не ведомо, вроде как не будешь смешивать. Данный пример показывает, что подобный текстологичес кий анализ (вернее, не анализ, а конгломерат текстовых отрезков, которые Николаеву что-то откуда-то напоминают) — просто опасная услуга нашим оппонентам по решению бахтинского вопроса.

"Приведенные примеры показывают, что в «Ученом сальеризме» воспроизведены mutatis mutandis основная проблематика и основные понятия ПСМФ, а также некоторые стилистические особенности. Все это свидетельствует только об авторстве Бахтина. Предположение, что П.Н.Медведев был столь искусным стилизатором, который безошибочно в ином жанре воспроизвел в усеченном виде ПСМФ, усвоив при этом статью, безусловно оригиналь ную и только что, за месяц или за два до того, написанную, не нуждается даже в опровержении"²⁹. Да, не нуждается, если верить заранее, что все остальное спорное бесспорно написал Бахтин или же точно знать это. Но тем, кто знает, уже не нужны доказательст ва. А заядлые оппоненты вам скажут, что Медведев вообще был фигура артистическая (близок к театру, к поэтам), он мог и за два месяца выжать УС из ПСМФ тем более mutatis mutandis. Они, эти нудные спорщики, и в означенных двух месяцах могут усомниться, потому что датировка ПСМФ, как бы невзначай произведенная Николаевым в начале статьи, держится на одном термине³⁰ (высказывание ), а значит — вполне условна. Усомнятся они и в том, являются ли "конкретными доказательствами" все "приведенные примеры", или некоторые из них доказывают ровно обратное. Кроме того, некоторые стилистические и терминологические черты Бахтин мог внести при финальной редактуре, что для небольшой

ТЕМА ДЛЯ РАЗМЫШЛЕНИЙ
Игорь Пешков
Конец — "Делу" венец

Диалог. Карнавал. Хронотоп, 2000, № 1
82 83
Dialogue. Carnival. Chronotope, 2000, № 1

по объему работы вполне возможно.

Короче говоря, методически текстологические доказательст ва Николаева скорее беспомощны и, может быть, даже способны подорвать доверие к филологическому методу³¹ решения бахтинского вопроса, хотя небольшая груда сырого материала при правильном подходе к нему в дальнейшем пригодится, и усидчивость ее создателя безусловно заслуживает самого глубокого уважения.

Принципиально же, на наш взгляд, порочным в методологи ческом отношении является тезис, что "доказательство подлинного авторства статей 1925—1926 гг., т.е. переходного периода, когда обычай печатания работ под именами друзей только начинался и устанавливался, может стать ключом к пониманию действитель ного авторства и всех последующих текстов"³². Не говоря даже о том, что такая синекдоха вряд ли будет на ура принята оппонента ми, нужно прежде всего подчеркнуть, что с чисто текстологичес кой точки зрения доказать принадлежность небольшого текста кому бы то ни было на порядок сложнее, чем сделать это с большим текстом. Этот ключ — сам по себе сейфовый замок, вскрыть который, не зная общего кода, практически нереально. Конечно, можно просто традиционно декларировать самоочевидность бахтинского авторства (как фактически, несмотря на всю текстово-представитель ную наглядность и конкретность доказательств, в случае с УС), но это уже будет не текстология, и это уже будет не ключ, а отмычка.

б) …камергер

С ключом… (А. С. Грибоедов)

Ключом же к решению бахтинского вопроса является "Личное дело В.Н.Волошинова", о чем я после его опубликования заявлял неоднократно³³. Николаев, правда, в вышезатронутой мною статье вспоминает о "замечательной публикации Н.А.Панькова"³⁴, но использует ее, как и В.М.Алпатов, о котором ниже, почему-то в хронологических целях (а для этих целей личное дело как раз не очень подходит, потому что все даты, там имеющиеся, носят сами по себе условный характер: то ли план работ, то ли фиксация проделанного задним числом; из всего можно понять только, что ключевой текст "Дела" скорее всего написан не позднее 5 мая 1928 года или не многим позднее — о датах ниже).

Ключом, конечно, является не все "Дело", а "Приложения": "Проблема передачи чужой речи. Опыт социолингвистического исследования" и "План и руководящие мысли работы «Марксизм и философия языка» (основы социологического метода в науке о
языке)"³⁵. Все эти документы разыскал Н.А.Паньков, он же "самолично переписал в ГАРФ (бывшем ЦГА РСФСР) со всей возможной тщательностью. Дважды сверял, старался сохранить даже систему сокращений, пунктуационные особенности текста и т.д."³⁶ Что здесь значит "и т.д.", правда, лично мне неясно, но всевозмож ная тщательность радует так же (кстати, она косвенным образом подтверждается выводами анализа), как не вызывает никаких эмоций, вопреки восклицаниям Панькова тот факт, "что «План» книги «Марксизм и философия языка» и ее автореферат написаны каким-то иным почерком, нежели отчеты, заполненные и подписанные В.Н.Волошиновым"³⁷. Позднее Паньков выяснил, что почерком ключевой текст написан жены Волошинова. Все это, действитель но может значить все, что угодно, но ничему не противоречит.

в) Ученый сальеризм, или Микроскопом гвозди…

Последние предостерегающие замечания Панькова ("Что это может значить — не знаю"³⁸) не подействовали на В.М.Алпатова, который с чисто пионерской (в смысле скаутовской) герменевтикой подошел к "Делу" в связи с бахтинским вопросом. Впрочем, это не очень удивительно: не будучи всерьез бахтинистом, а значит не чувствуя бахтинского стиля, Алпатов честно поддался магии архивной подписи, не усомнился ни капли, что перед ним — аутентичный Волошинов и произвел те арифметически-тексто логические выкладки, о которых я неоднократно писал, т.е. вычел из МФЯ содержание вышеозначенных приложений "Дела" и получил в остатке текст, вероятно (Алпатов очень корректен, даже осторожен в формулировках), принадлежащий Бахтину, а потом вообще заявил, что для разграничения авторства нет данных³⁹. Последнее было бы особенно удивительно для лингвиста, если бы Алпатов не был в первую очередь историком лингвистичес ких учений и, в частности, историком политических деяний в лингвистике, т.е. в данном понимании лингвист — далеко еще не филолог, что вовсе не упрек, а констатация факта. Это скорее упрек тем, кто всерьез воспринимает рассуждения Алпатова по бахтинскому вопросу, поскольку Алпатов берет для исторических выводов неподготовленные филологически данные (не случайно он сам чувствует, что их-то и не хватает). Я столько раз показывал, что конспект МФЯ из "Дела" вовсе не конспект МФЯ только, а по крайней мере частично еще и конспект ФМЛ⁴⁰, что оперировать им просто как волошиновским конспектом без всяких оговорок, по-моему, уже не совсем прилично.

ТЕМА ДЛЯ РАЗМЫШЛЕНИЙ
Игорь Пешков
Конец — "Делу" венец

Диалог. Карнавал. Хронотоп, 2000, № 1
84 85
Dialogue. Carnival. Chronotope, 2000, № 1

И последнее замечание о "Плане и руководящих мыслях работы «Марксизм и философия языка» (основы социологического метода в науке о языке)". Не стоит априорно называть ключ "авторефе ратом". Это термин из официального отчета, сам текст себя так не называет (вряд ли случайно), не рационально до анализа предрешать последовательность создания текстов: МФЯ, потом автореферат, или план-конспект — потом МФЯ. Видно будет. Вероятно.

3. Принципы стилистического анализа

Анализ, на мой взгляд, должен быть принципиально стилистическим в первую очередь еще и потому, что адекватную понятийно-терминологическую систему Бахтина (даже ограничиваясь его работами 20—30-х годов) представить без учета решения бахтинского вопроса весьма трудно. Получается или замкнутый круг, или — отрывочные терминологические сопоставления, ничего решающего не доказывающие.

Начиная стилистический анализ в надежде получить ответ на понятный вопрос, необходимо прежде всего договориться, что такое стиль. Вовсе не из ученого педантизма, а по причине существенной: не объяснив внятно, что мы идентифицируем, не удастся доказать идентичность. Более того, есть только одна дефиниционная аксиома, при которой стилистический анализ может привести к результату, а в случае твердого отказа от которой любой оппонент может заблокировать решение. Так что я призываю Васильева, Медведева, Юнова, Алпатова, Эмерсон с Морсоном, Перлину, (к несчатью, умер Титуник), а также всех остальных, сомневающихся в бахтинском авторстве спорных текстов, сделать выбор сейчас: принять известный постулат, что стиль — это человек (Бюффон), причем один человек. Отказавшись от этого постулата, вы навсегда избегнете решения проблемы и, естественно, все дальнейшие рассуждения будут иметь для вас чисто зрительский интерес. Предупреждаю, что вы потеряете возможность доказательства не только бахтинского, но и волошиновско го, и медведевского авторства, отказавшись от этой аксиомы (и если Волошинову терять особо нечего⁴¹, то ведь у Медведева много собственных работ и любой в шутку или всерьез может приписать их Бахтину или, скажем, тому же Волошинову). Впрочем, лишаться этой аксиомы вообще очень рискованно, безотносительно к бахтинскому вопросу, возможно, с моей стороны все это — излишняя предосторожность, однако проговорить, или, как принято теперь выражаться, озвучить базисный топос текстоло
гического анализа все-таки надо.

Стиль — се человек. Это вовсе не значит, что в произведе нии нельзя обнаружить два стиля. Это значит, что не может быть написано одним и тем же стилем два произведения разными авторами. Это значит, что стиль человека — более глубокая категория, чем стилизация, авторская маска и т.п., и в подлинной глубине скрыть его нельзя. Его нелегко доказательно раскрыть, но скрыть вообще невозможно. В противном случае наступает филологический агностицизм. Итак, делаем выбор.

После методологического или, если кому так больше нравится, философского зачина-предостережения в определении стиля, дадим столь же простую чисто филологическую дефиницию: стиль — это сочетание слов. Собственно говоря, это — классическое определение, столь же классическое (и, конечно, более древнее), как и первое. В старых риторических руководствах в разделе "Выражение" принято говорить о выборе и сочетании слов, но первое идет от предстилистических риторических этапов — прежде всего от изобретения — и в чисто стилистическом анализе излишне подчеркивать: сочетание слов уже предполага ет их выбор, и для данного текста он всегда уже бывает сделан. С другой стороны, выбор можно трактовать как словарь (какие слова выбраны в текст); отчасти словарный анализ проделан нами, но в целом проблемы стиля он не решает или, если и решает, путь к их решению слишком громоздок, требует большой машинной мощности, сложной обработки и, на мой взгляд, в целом избыточен: метод выявления словосочетаний в текстах и более компактен, и более надежен, поскольку понятно априорно (без привлечения математической теории), что вероятность обнаружения в тексте словосочетания существенно ниже, чем вероятность обнаружения отдельного слова.

Проблема стиля разумеется сталкивается вообще с проблемой функционирования человеческого языка (принципиально решенной в МФЯ) и, в частности, наталкивается на различные антиномии или, как немодно ныне говорить, диалектические противоречия. Такое противоречие заключается в единстве и неповторимости стиля, с одной стороны, и его повторности в различных текстах данного автора и даже в различных частях одного большого текста, с другой стороны.

Неповторимость стиля строится на повторности его частей. Такое стилистически полное сочетание слов, как текст, состоит

ТЕМА ДЛЯ РАЗМЫШЛЕНИЙ
Игорь Пешков
Конец — "Делу" венец

Диалог. Карнавал. Хронотоп, 2000, № 1
86 87
Dialogue. Carnival. Chronotope, 2000, № 1

из других, длинных ли, коротких ли сочетаний слов. Текст в его целом неповторим, но повторимы его части. И не просто повторимы, а своеобразным способом повторимы, способ этого повтора на каждом стилистическом отрезке выдает его автора (однако на отдельном, малом текстовом материале не доказывает авторства до решения вопроса в общем для всего текста).

4. Техника анализа

Нужно определить ядро сочетаний слов, присущих эталонному стилю, и обнаружить это ядро в спорных текстах. Это, так сказать, идеальный путь. При условии полноты ядра — почти столь же нереальный и громоздкий, как и путь словарный. Из каких работ извлекать это ядро? Что считать критерием ядерности словосочетания? Короче говоря, с самого начала встает проблема словника словосочетаний, с помощью которого можно было бы проверить спорные тексты.

В принципе решить ее можно легко, исходя их общетеоре тического постулата, данного в конце прошлого раздела: любая часть стиля каким-то образом отражает весь стиль. Можно взять любые 20—30 (сколько хватит сил: — тут главная — мускульная работа) страниц аутентичного бахтинского текста, например ту же ПСМФ, и разбить их на словосочетания. Полученный словник прогнать сквозь (то есть составить по нему указатель) ПСМФ и другие точно бахтинские тексты, а потом и сквозь спорные книги и статьи, а далее для фона аутентичные медведевские тексты и тексты еще чьи-нибудь. Сравнить количество словосоче таний в разных книгах и их частотность в отношении к объему текста и посмотреть результат. Вполне возможная вещь. Но путь какой-то слишком пресный, слишком очевидный и какой-то необязательный. Почему ПСМФ? Почему не "К философии поступка"? Или не ПТД? Почему именно эти 20 страниц? Слишком много вариантов решения и нет единственного. Но Провидение позаботилось и о единственной очевидной возможности и послало нам через поступательную активность Н.А.Панькова текст, который по природе своей предназначается для создания словника — вышеобсужденные приложения к "Личному делу Волошинова". То обстоятельство, что априорно не ясно, чей это текст, дает новые интересные ходы в решении бахтинской проблемы. Возникает возможность обратного движения — от ядра словосочетаний спорных текстов (а то, что тут именно такое общее ядро, одно из возможных ядер, если быть абсолютно точ
ным, я отчасти доказал в предыдущих публикациях, а отчасти об этом свидетельствует сам анализ) к аутентичным бахтинским, медведевским и фоновым текстам. Это гораздо более продуктив ный ход, сопровождающийся массой дополнительных основному результату выразительных подробностей.

Причина такого судьбоносного удобства вновь найденного текста весьма простая: это по определению конспект МФЯ, в документах личного дела он фигурирует как автореферат даже, сам себя называет "руководящие мысли", это, кстати, дает возможность методически корректно включить внутрь стилистического анализа и элементы понятийно-терминологического анализа. Конспект есть конспект, краткое изложение, тезисный план, pars pro toto вполне представительная.

Как бы то ни было, но "Приложения" к "Личному делу Волошинова" ("Проблема передачи чужой речи. Опыт социолингвис тического исследования" и "План и руководящие мысли работы «Марксизм и философия языка» (основы социологического метода в науке о языке)"⁴²) были мной полностью использованы для составления единого словника слов и словосочетаний (далее — полный словник), из которого технически были выделены два словника: 1) словник отдельных словоформ или слов (в данной статье мы не будем различать эти понятия, а признаем одним и тем же словом одинаковые отрезки текста, разделенные пробелами и/или знаками препинаний, далее — словник слов); 2) словник словосочетаний (далее — словник синтагм).

Несколько слов о технике создания словника. Текст с самого начала разбивался субъективно последовательно на законченные длинные синтагмы (мера законченности определялась субъективно), затем эти последние уже абсолютно последовательно (с учетом меры простой субъективной ошибки, которая могла заключаться в пропуске какого-нибудь членения) разбивались на все меньшие и меньшие вплоть до отдельных слов. Субъективные пропуски возможных синтагм не влияют на чистоту исследова ния в данном случае (с учетом общего принципа pars pro toto), эти пропуски работают скорее против результатов в пользу Бахтина (т.е. несколько ухудшают показатели), так что оппонентам тут жаловаться не на что. Приведем пример небольшой части расставленных по алфавиту единиц словника синтагм:

а не актом

а не в абстрактной лингвистической системе

ТЕМА ДЛЯ РАЗМЫШЛЕНИЙ
Игорь Пешков
Конец — "Делу" венец

Диалог. Карнавал. Хронотоп, 2000, № 1
88 89
Dialogue. Carnival. Chronotope, 2000, № 1

а не для высказывания

а не для высказывания в его целом

а неподвижного быта

а социальное собрание речевого взаимодействия

а через нее

абсолютную тождественность

абстрагирования от целых

абстрагирования от целых высказываний

абстрактного объективизма

абстрактного объективизма Bally

абстрактной системы языковых норм-возможностей

абстрактные формы языка

абстрактный этицизм

абстрактный этицизм фрейбургской школы

абстрактным моментом

абстрактных языковых форм

автора и исполнителя

авторского контекста

активна и диалогична

активная реплика

Теперь первые цифры. Полный словник составил 4266 единиц, словник слов — 1512, словник синтагм — 2754. И самые первые результаты, так сказать, в порядке поступления. Сначала были составлены предметные указатели (с помощью специальной, хотя и общедоступной компьютерной программы, имеющейся в элементарном редакторе "Word 7 for Windows") для четырех книг: МФЯ, ФМЛ, ПТД и "Психологии искусства" Л.С.Выготского (далее — ПИ), причем в восстановленном аутентичном варианте 1925 года, без позднейших купюр. Последняя книга выбрана в качестве фоновой не случайно, а ввиду явной близости и по времени написания, и по тематической направленности. Вот и первая табличка:

Словарь

Это данные по словарю, поскольку указатели составлены по словнику слов. Для того, чтобы картина была более красноречи вой, нужно учитывать два обстоятельства. Первое. ПИ составляет 240 страниц текста, т.е. заведомо больше, чем в ФМЛ (примерно 190 страниц) для чистоты опыта. И второе. ПТД — это лишь 170 страниц. Если учесть хотя бы последнюю разницу, ПТД могло бы
составить 775 условных единиц (но это так, между делом, тут совсем не главный пункт). Пока сейчас принципиально, что все три книги по словарю возвышаются над фоном (заметим, опережая события, что последующие фоновые замеры определили показатели ПИ чуть выше среднефоновых), и уж совсем твердый можно сделать вывод, что перед нами план-конспект прежде всего МФЯ, хотя и ФМЛ по словарю как-то подозрительно держится на втором месте. Однако, повторим, словарь — это уж совсем обломки стиля и к данным словаря мы вернемся еще лишь один раз (хотя и тогда без них можно обойтись), окончательно убеждаясь в, казалось бы, и так очевидном: конспект в "Деле Волошинова" есть конспект МФЯ и написан одним и тем же человеком (последнее, впрочем, уже не так предварительно очевидно, ведь можно себе представить, что, скажем, Бахтин написал план-конспект, который в полный текст уже разворачивал Волошинов, но нет).

5. Процесс анализа как

перманентно нарастающий результат

Теперь включим в работу и словник синтагм. Составим указатели по все тем же четырем стартовым книгам:

Словарь и словосочетания

Тут цифры по словарю как раз показательны для полного убеждения, что конспект и МФЯ написаны одним и тем же лицом (для сомневающихся в любой момент можно будет увеличить представительство фона по словарю, что, конечно, снимет уже всякие колебания, но и без этого картина ясна, в данном случае все другие книги служат фоном). Особенно наглядны эти цифры, если учесть, что МФЯ здесь самый маленький по объему текст. Подключение же сюда еще данных по словнику синтагм закругляет картину. Мало того, что это написано одним и тем же чело

ТЕМА ДЛЯ РАЗМЫШЛЕНИЙ
Игорь Пешков
Конец — "Делу" венец

Диалог. Карнавал. Хронотоп, 2000, № 1
90 91
Dialogue. Carnival. Chronotope, 2000, № 1

веком, это, действительно, в первую очередь конспект МФЯ: абсолютное и процентное преобладание по полному словнику развеивает все сомнения.

Но обратимся к словнику синтагм. Преобладание, и абсолютное, и процентное, МФЯ нас, разумеется, не изумляет, но вот второе место ФМЛ, хотя тоже предсказанное предыдущими исследованиями, с абсолютным и процентным отрывом от фона, заставляет всерьез задуматься об авторе. Особенно показательны абсолютные цифры: число присутствующих словосочетаний превышает фоновое почти в 2 раза (в 1,87). Если же, забегая вперед, сказать, что, как показал сопоставительный анализ словосочетаний, в ФМЛ попало 76 (!) словосочетаний (разумеется в этом, как и во всех остальных случаях, речь идет о разных словосочетаниях, хотя, конечно, многие из них могут встречаться не один раз, но на этом этапе анализа использовать данные по частотности даже нет необходимости: вариант абсолютного появления/непоявления значительно более выразителен), которые отсутствуют в МФЯ, то можно сделать предварительный вывод, что и МФЯ, и ФМЛ написаны одним и тем же лицом и, более того, план-конспект МФЯ в существенной своей части является конспектом ФМЛ.

Чтобы превратить этот предварительный вывод в окончатель ный, нужно стабилизировать фон, т.е. расширить номенклатуру книг, для составления в них нашего указателя синтагм, чтобы узнать, какие в принципе тут возможны значения и не является ли цифра преобладания ФМЛ случайно нормальной.

Таблица фоновых значений присутствия для словника синтагм

Итак, никому из заведомо фоновых авторов не удалось набрать более 200 словосочетаний. Самые высокие показатели Винокура с "Культурой языка" (которые объясняются практически полной тематической близостью с МФЯ, а возможно, и прямым стилистичес ким влиянием Винокура в момент написания МФЯ) компенсируют ся самыми низкими показателями пересечений в его же "Статьях о Пушкине" (как только тема и время написания несколько расходятся). Среднефоновое значение — 155 словосочетаний. Нужно иметь в виду, что цифры эти сознательно завышенные, из-за превышения объемов во многих фоновых текстах, включая и книгу Медведева (сборник из двух, несколько сокращенных книг: 1) "Драмы и поэмы Ал. Блока", Л., 1928; 2) "В лаборатории писателя", Л., 1933; под общим названием "В лаборатории писателя" — Л., 1960), которая дает практически наименьшее фоновое значение, если учитывать разницу в объемах со "Статьями о Пушкине" Г.О.Винокура.

Итак, ФМЛ стилистически очень похожа на МФЯ и совершенно не похожа на книгу настоящего Медведева. Уже из приведенных цифр ясно, как Божий день, что, кто бы ни написал ФМЛ, это был не Павел Николаевич Медведев, какие бы историко-на учные аргументы ни приводил Юрий Павлович Медведев.

Но остается еще теоретическая возможность, что и МФЯ, и ФМЛ написал Валентин Николаевич Волошинов, который объемных образцов заведомо своего стиля (текстов, не подозреваемых в бахтинском авторстве) не оставил и которого в связи с этим не так просто вычислить стилистически. Короче говоря, осталась простая вещь: доказать, что ФМЛ с МФЯ принадлежат Бахтину. ПТД, отчасти из-за объема, отчасти из-за тематической разницы не столь показательны, хотя при более тонком анализе тоже годятся. Мы нашли такой выход: объединили "Слово в романе" М.М.Бахтина и ПСМФ в один текст, чтобы получить достаточный объем и составили указатель по тому же словнику синтагм. Результат — 244 словосочета ния! Для наглядности снова составим таблицу по словнику синтагм:

В принципе это все. Это способ доказать, что и ФМЛ, и МФЯ написаны Бахтиным по крайней мере по преимуществу, хотя я-то считаю, что от точки до точки, но это мое субъективное ощу

* Потебня А.А. Мысль и язык. Психология поэтического и прозаического мышления. Автобиографическое письмо // Потебня А.А. Собрание трудов: Мысль и язык. М., 1999.

ТЕМА ДЛЯ РАЗМЫШЛЕНИЙ
Игорь Пешков
Конец — "Делу" венец

Диалог. Карнавал. Хронотоп, 2000, № 1
92 93
Dialogue. Carnival. Chronotope, 2000, № 1

щение (которое тоже можно попытаться доказать, но надо ли?). Важнее другое. После принципиального доказательства авторства Бахтина все "права" переходят к нему, и теперь пусть сторонники круга вылавливают в спорных текстах дружеские вкрапления. Есть архивная работа для Д.А.Юнова и Ю.П.Медведева!

Но цифры сами по себе даже с некоторым словесным сопровождением выглядят для нормального гуманитария, пожалуй, слишком трансцендентально. Всегда хочется пощупать живую стилистическую плоть, увидеть "социализацию греха" (бахтинское словосочетание, которое любит вспоминать Николаев).

Плоть стиля довольно объемна. Восемнадцать страниц таблиц сопоставлений синтагм по ФМЛ, МФЯ, ПТД и ПИ. Но это еще сырой материал и чтобы по нему что-то увидеть, нужно довольно долго разглядывать (желающим готов показать) и еще дальше обрабатывать, что, собственно, я и проделал. Обработка проходила по принципу сокращения. Сначала взаимно сократились все синтагмы, найденные в ПИ и других книгах, затем также сквозь ПИ был прочищен указатель ПСМФ+"Слово в романе" (далее — ПСМФ+) и ПСМФ+ заняло в таблице место ПИ, которая сделала свое фоновое дело, сузив ядерный круг стиля.

Мы получили таблицы из синтагм снова четырех книг, две из которых были бахтинскими заведомо, а две другие — это МФЯ и ФМЛ. Следующим ходом была чистка МФЯ от не повторенных ни в одной из трех других книг синтагм…

6. Пикантные изюминки

Теперь таблицы поместились на четырех листах А4 и если их уменьшить при печати в режиме post script, то они должны поместиться в формате страницы "ДКХ". Но перед этим мы сделаем еще вот что: выделим курсивом синтагмы, которых нет в МФЯ и посчитаем, сколько таких.

Эта маленькая табличка говорит о многом. План-конспект оказался средостением не только ФМЛ и МФЯ, но и ПТД, но и ПСМФ, но и "Слова в романе". Конечно, при необходимости можно и здесь стабилизировать фоновое число, не ограничиваясь ПИ, но можно и экстраполировать пропорции по другим фоновым книгам: гарантию даю, что выше 12 среднефоновое число не поднимется , а скорее всего упадет еще и ниже 9 (но это без гарантии).

ТЕМА ДЛЯ РАЗМЫШЛЕНИЙ
Игорь Пешков
Конец — "Делу" венец

Диалог. Карнавал. Хронотоп, 2000, № 1
94 95
Dialogue. Carnival. Chronotope, 2000, № 1

ТЕМА ДЛЯ РАЗМЫШЛЕНИЙ
Игорь Пешков
Конец — "Делу" венец

Диалог. Карнавал. Хронотоп, 2000, № 1
96 97
Dialogue. Carnival. Chronotope, 2000, № 1

ТЕМА ДЛЯ РАЗМЫШЛЕНИЙ
Игорь Пешков
Конец — "Делу" венец

Диалог. Карнавал. Хронотоп, 2000, № 1
98 99
Dialogue. Carnival. Chronotope, 2000, № 1

ТЕМА ДЛЯ РАЗМЫШЛЕНИЙ
Игорь Пешков
Конец — "Делу" венец

Диалог. Карнавал. Хронотоп, 2000, № 1
100 101
Dialogue. Carnival. Chronotope, 2000, № 1

ТЕМА ДЛЯ РАЗМЫШЛЕНИЙ
Игорь Пешков
Конец — "Делу" венец

Диалог. Карнавал. Хронотоп, 2000, № 1
102 103
Dialogue. Carnival. Chronotope, 2000, № 1

7. От текстологии к хронологии

Стилистические уточнения ведут к уточнениям хронологи ческим. Пока чисто гипотетическим (это вовсе не цель статьи, а возможные последствия достижения ее цели). Много места уделивший хронологии "подмасковых" текстов Николаев в несколько раз цитированной выше статье подводит итоги устоявшейся хронологии и, в частности, утверждает, что основной текст ФМЛ "был написан в 1927 г., что подтверждается свидетельством П.Н.Медведева (Медведев 1934: 11), и скорее всего — летом; дополнения и вставки были сделаны к концу 1927 г."⁴³. В книге "Формализм и формалисты" , на которую ссылается Николаев, на с.11 об этом написано только вот что: "Наконец, третья тенденция характеризуется так сказать «имманентной» критикой формализма. Примером ее может служить моя работа «Формальный метод в литературоведении» (1927—28 гг.)"⁴⁴. Какое отношение этот пассаж может иметь ко времени написания текста? Нужна уж очень изощренная трактовка, чтобы вычитать в первой цифре год написания, а во второй год издания. Это нетипичное библиографическое описание, может быть, о чем-то и свидетельствует, но вряд ли здесь такое уж однозначное свидетельство в пользу гипотезы Николаева.

А вот текстологический анализ говорит против гипотезы Николаева. Конечно, цифры "Дела Волошинова" тоже лишь вероятностны, но они вносят хотя бы возможную точность. В одном из отчетов Волошинова есть пункт четыре в перечне выполненных работ с января 1927 года: "Автореферат подготовляемой к печати (принята ГИЗом в мае 1928 года) книги «Марксизм и философия языка» (основы социологического метода в науке о языке).

План книги и автореферат прилагаются"⁴⁵. И весь отчет подписан 5 мая 1928 года. Если верить этой дате (а нет оснований слишком ей не верить, думаю, в крайнем случае она могла разойтись с действительностью на месяц, не больше), то и план с руководящими мыслями (наш ключевой текст, напоминаю) едва ли написан многим ранее. А значит почти неминуемо, что к этому сроку ФМЛ как более или менее законченный текст еще не существовал, иначе почти нет разумных объяснений⁴⁶, зачем бы понадобилось Бахтину включать в план МФЯ такой большой массив смысла из ФМЛ. Конечно, это только беглая гипотеза, развитие которой требовало бы уже как раз понятийно-тематического

ТЕМА ДЛЯ РАЗМЫШЛЕНИЙ
Игорь Пешков
Конец — "Делу" венец

Диалог. Карнавал. Хронотоп, 2000, № 1
104 105
Dialogue. Carnival. Chronotope, 2000, № 1

анализа плана и различных сопутствующих текстов и обстоятельств. Тут нужны и сугубо исторические данные (надеюсь на Юнова, Васильева и Алпатова), но вот данные текстологии упрямо приводят к этой гипотезе… Впрочем, еще один штрих в этом направлении. В том же отчете есть еще третий пункт: "Четыре главы книги «Введение в социологическую поэтику»: Глава I — «Социологическая структура элементарных жизненных высказываний»; Глава II — «Социологическая структура "переживания" и "выражения"»; Глава III — «Социологическая структура поэтической формы»; Глава IV — «Социология жанра»"⁴⁷ . Все умолкаю, это так, отдаленный намек.

8. Еще раз об относительности всякого конца

Теперь, даже если я все идеально доказал (а ведь ясно, что "все" и "идеально" — понятия малодостижимые), встает проблема другого, еще одного автора доказательства, который бы в целом повторил мою методику и независимо от меня пришел бы к сходным результатам. Короче, требуется соавтор доказательства бытия единого автора МФЯ и ФМЛ, из которого с неизбежностью возникает и подлинное имя автора — Бахтин. Более того, тут можно вывести и некий закон стилеобразования вообще и стилевой экспертизы в частности. Будет звучать: закон Пешкова—[…] или, если хорошо поработает соавтор, […]—Пешкова. Надеюсь, это достаточно смешно, чтобы быть серьезным.

Теперь подведем некоторые итоги.

Во-первых, доказательное текстологическое определение авторства Бахтина в тех текстах, где он подозревается в таком авторстве, вполне возможно.

Во-вторых, методику этого доказательства с ее специализа- цией можно перенести с определения авторства больших книг в целом на определение авторства относительно небольших статей или частей (разделов, глав) книг, то есть возможно определить авторство и в частях.

В-третьих, кроме словосочетательного стилеопределения в смысле точного совпадения сочетаний слов, возможно воспользоваться другими показателями повторности (и их индивидуаль ной неповторимости) словосочетаний. Перспективным для определения авторства, так сказать, на микроуровне, на мой взгляд, является определение типичного ритмического рисунка фразы или синтагмы. Чисто интуитивно: ритм в текстах Бахтина выражен весьма ярко.

¹ Аверинцев С.С. М.М.Бахтин: ретроспектива и перспекти ва. // «Дружба народов», 1988, № 2.

² Сейчас мы пока оставляем в стороне этические тонкости вопроса, тем более, что мне приходилось их разбирать неоднократно (последний раз в статье "Новый органон" // Бахтин М.М. Тетралогия. М., 1998), хотя они, естественно, заслуживают еще большего внимания, но это — особый поворот темы, который после того, что уже об этом сказано, правильнее разбирать после окончательного текстологического доказательства.

³ Ссылку на методы классической филологии недавно сделал Н.И.Николаев. См.: Николаев Н.И. Издание наследия Бахтина как филологическая проблема // «ДКХ», №3, 1998, с.123.

⁴ Приходится, поступаясь скромностью, подчеркивать этот факт, поскольку последнее время появилась тенденция считать идею, сформулированную названием серии, заимствованной из западных источников. Последним об этом сказал опять-таки Н.И.Николаев: он пишет, что В.Л.Махлину "не удалось полностью освободиться от влияния выдвинутой биографами Бахтина К.Кларк и М.Холквистом концепции «Бахтина под маской», вызвавшей, кстати, появление всей серии изданий под этим названием" — «ДКХ», № 3, 1998, с.141—142. Общеэстетическая, совсем не специфически бахтинская идея авторской маски была связана биографами Бахтина с бахтинской идеей другости — связь интересная, небесспорая и уж во всяком случае требующая дальнейшего углубления и уточнения в отношении спорных текстов. Но даже, если предположить задним числом существование концепции "Бахтин под маской" до выхода серии, все равно у серии в ее замысле нет никакой связи с той концепцией. Конечно, название вызвало соответствующие интерпретации и ретроспекции — основная заслуга здесь принадлежит, конечно, Махлину, но его комментарии не дают никакого повода заявлять, что выдвинутая "биографами Бахтина К.Кларк и М.Холквистом концепция «Бахтина под маской»", вызвала, "появление всей серии изданий под этим названием". Идея серии возникла у меня еще в середине восьмидесятых годов, а в конце их я уже начал предпринимать реальные шаги к ее воплощению. Это, разумеется, не исключает, что нечто концептуально родственное могло существовать где-то еще, но мне, к сожалению, об этом не было известно.

ТЕМА ДЛЯ РАЗМЫШЛЕНИЙ
Игорь Пешков
Конец — "Делу" венец

Диалог. Карнавал. Хронотоп, 2000, № 1
106 107
Dialogue. Carnival. Chronotope, 2000, № 1

⁵ Алпатов В.М. Лингвистическое содержание книги "Марксизм и философия языка" // Бахтин М.М. Тетралогия. М., 1998, с.517. И еще позднее он затрагивает "неподдающийся решению ввиду отсутствия документального материала вопрос об авторстве…" (Алпатов В.М. М.М.Бахтин и В.В.Виноградов: опыт сопоставления личностей // Бахтинские чтения-III. Витебск, 1998, с.17.

⁶ Ср. в связи с этим определение филолога Г.О.Винокуром. См.: Винокур Г.О. Собрание трудов: Введение в изучение филологических наук. М., 1999. Лингвист в некоторых отношениях может быть столь же не филологом, как химик или физик.

⁷ См.: Titunik I.R. Bakhtin &/or Vološinov &/or Medvedev: Dialog &/or Doubletalk // Language and Literary Theory, 1984, pp. 535—564; Titunik I.R. The Bakhtin Problem // «Slavic and East European Journal», 30:1 (Spring 1986), pp. 92—95.

⁸ Забавные вещи встречаются на пути к бахтинскому форуму // «ДКХ», № 1, 1995, с.30 (перевод А.А.Колганова при участии Н.А.Панькова по изд.: Nina Perlina. Funny Things are Happening on the Way to the Bakhtin Forum // «Kennen Institute Occasional Papers», 1989, № 231).

⁹ Выше Тамарченко цитирует статью Вяч.Вс.Иванова "Значение идей М.М.Бахтина о знаке, высказывании и диалоге для современной семиотики" // Труды по знаковым системам. Вып. VIII (Ученые записки Тартуского университета. Вып. 308). Тарту, 1973, с.5—44.

¹⁰ Тамарченко А. Михаил Михайлович Бахтин // Бахтин М.М. — Волошинов В.Н. Фрейдизм. N. Y., 1983, с.265.

¹¹ Bruss N., Titunik I. R. Preface // Voloshinov V. N. Freudianism. A Marxist Critique. Translated by I. R. Titunik. N. Y., 1976, p.XIII.

¹² Тамарченко А. Михаил Михайлович Бахтин // Бахтин М.М. — Волошинов В.Н. Фрейдизм. N. Y., 1983, с.70.

¹³ G. S. Morson & C. Emerson. Creation of a Prosaics. Stanford, California, 1990, pp.109—110.

¹⁴ Ibid., p.104.

¹⁵ Сходный аргумент чуть раньше приводит Н.Перлина: "Академическое сообщество больше приобретет, чем потеряет, различив в работах Бахтина, Медведева и Волошинова схожих по складу ума, но не идентичных друг с другом исследователей" (Перлина Н. Забавные вещи встречаются на пути к бахтинскому форуму…, с.34).

¹⁶ «ДКХ», № 2, 1998, с.5—57.

¹⁷ Такой метатезаурус для книг тетралогии сделан мной (правда в несколько свернутом виде), см.: Пешков И.В. One more Mozart, или Поступок как риторика ответственности // «Риторика». № 2 (1995), с.80—84.

¹⁸ Действительно забавно высмеянный на примере задачки доказать принадлежность Бахтину текста из книги П.Н.Медведе ва "В мастерской писателя" Ниной Перлиной (Перлина Н. Забавные вещи встречаются на пути к бахтинскому форуму…, с.31—32). Эта книга дает прекрасный образец стилистического расхождения Бахтина и подлинного Медведева (о чем ниже, в нашем анализе).

¹⁹ Васильев Н.Л. М. М. Бахтин или В. Н. Волошинов? // «Литературное обозрение», 1991. № 9.

²⁰ Там же, с.41.

²¹ А меня-то Николаев как раз и не считает, хотя у него немного более близких методологических союзников в решении бахтинского вопроса. Что же, вероятно, до Питера мои работы не доходят.

²² Николаев Н.И. Издание наследия Бахтина как филологическая проблема…, с.132.

²³ Там же, с.123.

²⁴ Следует ссылка на примечания Н.И.Николаева к "Лекциям и выступлениям М. М. Бахтина 1924—1925 гг. в записях Л.В.Пумпянского" // Бахтин как философ. М., 1992, с.248—249. Примечания были написаны, ввиду длительного прохождения сборника в печать, не позднее 1990 года, скорее всего в 1989 (произвожу хронологический анализ по методике Николаева, образец которой дан в статье 1998 года).

²⁵ Николаев Н.И. Издание наследия Бахтина как филологическая проблема…, с.127.

²⁶ Там же.

²⁷ Ссылка на Махлина здесь тоже не совсем корректна. Вот что у Махлина: "О различении композиционных и архитектони ческих моментов художественного произведения см.: ВЛЭ, 16-22".

²⁸ Николаев Н.И. Издание наследия Бахтина как филологическая проблема…, с.130.

²⁹ Там же, с.131.

³⁰ Там же, с.119.

ТЕМА ДЛЯ РАЗМЫШЛЕНИЙ
Игорь Пешков
Конец — "Делу" венец

Диалог. Карнавал. Хронотоп, 2000, № 1
108 109
Dialogue. Carnival. Chronotope, 2000, № 1

³¹ Тут уместно вспомнить слова Нины Перлиной: "Обращение к собственно тексту в истинно бахтинском смысле делает вопрос о голосе не проще, а сложнее" (Перлина Н. Забавные вещи встречаются на пути к бахтинскому форуму…, с.34). Что ж, сложности надо преодолевать адекватно , а кроме как к тексту собственно не к чему всерьез обращаться.

³² Николаев Н.И. Издание наследия Бахтина как филологическая проблема…, с.124.

³³ Пешков И.В. Новый Органон // Бахтин М.М. Тетралогия. М., 1998, с.555—558.

³⁴ Николаев Н.И. Издание наследия Бахтина как филологическая проблема…, с.121.

³⁵ «ДКХ», № 2, 1995, с.79—99.

³⁶ Паньков Н.А. Мифологема Волошинова (несколько замечаний как бы на полях архивных материалов) // «ДКХ», № 2, 1995, с.69.

³⁷ Там же.

³⁸ Там же.

³⁹ "Эффектная идея о МФЯ как таком же единоличном сочинении М.М.Бахтина, как и «Проблемы творчества Достоевско го», разделяемая не только издателями МФЯ, не может быть принята" («ДКХ», 1995, № 3, с.83). Не очень корректно, хотя и журналистски интересно получилось, что эта алпатовская статья попала под одну обложку в журнале с моей статьей, где затрагива ются взгляды Алпатова (Пешков И.В. Один вопрос вокруг двух конференций // «ДКХ», 1995, № 3, с.183—184). Я-то слышал выступление Алпатова на "Первых Бахтинских чтениях" в Витебске, а моя статья тогда еще не была написана, мы оказались в неравном положении. Теперь, впрочем, прошло четыре года, и у В.М.Алпатова была возможность отреагировать (см. хотя бы: В.М.Алпатов. Лингвистическое содержание книги "Марксизм и философия языка" // Бахтин М.М. Тетралогия. М., 1998, с.517—529). Но он ей не воспользовался.

⁴⁰ Кроме вышеприведенной статьи см. еще, например: Пешков И.В. One more Mozart, или Поступок как риторика ответствен ности…, с.56—57.

⁴¹ Д. А. Юнов, впрочем, устно выдал библиографию из шести работ Волошинова по материалам ИЛЯЗВа. Опять, впрочем, одна из них — МФЯ, далее "в этом перечне фигурируют статьи, опубликованные в журнале «Литературная учеба», в семитомном
издании «Рабфак на дому»" (Здольников В.В. Колеблемые треножники жрецов // «ДКХ», 1998, № 3, с.178). Жаль, что исследова тель архивов не подтвердил информации письменно: не прислал вовремя статью для "Бахтинских чтений", а то поговорили бы более предметно: всякий подлинный Волошинов для нас — общая радость.

⁴² «ДКХ», 1995, № 2, с.79—99.

⁴³ Николаев Н.И. Издание наследия Бахтина как филологическая проблема…, с.122.

⁴⁴ Медведев П.Н. Формализм и формалисты. Л., 1934.

⁴⁵ «ДКХ», 1995, № 2, с.78.

⁴⁶ Хотя есть одна красивая возможность (но уж очень красивая!): если все-таки неопровержимо будет доказано, что основной текст ФМЛ написан до "руководящих мыслей", то значит Бахтин сознательно писал эти мысли как ключ к своему авторству. Но мне кажется эта возможность не слишком правдоподобной.

⁴⁷ «ДКХ», 1995, № 2, с.77—78.

Москва

ТЕМА ДЛЯ РАЗМЫШЛЕНИЙ
Игорь Пешков
Конец — "Делу" венец