Журнал научных разысканий о биографии, теоретическом наследии и эпохе М. М. Бахтина
ISSN 0136-0132
Диалог. Карнавал. Хронотоп. → 1999 → 4
Dialogue. Carnival. Chronotope, 1999, № 4
72 73
Ю.Б.Мелих
М.М.Бахтин: параллели к религиозной философии Л.П.Карсавина
Творчество Бахтина в первую очередь привлекает внимание своей установкой на диалогичность и через эту диалогичность — на "узнавание" человеком самого себя. Диалог как принцип мышления и как принцип культуры, ориентация на "другого", открытие полифоничности "я" позволяют обнаруживать перекличку идей у Бахтина и других мыслителей, например, М.Бубера, М.Хайдеггера, О.Розенштока-Хюси, а в последнее время также Вл.С.Соловьева, Н.А.Бердяева, Л.П.Карсавина. Бахтин говорит голосами других — и выражает свои мысли, находя созвучие с ними у Достоевского или Рабле. Эти открытые у Бахтина "голоса других" читатель пытается домыслить, досказать их от себя. Что это? Очевидная недосказан ность, которая вовлекает в диалог, заставляет активно домыслить задуманное автором. Следует ли интерпретировать это как достоинство метода или, напротив, как недостаточную разработанность философской концепции? Преднамеренно ли то, что Бахтин не дает ответов на поставленные им вопросы, — или он просто не может ответить на них? У Бахтина находят и философскую концепцию в духе модернизма, эклектически сочетающую формализм, феноменологию, неокантианство; и идею всеединства; и поиск ответа на вопрос о возможности пройти через субъективную духовность непосредственно к Абсолюту, минуя этап общезначимых содержатель ных этических систем; и еще многое другое1.
Довольно разработанной является тема о перекличке идей Бахтина, его споре с западноевропейской философской традицией, где он определяет свое отношение к тому или иному течению, автору. Но если на западноевропейских философов Бахтин открыто ссылался, то он почти не делал, да и не мог сделать этого (из-за цензурных соображений) по отношению к русским религиозным мыслителям.
Философское соприкосновение Бахтина с традициями
русской философии включает прежде всего особенные черты русской
философии вообще, которые наиболее адекватно определяет
А.Ф.Лосев. Он имеет в виду: критику абстрактно-системного
мышления, отход от рационализма в пользу интуитивизма, особое влияние
художественной литературы и акцент в основном на этике
духовных исканий человека, его отношении к
Богу2. На первый план
здесь выступает проблематика, связанная с пониманием личности,
куль
туры, Бога — это темы, которые в русской философии разрабаты
ваются в терминологии "всеединого субъекта", "триединого,
всеединого Божества", "симфонической личности", "соборности" и др.
Связывая творчество Бахтина с русской философской традицией, можно ответить на ряд вопросов, которые считаются открытыми или отчасти неразработанными, если в качестве масштаба берется западноевропейская философия. Это в первую очередь относится к пониманию личности, взаимозаменяемости "я" и другого, их взаимодействия.
И, наконец, сам Бахтин подчеркивает, что конкретное долженствование, обретение своего единственного места в единственном событии-бытии как целостного противопоставления "я" и "другого", не находящее выражения в теоретической этике, на деле составляет смысл всей христианской нравственности. Бахтин формулирует задачу "адекватного научного выражения и полной принципиальной продуманности" этого принципа нравственности 3.
Одним из недавно открытых в полифонии бахтинского дискурса является голос Л.П.Карсавина. Общее между философскими взглядами Бахтина и Карсавина объясняется не только равно присущей им спецификой русской философии. Поражает и родство формулировок, выражающих их теоретические позиции. Карсавин, историк-медиевист, религиозный философ, был выслан на печально известном философском корабле в 1922 году. Потом он был сотрудником организованного в 1923 году в Берлине Русского научного института. Во время пребывания в Берлине Карсавин активно общался с М.Бубером, влияние которого на Карсавина отразилось в его поздних работах "Поэма о смерти", "Терцины", "Уроки отреченной веры". Диалогизм Бубера повлиял и на творчество Карсавина, и на идеи Бахтина, обусловив их соприкосновение. И в то же время, проводя параллели в понимании субъекта, личности, культуры, Бога, у этих мыслителей можно найти различные ответы на вопросы о свободе личности, ее отношении к Богу, и вытекающие из этих ответов различные интерпретации взаимоотношения "я" и "другого" .
Построение своей концепции эстетической деятельности Бахтин начинает, как и Карсавин, с определения личности (на фоне критики рационализма, его недостаточности и невозможности адекватного отражения им индивидуальности, единственности личности в полноте ее бытия). Структура такой личности у Бахтина определяется через поступок, в котором должна быть выражена "персональная причастность", роль личности в едином и единственном поступке, в котором общее есть конкретность его индивидуальных
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Ю.Б.Мелих
М.М.Бахтин: параллели к религиозной философии Л.П.Карсавина
Диалог. Карнавал. Хронотоп, 1999, № 4
Dialogue. Carnival. Chronotope, 1999, № 4
74 75
моментов. Эти моменты: "я-для-себя, другой-для-меня и я-для-другого; все ценности действительной жизни и культуры расположе ны вокруг этих основных архитектонических точек действитель ного мира поступка: научные ценности, эстетические, политичес кие (включая и этические и социальные) и, наконец, религиозные" 4. У Бахтина очень часто употребляется знак тире для подчеркива ния неразрывности "я" и "другого", акта — поступка, события — бытия, бытия — жизни, поступка — мысли и т.д. Таким образом Бахтин пытается "схватить", отразить в языке неразрывность бытия, его полноту в индивидуальности, в личности и в то же время соотнесенность индивидуального с общим. Те же проблемы пытается решать и Карсавин.
Д.Вулкан упрекает Бахтина в "контрабанде другого я в субъект, в нераскрытии механизма взаимозаменяемости я и другого, я и Бога"5. Представляется, что Бахтин пользуется концепцией "всеединого субъекта" Карсавина. Сформулируем эту мысль осторожнее: можно глубже понять Бахтина, зная карсавинскую концепцию "всеединого субъекта", "симфонической личности". Бахтин уже имел возможность опереться на мощные онтологические системы понимания личности и другого в русской персоналистической философской традиции, которые явно воспроизводятся у него и которые он позднее использует для анализа литературных произведений.
Понимание "всеединого субъекта" , "симфонической личности" у Карсавина — очень сложная система, занимающая значительную часть его книги "Философия истории". Ей посвящена книга "О личности". В основе представлений о личности у Карсавина — христиански интерпретированная онтологическая концепция Всеединства, к которой Карсавин добавляет отрицание идеи прогресса и причинности.
Метафизика Всеединства была в центре философских
систем целого ряда русских философов — А.С.Хомякова, Вл.С.Соловьева,
С.Н.Булгакова, С.Л.Франка и др. Обобщая воззрения представите
лей идеи Всеединства, С.С.Хоружий пытается дать ей определение:
"…всеединство есть категория онтологии, обозначающая
принцип внутренней формы совершенного единства множества, согласно
которому все элементы такого множества тождественны между
собой и тождественны целому, но в то же время не сливаются в
неразличимое и сплошное единство, а образуют особый полифонический
строй
(…)"6. И далее Хоружий указывает на то, что не может
быть исчерпывающего определения всеединства в понятиях, так как
эта категория имеет статус "интуитивно-символического указания на
не
кий специфический способ или строй бытия
(…)"7.
Карсавин разрабатывает антропологическую сторону этой концепции, вводит в метафизику всеединства понимание личности, что обосновывает и одновременно облегчает поиск параллелей в ее определении и интерпретации у Карсавина и Бахтина.
Карсавин выводил определение симфонической личности, усложняя понятие "субъект", но оно само по себе является сложным, многозначным, многоуровневым. Применяя принцип "всего во всем" для описания онтологической структуры субъекта, Карсавин утверждает: "…реальное, наиреальнейшее бытие (esse realissimum) всеединого в своих качествованиях, в своем времени и в своем пространстве субъекта, индивидуальной всеединой души. Она вся в каждом своем моменте и сразу вся во всех своих, отличных друг от друга, моментах. Она их множество и их единство и каждый из них целиком. (…) ее нет (…) в смысле отвлеченной, трансцендентной ее качествованиям и эмпирии души"8. Реальный субъект, или, как говорит Карсавин от первого лица, "я" мыслящий и в то же время бодрствующий, наблюдающий себя мыслящего, неделим в этом акте на два "я", а явлен в виде двуличного, троеличного, многоличного. Все эти "качествования" данного субъекта, "я", находятся в нем в возможности, «которая не есть отсутствие других качествований, но особого рода их присутствие или наличность … как бы "стяженное" их единство , конкретно-реальное и в то же время не различенное, не дифференцировавшееся» 9. Через это присутствие в субъекте всего осуществляется его связь с Абсолютом и "иным", другим субъектом и объектом. Существование внешнего мира, другого объекта воспринимается как данность, как "иное", но восприятие этого "иного" возможно только, если оно является иным данного субъекта, т.е. самим субъектом. Субъект воспринимает "иное" и сам становится "иным" по отношению к себе, воспринимающим только себя многоликого, таким образом субъект, воспринимающий "иное", шире субъекта, воспринимающего только себя. Субъект как всеединство своих моментов становится моментом высшего субъекта, в который включены как моменты другие субъекты. Воспринимая другого субъекта, другое "я" как свое иное, он становится двуединым субъектом, с чем связана "переменность" я10. Таким образом, субъект является не только многоликим, но и двуединым. С введением взаимоотношения всеединого субъекта с другим субъектом связано и понимание Карсавиным индивидуальности, которое усложняется до введения нового понятия "симфонической личности": "Двуединст во же личности с инобытием должно само быть личностью: симфо
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Ю.Б.Мелих
М.М.Бахтин: параллели к религиозной философии Л.П.Карсавина
Диалог. Карнавал. Хронотоп, 1999, № 4
Dialogue. Carnival. Chronotope, 1999, № 4
76 77
ническою и, в частности, социальною" 11. В дальнейшем Карсавин разрабатывает иерархию высших всеединых личностей: семьи, социальной группы, нации, культуры, человечества. Анализа понятия "общества" у Карсавина нет.
Бахтин не разрабатывает столь тщательно структуры "другого". Но у него есть, по существу, родственное понятие "вживание". "Я активно вживаюсь в индивидуальность, следовательно, ни на один миг не теряю себя до конца (…) и этим осуществленным нечто обогащается бытие-событие, не остается равным себе"12.
И однажды став, свершившись, это "иное" субъекта уже не исчезает бесследно, а остается частью его "я". Этот акт вживания не является пассивным растворением в чужом "я", а "ответственным актом-поступком отвлечения от себя или самоотречения" 13. Таким образом, субъект осознает "другое" как "иное", "чужое". Открытым остается вопрос, как "иное" становится его "иным", как возможно его восприятие. Кроме утверждения, что мир един, нет других указаний на возможность его признания, усвоения. Карсавин углубляет эту схему усвоения чужого "я", он дает более развернутую его интерпретацию. Взаимодействие индивидуумов, во-первых, осуществляется как принадлежность обоих в их действовании моментам высшей личности, во-вторых, «…каждый из них, "воздействуя на другого", утверждает себя путем вытеснения или поглощения другого, т.е. каждый и утверждает себя в бытии или жизни, и погибает в самоутверждении другого, (…) оба, последовательно или сосуществуя, каждый по-своему, индивидуализируют двуединое действие, вне или, вернее, — без их индивидуализаций не существующее» 14. Карсавин и Бахтин понимают, что признание наличия второго "я", "другого" в личности связано или с "самоотречением" "я", или же с "самоутверждением" "я" или "другого". Но в любом случае "иное", "другое" остается моментом "я", моментом свершившегося акта, в котором личность уже не равна себе предыдущей. Свершившееся нельзя сделать не бывшим. Бахтин приводит пример прихода Христа, Карсавин говорит о сотворении человека.
Здесь может находиться разгадка якобы подмены
Бахтиным субъекта "другим", Богом, его переменности, их нерасчлененнос
ти и в то же время нерастворимости "одного" в "другом".
Всеединая личность у Карсавина и субъект у Бахтина в его "единстве
-бытии" содержат в себе, как индивидуализирующие моменты
высшей личности, "другого", т.е. высшая личность актуализируется,
качествует во всеединой личности. Неразрывность и невозможность
существования одного без другого и в то же время существование
всего в одном. Карсавин детально обосновывает онтологическую
структуру другого "я" в личности, наличие "человека в человеке",
на что обратил внимание А.Л.Доброхотов
15.
Общим в архитектонике субъекта у Карсавина и Бахтина является то, что они заостряют внимание на полноте бытия субъекта, его неповторимости и индивидуальности, что достигается акцентирова нием "настоящего момента". Для этого Бахтин пользуется понятием "не-алиби бытия" субъекта, а Карсавин отказывается от идеи прогресса, которая, по его мнению, умаляет настоящее, а также от причинности как детерминированности субъекта. Но когда открыт другой равноправный голос, применительно к личности встает вопрос о ее свободе, нерастворении в другом "я". Карсавин четко формулирует эту проблему как умаление индивидуальной свободы личности до свободы выбора (liberum arbitrii)16. Но, делая этот вывод, Карсавин постоянно подчеркивает невозможность существования личности без другого; индивидуальность может проявиться только через высшую личность. Фиксированность личности на идее Абсолюта, этой высшей личности, мысль о невозможности творения новых качествований из себя приводят к тому, что Бердяев говорит о порабощении личности у Карсавина, а Зеньковский находит у него софиологический детерминизм, ибо, согласно Карсавину, "всеединая тварь" "должна быть совершенным абсолютированным (обоженным) всеединством" 17. Но у Бахтина в данном случае явно противоположная позиция: он утверждает идею о "творении" личности из самой себя. Личность является творцом нового из ничего. Это уже приближается к Божественному творению или же к гегелевской диалектике "бытия и ничто" ("Sein und Nichts").
Бахтин пытается ответить на вопрос о смысле и замысле автора в литературном произведении. У Карсавина уже есть ответ на данный вопрос. Диалектика общего, особенного и единичного возникает у него не из ничего, — она дана в существовании всего во всем. Индивид только свободен в выборе, актуализации того или иного качествования через себя по отношению к высшей личности. Карсавин сам видит скрытую опасность отрицания индивидуальности, так как "каждая личность является моментом высшей". Чтобы избежать такой интерпретации, он делает ударение на том, что, в результате признания личности всеединством, и каждый момент ее признается единственным и неповторимым для данной личности. Карсавин утверждает: "Личность (…)есть всеединство и безусловное многообразие, хотя и осуществляет себя в причастии качествованиям высших личностей. В этом смысле личность
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Ю.Б.Мелих
М.М.Бахтин: параллели к религиозной философии Л.П.Карсавина
Диалог. Карнавал. Хронотоп, 1999, № 4
Dialogue. Carnival. Chronotope, 1999, № 4
78 79
есть нечто абсолютно установленное (…), но только качествующее другими и индивидуализирующее их качествования. Таков смысл богословского утверждения, что всякая душа творится Богом"18. С необходимостью у обоих авторов встает вопрос об отношении личности к Богу, Абсолюту, о ее ценностных ориентациях. Анализируя взаимоотношения между автором и персонажем у Достоевского, Бахтин замечает, что «Достоевский часто перебивает, но никогда не заглушает чужого голоса, никогда не кончает его "от себя", то есть из другого, своего сознания. Это, так сказать, активность бога в отношении человека, который позволяет ему самому раскрыться до конца (…)»19.
До удивления сходную позицию в отношении Бога и человека высказывает в своем позднем произведении ("Поэма о смерти"), которое явно написано в стиле диалога, Карсавин, где он обращается к своей возлюбленной Элените. Автору хочется поцеловать девушку, но чувство ее неприкосновенности, святости останавли вает его. «А Элените: "Что тут разговаривать! Целовать надо!"(…) — сломила слабую мою волю… А Бог вот ничего такого не сказал и не говорит, ибо дорога Ему моя свобода и больно Ему видеть меня рабом"20. Несмотря на то, что человек свободен по отношению к Богу, смыслом его существования является совершенство вание, обожение, стремление к единству с ним. У Карсавина Бог абсолютен, совершенен и не может развиваться, иначе бы это умаляло его абсолютность.
В этой позиции Достоевский, а вслед за ним и Бахтин придерживаются другого мнения в своем представлении об отношениях Бога и личности. Достоевский не демонстрирует излишнего пиетета к Богу, как бы вступает с ним в диалог. Анализируя Достоевского, Бахтин тоже говорит его голосом. Абсолютное совершенствуется в диалоге с личностью. Эта открытость диалога между другим-Абсолютом и личностью допускает несовершенство Абсолюта, возможную наличность зла. А следовательно, вводится и проблема вины за это зло. В легенде о великом инквизиторе Иван Карамазов бунтует, бросает вызов Богу, ставит под сомнение его совершенство. Но если это так, то на человека перекладывается проблема выбора и ответственности за него. Здесь — экзистенци альная проблема выбора из системы ценностей, как она формулируется Максом Вебером21 .
Обычно диалог между человеком и Богом рассматривается
исследователями Бахтина как открытый, — неоконченный. Если,
как отмечает О.В.Брейкин, по Бахтину, к Абсолюту могут вести
мно
го путей и полифонизация морали составляет нравственный
идеал современной цивилизации
22, то сам Бахтин утверждает
христианские ценности. "Личность должна стать сплошь ответственной:
все моменты ее должны (…) проникать друг в друга в единстве вины
и ответственности"
23. Основными принципами эстетической
деятельности личности являются "любовь", "жертвенность". И Бахтин
в качестве определяющего момента добавляет "ответственность".
Закономерным может быть вопрос,
чту обосновывает его возврат
к Богу или скорее не-уход от Бога. В философском аспекте этот
вопрос можно сформулировать следующим образом: как
возможно опять ввести идею Абсолюта? Это можно сделать в форме
морального обязательства, вслед за Вл.С.Соловьевым утверждая, что
"нации и индивиды — суть существа моральные. А коренное
условие морального существа лежит в том, что (…) идея, которою
определяется его существование в мысли Бога, никогда не выступает
в качестве материальной необходимости, но только в форме
морального обязательства"
24. Но, после открытия второго полноправно
го "я" в сознании, а также бессознательного, иррационального,
возможности несовершенства Бога (Абсолюта), а отсюда — и
допущения зла, раскрывается недостаточность морали для его
преодоления. Мораль, как нечто полифоническое, исторически возникшее,
а отсюда требующее своего обоснования, не может служить
последней инстанцией, приниматься за данность. Таким образом,
допускается свобода выбора, а с другой стороны, несовершенность,
зло. Из этой дилеммы с необходимостью возникает проблема
Абсолюта, Бога, как условие выбора добра. Бахтин сам не ставит
эти вопросы, он просто делает свой выбор.
Наиболее близки у Бахтина и Карсавина их трактовки культуры. Бахтин пишет, что в каждой культуре "заложены огромные смысловые возможности, которые остались не раскрытыми и не использовались на протяжении всей исторической жизни данной культуры" 25. В истории раскрываются все новые смыслы новых культур, которые определяют эстетическую деятельность личности, других культур.
Как уже упоминалось, концепция культуры — всеединой личности Карсавина основана на онтологическом принципе существования "всего во всем", т.е. "потенциально всего в стяженном виде". Как и все, культура находится в отношении к Абсолюту, актуализи рует в себе его моменты. Существование различных культур определяется различным пониманием, интерпретацией Абсолютного. Карсавин различает три основных отношения к Абсолюту: теисти
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Ю.Б.Мелих
М.М.Бахтин: параллели к религиозной философии Л.П.Карсавина
Диалог. Карнавал. Хронотоп, 1999, № 4
Dialogue. Carnival. Chronotope, 1999, № 4
80 81
ческое, пантеистическое и христианское, которые в свою очередь конкретизируются, индивидуализируются в различных культурах. Отношение к Абсолюту определяет, выражаясь языком Бахтина, смысловое единство, содержание культуры, без которого ее материаль ное выражение не имело бы ни смысла, ни единства. Бахтин говорит о слове, Логосе, как объединяющей силе культуры. Ясно то, что культура творится не из ничего, как это происходит с индивидуаль ной личностью; в ней потенциально существует множество смыслов. А тут явное сходство с пониманием культуры как "всеединой " "симфонической личности" , которое мы находим у Карсавина.
Анализ творчества Бахтина в рамках русской религиозно -философской традиции, в частности сопоставление его концепции личности с ее пониманием у Карсавина, дают возможность установить соприкосновение и взаимодополнительность их точек зрения. Карсавин полнее разрабатывает онтологическую сторону концепции личности, а Бахтин идет дальше в понимании ее эстетической деятельности как свободного самотворчества. Оба мыслителя ориентиру ются на "другого" , высшую личность, диалогичность как определяющий момент существования индивидуальности, но Бахтин ставит ударение на ответственности личности в свободе ее выбора, творении ее из самой себя, в то время как Карсавин делает акцент только на актуализации индивидуальной личностью высшей личности.
1 См.: Эткинд А.М. Эрос невозможного. М., 1994, с.305—326; Брейкин О.В. Философия поступка М.Бахтина и проблема Абсолюта // Бахтинология: Исследования, переводы, публикации. СПб., 1995, с. 219; Доброхотов А.Л. Человек в человеке. Бахтин о статусе идеи в творчестве Достоевского // The Seventh International Bakhtin Conference, June 26—30, 1995. Book II. Moscow, p.404.
2 Лосев А.Ф. Русская философия // Лосев А.Ф. Страсть к диалектике. М., 1990, с.78.
3 Бахтин М.М. К философии поступка // Бахтин М.М. Работы 1920-х годов. Киев, 1994, с.67—68.
4 Там же, с.52.
5 Вулкан Д.Э. Бахтин и проблема субъекта // The Seventh International Bakhtin Conference, June 26 — 30, 1995. Book I. Moscow, p.216.
6 Хоружий С.С. Жизнь и учение Льва Карсавина // Карсавин Л.П. Религиозно-философские сочинения. Том I. М., 1992, с.XVIII — XIX.
7 Там же.
8 Карсавин Л.П. Философия истории. СПб, 1993, с.47.
9 Там же, с.38.
10 Карсавин Л.П. О личности // Карсавин Л.П. Религиозно-фи лософские сочинения…, 1992 с.10.
11 Там же, с.9.
12 Бахтин М.М.К философии поступка…, с.22. Курсив М.М.Бахтина.
13 Там же. Курсив М.М.Бахтина.
14 Карсавин Л.П. Философия истории…, с.192.
15 Доброхотов А.Л. Человек в человеке…, с.404—408.
16 Карсавин Л.П. Философия истории…, с.192.
17 Там же, с.55.
18 Карсавин Л.П. Философия истории…, с.76.
19 Бахтин М.М. К переработке книги о Достоевском // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. 2-е издание. М., 1986, с.328.
20 Карсавин Л.П. Поэма о смерти // Карсавин Л.П. Религиозно -философские сочинения. Т.1. М., 1992, с.267.
21 Карл Ясперс указывает на то, что еще Макс Вебер снял покров с заблуждения о возможности существования бесценностной науки, что в выборе проблем и предметов исследования наука полностью управляется ценностной ориентацией, которую она сама и познает и целью которой является ее преодоление. Но как раз определение науки как жизненной ценности делает ее возможной. Макс Вебер формулирует проблему выбора как экзистенциальную проблему, говоря, что судьба нашего времени с его рационализацией и интеллектуализацией состоит в том, что как раз самые фундаменталь ные ценности отодвинулись из общественной жизни в запредельный мир мистики или в братство непосредственных связей одиночек друг с другом. И что каждый вынужден (зная, что он, служа одному Богу, огорчает другого) "дать отчет о последнем смысле своей деятельнос ти". См.: Jaspers Karl, Existenzphilosophie, Berlin, 1956, S.6—7; Weber Max, Wissenschaft als Beruf. Gesammelte Aufsatze zur Wissenschaftslehre. Tьbingen, 1951, S.588—597.
22 Брейкин О.В. Философия поступка М.Бахтина и проблема Абсолюта…, с.223.
23 Бахтин М.М. Искусство и ответственность // Бахтин М.М. Работы 20-х годов. Киев, 1994, с.7.
24 Соловьев В.С. Русская идея // Соловьев В.С. Чтения о Богочеловечестве. Сочинения в 2-х томах. Т. 2. М., 1989. с.220.
25 Бахтин М.М. Ответ на вопрос редакции "Нового мира" // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества…, с.352.
Бонн — Москва
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Ю.Б.Мелих
М.М.Бахтин: параллели к религиозной философии Л.П.Карсавина