Журнал научных разысканий о биографии, теоретическом наследии и эпохе М. М. Бахтина
ISSN 0136-0132
Диалог. Карнавал. Хронотоп. → 1999 → 1
137
Dialogue. Carnival. Chronotope, 1999, № 1
Майстер Экхарт
Об отрешенности 1
Я прочел многие писания и языческих мастеров и пророков и Ветхого и Нового Завета и со строгостью и всяческим усердием искал, какова же та высшая и лучшая добродетель, посредством которой человек сумел бы вплотную приблизиться к Богу, смог бы по благодати стать тем, чем Бог является по естеству, и вполне уподобиться тому первообразу 2, каким он был в Боге, покуда между Богом и ним не было никакого различия, еще до того, как Бог создал тварь. И когда я углубляюсь в писание, — насколько хватает моего разума и насколько он может вникнуть, — я не нахожу ничего, кроме чистой превосходящей все отрешенности, ибо все добродетели имеют некую приверженность к твари, а отрешенность от всех творений свободна. Потому-то и говорил наш Господь Марфе: «unum est necessarium»3, а это все равно что сказать: Марфа, кто хочет быть беспечальным и чистым, тот должен иметь одно — отрешенность.
Учителя восхваляют любовь, подобно святому Павлу, который говорит: «какой бы подвиг я ни взвалил на себя, если я не имею любви, я — ничто»4. Но я ставлю отрешенность выше всякой любви. Во-первых, потому, что лучшее, что есть в любви, это то, что она вынуждает меня полюбить Бога, а отрешенность вынуждает Бога меня полюбить. Гораздо ценней, что я влеку Бога к себе, чем сам влекусь к Богу. И это все оттого, что Бог может глубже проникнуть в меня и лучше объединиться со мной, чем я мог бы объединиться с Богом. А то, что отрешенность влечет Бога ко мне, я докажу так: каждая вещь охотней пребывает на своем естественном месте5. Естественным же местом Бога является цельность и чистота, которая проистекает от отрешенности. Потому-то Бог поневоле должен отдать Себя отрешенному сердцу. Во-вторых, я ставлю отрешенность выше любви, поскольку любовь меня вынуждает к тому, чтобы я все перетерпел ради Бога6; отрешенность же убеждает меня, дабы я ни к чему, кроме Бога, не был восприимчив. Ведь гораздо достойней — не быть, кроме Бога, ни к чему восприимчивым, чем все переносить ради Бога, ибо в страдании человек имеет приверженность к твари, от которой он и имеет страдание, а отрешенность от всякой твари свободна. То, что отрешенность ни к чему, кроме Бога, не восприимчива, докажу я так: что должно быть воспринято, то должно
В КОНТЕКСТЕ БОЛЬШОГО ВРЕМЕНИ
Майстер Экхарт
Об отрешенности
Диалог. Карнавал. Хронотоп, 1999, № 1
138 139
Dialogue. Carnival. Chronotope, 1999, № 1
быть во что-то воспринято. Отрешенность же столь близка к Ничто, что нет ничего достаточно тонкого, что могло бы в ней содержаться, кроме одного Бога. Он так прост и тонок, что может найти Себе место в отрешенном сердце. Поэтому отрешенность не восприимчива ни к чему, кроме Бога.
Мастера также ставят смирение выше многих других добродетелей 7. Но я ценю отрешенность выше всякого смирения, и вот почему: смирение может быть без отрешенности, а совершенной отрешенности без совершенного смирения быть не может, поскольку совершенное смирение доходит до уничтожения себя самого. Отрешенность же соприкасается столь тесно с Ничто, что между совершенной отрешенностью и Ничто не может быть ничего. Поэтому совершенная отрешенность не может существовать без смирения. А две добродетели всегда лучше одной. Другая причина, почему я предпочитаю смирению отрешенность: совершенное смирение преклоняется перед всеми творениями, и в сем преклонении человек исходит из себя самого к твари, а отрешенность пребывает в себе самой. И никакой исход не может быть столь прекрасен, сколь прекрасно пребывание в себе. Об этом пророк Давид говорил: «Omnis gloria ejus filiae regis ab intus»8, то есть: «Царская дочь черпает всю свою славу из сокровенного своего». Совершенная отрешенность не склоняется перед тварью и не превозносится перед ней, она не хочет быть ни под ней, ни над ней; она хочет иметь основание в себе, — ни ради чьей-то любви, ни ради чьего-то страдания; и не желает иметь ни сходства, ни различия с творением, ни с тем и ни с этим; она не хочет ничего иного, как быть. Но чтобы хотеть быть тем или этим, этого она не желает. Ибо кто хочет быть тем или этим, тот хочет быть чем-то, а отрешенность ничем быть не хочет. Потому-то все вещи не обременяются ею.
Но кто-нибудь мог бы сказать: в нашей Госпоже обретались все добродетели в совершенстве, поэтому и совершенная отрешенность должна была в ней пребывать. И если отрешенность выше смирения, то почему же тогда наша Госпожа хвалилась своим смирением, а не своей отрешенностью, когда говорила: «quia respexit dominus humilitatem ancillae suae», то есть: «Он призрел на смирение рабы Своей»9, — почему она не сказала: «Он призрел на отрешенность рабы Своей»?
На это я отвечаю и говорю, что у Бога есть смирение и
отрешенность, насколько вообще можно говорить о добродетелях
Бога. И ты должен знать, что исполненное любви смирение
привело Бога к тому, что Он низошел в человеческое естество, а
[Его] отрешенность, в бытность Его человеком, неподвижно покоилась
в себе, — как тогда, когда Он творил небо и землю, о чем я
хочу рассказать тебе позже. Итак, когда наш Господь, желая стать
человеком, недвижимо пребывал в Своей отрешенности,
Госпожа наша знала, что Он и от нее ожидает того же, но сейчас
обращает взор на ее смирение, а не на ее отрешенность. Посему она
оставалась в неизменной своей отрешенности и хвалилась
своим смирением, а не своей отрешенностью. А если бы она хоть
единым словом коснулась последней, сказав: «Он призрел на
мою отрешенность», то тем самым отрешенность была бы помрачена
и не была ни полной, ни совершенной, ибо в этом случае
произошел бы исход. Нет исхода столь малого, при котором
отрешенность осталась бы без изъяна. Вот тебе и причина, почему
наша Госпожа хвалилась своим смирением, а не своей отрешенностью.
Об этом пророк говорил:
«audiam, quid loquatur in me dominus
deus»10, иначе сказать: «я хочу» молчать и хочу «внимать
тому, что мой Бог и мой Господь во мне прорекает», как будто он
говорит: «Если Бог хочет со мной говорить, то пусть внидет в
меня, я не хочу выйти наружу».
Я также ставлю отрешенность выше всякого милосердия, ибо милосердие есть не что иное, как то, что человек выходит из себя самого ради страдания ближних и оттого омрачается его сердце. Отрешенность же пребывает свободной и остается в себе, не позволяя ничему себя опечалить; и пока человека что-то может смутить, стези его не направлены к правде.
Кратко сказать: если я окину взором все добродетели, то не найду ни одной без изъяна и так к Богу влекущей, как отрешенность.
Один мастер, Авиценна по имени, говорит: благородство духа, стоящего отрешенно, столь велико, что что бы он ни увидел, является истиной, что бы он ни желал, дается ему, и во всем, что бы он ни велел, его надо слушаться 11. Подлинно, ты должен знать: когда свободный дух находится в истинной отрешеннос ти, он влечет Бога к своему существу; и если бы он был бесформен и лишен всех акциденций 12, то принял бы на себя сущность Бога. Но ее Бог не может дать никому, кроме как Себе Самому13, посему Бог не может сделать большего отрешенному духу, чем
В КОНТЕКСТЕ БОЛЬШОГО ВРЕМЕНИ
Майстер Экхарт
Об отрешенности
Диалог. Карнавал. Хронотоп, 1999, № 1
140 141
Dialogue. Carnival. Chronotope, 1999, № 1
дать ему Себя Самого. Человек, вполне отрешенный, настолько погружен в вечность, что его не может тревожить ничто преходящее; он не восприимчив ни к чему, что телесно, и он мертв для мира, ибо все, что от земли, ему не по вкусу. Это имеет в виду святой Павел, когда говорит: «Я жив и все же не жив, Христос жив во мне»14.
Тут ты можешь спросить, что же такое [эта] отрешенность, что она сама в себе столь благородна?
Тебе следует знать, что истинная отрешенность есть не что иное, как то, что дух недвижимо стоит во всех треволнениях радости и печали, чести, бесчестья и поругания, — как могучая гора в легком ветре. Сия недвижимая отрешенность ведет человека к совершенному уподоблению Богу. Ибо то, что Бог является Богом, имеет Он от Своей недвижимой отрешенности; и от отрешенности имеет Он Свою чистоту и Свою простоту и Свою неизменность. Поэтому если человек хочет уподобиться Богу, — насколько творение вообще может стяжать богоподобие, — то это должно свершиться через отрешенность. Она ведет человека в чистоте: от чистоты в простоту и от простоты в неизменность, а эти порождают подобие между Богом и человеком; но сие подобие осуществляется в благодати, ибо благодать поднимает человека над всем временным и очищает от всего преходящего. И тебе следует знать: быть порожним от твари значит быть исполненным Бога, а быть исполненным твари значит быть порожним от Бога.
Еще должен ты знать, что Бог от вечности пребывал в сей недвижимой отрешенности и до сих пор пребывает, и должен знать, что когда Бог создал небо и землю и всякую тварь, то это столь же мало коснулось Его недвижимой отрешенности, как если бы Он никогда не созидал твари. И я скажу больше: всякая молитва и доброе дело, которые человек может совершить во времени, так же мало трогают отрешенность Бога, как если бы ни молитва, ни доброе дело во времени не совершались. Бог не становится мягче и благосклонней к человеку, — как будто бы тот никогда не исполнял ни молитвы, ни доброго дела. И еще я скажу: когда Сын в Божестве захотел стать человеком и стал и терпел муки, то это так же мало коснулось недвижимой отрешенности Бога, как если бы Он никогда человеком не становился.
Теперь ты мог бы сказать: вот я слышу, что любая
молитва и любое доброе дело напрасны, коль скоро Бог им не внемлет
и
Его нельзя ими тронуть; и все же говорят: Бог желает, чтобы
Его о всяком деле молили.
Тут ты меня должен выслушать и, если можешь, правильно разуметь. Своим первым вечным взором (если мы первый взор способны представить) Бог увидел все вещи, — как им предстоит совершиться, и увидал тем же взором, когда и как Он создаст тварь, и когда Сын захочет стать человеком и примет страдание. Он также узрел самую малую молитву и доброе дело, которое кто-либо свершит, и увидел, что ты к Нему завтра со всем усердием будешь взывать и молиться. Но этот призыв и эту молитву Бог не завтра услышит, ибо Он их услышал в Своей вечности, когда ты еще не стал человеком. Если же твоя молитва не подлинная и не усердная, то Бог откажет тебе не теперь, ибо Он тебе отказал в Своей вечности 15.
Итак, Своим первым вечным взором Бог узрел все, и Он ничего не творит сызнова, поскольку все есть преждесотворенная вещь. Посему во всякое время Бог пребывает в Своей недвижимой отрешенности — и все же людская молитва и добрые дела не напрасны, ведь кто творит благо, тому благом воздастся, а кто творит зло, тому также воздастся в соответствии с ним. Эту мысль изъясняет святой Августин в пятой книге «О Троице» в последней главе и говорит: «Deus autem etc.»16, то есть: «Боже сохрани от того, чтобы кто-то сказал, что Бог людей любит во времени, ибо для Него нет ничего прошедшего и ничего будущего; Он возлюбил всех святых — как их узрел — прежде, чем был сотворен мир. Когда же приходит время, и Он являет во времени то, что предвидел в вечности, люди воображают себе, что Бог обратил на них свою любовь только сейчас. Поэтому, когда Он гневается или творит добро, мы изменяемся, а Он остается недвижим, — как солнечный луч причиняет больным глазам вред, а здоровым приносит пользу, но солнечный свет остается сам по себе неизменным». Этой же мысли касается Августин в двенадцатой книге «О Троице» в четвертой главе и говорит: «Nam deus non ad tempus videt, nec aliquid fit novi in ejus visione»17. — «Бог созерцает не временным образом, и в Нем не возникает нового созерцания». В том же смысле трактует Исидор в книге «О высшем благе» и говорит: «Многие люди вопрошают, что делал Бог прежде чем сотворил небо и землю, или откуда в Бога вошла новая воля, так что Он создал творение?», и отвечает: «В Боге никогда не возникало новой воли. Хотя творения и не существовало самого по
В КОНТЕКСТЕ БОЛЬШОГО ВРЕМЕНИ
Майстер Экхарт
Об отрешенности
Диалог. Карнавал. Хронотоп, 1999, № 1
142 143
Dialogue. Carnival. Chronotope, 1999, № 1
себе», как существует теперь, «оно извечно было в Боге и Его разуме»18 . Бог не так творил небо и землю, как мы говорим языком преходящего: «Да будет сие!», ибо все творение изречено в вечном слове. Сюда же мы можем добавить, что наш Господь говорил Моисею, когда Моисей говорил нашему Господу: «Господи, если Фараон меня спросит, кто Ты, что ему отвечать?», и говорил наш Господь: «Так ответь: Сущий, Он меня послал»19 . Это все равно что сказать: Тот, Кто в Себе неизменен, Тот меня послал.
Тут кто-нибудь мог бы спросить: обладал ли Христос также недвижимой отрешенностью, когда говорил: «Душа моя скорбит смертельно» 20? А Мария, когда стояла подле креста, причем много говорят о ее жалобе? Как же все это может вязаться с недвижимой отрешенностью?
Здесь должен ты знать, что говорят мастера, что в каждом человеке живут два человека. Один называется внешним человеком, это — чувственность. Сему человеку служат пять чувств, но сам внешний человек действует силой души. Другой человек именуется внутренним человеком, это — сокровенное человека 21. И вот тебе следует знать, что духовный человек, любящий Бога, употребляет на внешнего человека не больше душевных сил22, чем того требуют пять чувств. Сокровенное обращается к пяти чувствам лишь потому, что оно наставник и руководитель пяти чувств, оберегая их, дабы они не придавались своему влечению к скотству, как придаются иные люди, которые живут по своим похотям, подобно скоту, не имущему разума. Таковые люди достойны скорей именоваться скотом, а не людьми.
Какими же силами располагает душа сверх того, что она дает пяти чувствам, все те силы предоставляет она сокровенному человеку. И когда человек устремляется к высшему и благородно му, душа стягивает к себе силы, которые она одолжила пяти чувствам. И человек пребывает без чувств в восхищении, ибо его цель — умный образ или нечто умное и безубразное 23.
Знай, что Бог ждет от каждого духовного человека, что
тот возлюбит Его всеми силами души. Об этом Он говорил:
«Возлюби твоего Бога от всего
сердца»24
. Но есть люди, расточающие
силы души только на внешнего человека. Это люди, которые
все свои чувства и разум обращают на преходящее благо; они
ничего не ведают о внутреннем человеке. И тебе следует знать,
что внешний человек может быть погружен в действие, а внутренний
пребывает при этом свободным и неподвижным. Во Христе
также были внутренний человек и человек внешний, и в нашей
Госпоже; и что бы Христос и наша Госпожа ни говорили о внешних
вещах, они судили сообразно внешнему человеку, а внутренний
человек находился в недвижимой отрешенности. В этом
смысле и сказал Христос, когда произнес: «Душа Моя скорбит
смертельно». И как бы наша Госпожа ни стенала и что бы ни
говорила, ее сокровенное во всякое время пребывало в недвижимой
отрешенности. Вот тебе сравнение: дверь на петлях открывается и
закрывается. Створку двери я уподоблю внешнему человеку, а
петли сравню с внутренним человеком. Когда дверь открывается
и закрывается, створка ходит туда и сюда, петли же остаются
без движения и никогда не меняются. Подобным образом и
здесь, если ты правильно понял.
Но вот я спрошу: какова же цель чистой отрешенности? — На это я отвечу так и скажу, что ни то и ни это не является целью чистой отрешенности. Она пребывает в обнаженном Ничто, и я открою тебе, почему это так: чистая отрешенность покоится в высшем. А в высшем покоится тот, в ком Бог может творить по Своей собственной воле. Но во всех сердцах Бог по собственной воле не может творить, ибо, хотя Он всесилен, Он не может творить, если не обрящет или не создаст готовности. Я говорю «или не создаст» из-за святого Павла, ведь Он у него никакой готовности не нашел, однако же приуготовил его через излияние благодати 25. Поэтому я говорю: Бог действует в соответствии с тем, найдет ли Он готовность. Его действие в человеке иное, чем в камне. Пример сему мы находим в природе: когда топят печь и сажают в нее овсяное тесто, ячменное, ржаное и пшеничное, то жар в печи один, но в каждом тесте он действует по-разному; из одного хлеб выйдет хороший, из другого — жестче, из третьего — еще жестче. И в этом вина не жара, но вина вещества, которое не одинаково. Точно так же и Бог в сердцах неодинаково действует; Он действует сообразно тому, какую обрящет готовность и восприимчивость. В каком сердце есть это и то, в том это и то может быть тем, из-за чего Бог не сможет наивысочайше творить. Значит, если сердце готовится к высшему, ему подобает стоять в чистом Ничто; в Ничто — величайшее ожидание, какое только возможно.
И вот, когда отрешенное сердце покоится в высшем, оно пребывает в Ничто, ибо здесь есть полная восприимчивость. При
В КОНТЕКСТЕ БОЛЬШОГО ВРЕМЕНИ
Майстер Экхарт
Об отрешенности
Диалог. Карнавал. Хронотоп, 1999, № 1
144 145
Dialogue. Carnival. Chronotope, 1999, № 1
мер этому возьмем из природы. Если я хочу писать на восковой доске, то не может быть ничего столь благого, начертанного на доске, что не помешало бы мне, — вплоть до полной невозможности написать. Коль скоро я желаю писать, я должен стереть и уничтожить все, что есть на доске. Доска подходит мне для письма только тогда, когда на ней ничего нет26. Точно так же, если Бог хочет наивысшим образом писать в моем сердце, то из сердца подобает выйти всему, что может именоваться этим и тем, — как и бывает в отрешенном сердце. Поэтому Бог может действовать в нем наивысшим образом по Своей верховной воле. А посему целью отрешенного сердца не является ни то и ни это.
Но вот я спрошу: какова молитва отрешенного сердца? — На это я отвечу так и скажу, что отрешенная чистота вовсе не может молиться, ибо кто молится, тот чего-то хочет от Бога, дабы ему было дано, или же хочет, чтобы Бог у него что-то отнял. А отрешенное сердце не хочет вообще ничего и ничего не имеет, от чего хотело б избавиться. Поэтому оно пребывает свободным от всякой молитвы, и его молитва состоит не в ином, как лишь в том, чтобы уподобиться Богу. Сие составляет всю его молитву. В этом смысле мы можем принять слово, которое произносит святой Дионисий по поводу слова святого Павла, сказавшего: «Вас много — тех, что бегут за венцом, но он достанется лишь одному»27 , — все силы души устремляются за венцом, а он достается лишь сущности, — Дионисий так говорит: бег есть не что иное, как уход от всех тварей и единение в нетварном. Когда душа этого достигает, она лишается своего имени, Бог ее поглощает, и она в ничто обращается, — как солнце поглощает зарю, так что она исчезает. К сему приводит людей только чистая отрешенность 28. По этому поводу можно также привести слово, которое говорит Августин: «Душа имеет тайный вход в Божественную природу, где для нее все вещи обращаются в ничто»29. Этот вход на земле — одна лишь чистая отрешенность. Когда отрешенность достигает высшего, она от познания становится незнающей, от любви — бесчувственной и от света — тьмою. И мы можем принять, что говорит один мастер30: те нищи духом, кто все вещи оставил Богу такими, какими Он их имел, когда нас еще не было. — На это способно лишь вполне отрешенное сердце.
А то, что Богу милей находиться в отрешенном сердце,
чем во всех прочих сердцах, узнаем мы вот по чему. Если ты
меня спросишь: чего во всех вещах ищет Бог, я отвечу тебе из
«Книги
Премудрости», там Он говорит: «Во всех вещах Я взыскую
покоя!»31 Но нигде нет полного покоя, кроме как в отрешенном
сердце. Потому-то здесь Богу лучше, нежели в других добродетелях
или прочих вещах.
Также ты должен знать: чем больше человек преуспеет в том, чтобы стать восприимчивым к Божественному влиянию, тем он блаженней; кто же сумеет себя привести в высшую готовность, тот пребудет в высшем блаженстве. Но никто не может сделать себя восприимчивым к Божественному влиянию иначе, как через уподобление 32 Богу, ибо насколько ты уподоблен Богу, настолько ты восприимчив к Божественному влиянию. А уподобление приходит от того, что человек подчиняется Богу. Чем больше человек подчиняется твари, тем он менее богоподобен. Чистое отрешенное сердце пребывает свободным от твари. Поэтому оно полностью подчиняется Богу, отчего и покоится в высшем богоподобии, будучи весьма восприимчиво к влиянию Бога. Это имел в виду святой Павел, когда говорил: «Облекитесь во Иисуса Христа»33 , он подразумевал — через уподобление Христу, ибо облечение может произойти лишь посредством уподобления Христу. Знай: когда Христос воплотился, Он облекся не в какого-то человека, Он облекся в человеческое естество. Поэтому отрекись от всего, и останется то, что Христос на Себя принял; так ты во Христа облечешься.
Кто хочет познать цену и пользу совершенной отрешеннос ти, пусть заметит себе слово Христа, что Он сказал о Своем человечестве, когда говорил Своим ученикам: «Лучше для вас, чтобы Я от вас ушел, ибо, если Я от вас не уйду, Дух Святой вам не будет причастен» 34. Как будто бы Он говорил: вы знали слишком много радости в Моем зримом присутствии, поэтому совершенная радость Духа Святого вам не могла быть причастна. Итак, отвернитесь от образа и соединитесь с безубразной сущностью 35, ибо духовное утешение Бога нежно, оно достанется только тому, кто пренебрег телесной утехой.
Теперь слушайте, все разумные люди! Нет никого радостней того человека, что пребывает в величайшей отрешенности. Не может быть плотской и телесной утехи без вреда духу, «ибо плоть желает противного духу, а дух — противного плоти»36. Кто неправедную любовь посеет во плоти, тот пожнет вечную смерть, а кто истинную любовь37 посеет в духе, тот в духе пожнет вечную жизнь. Чем скорей человек бежит от творения, тем скорей
В КОНТЕКСТЕ БОЛЬШОГО ВРЕМЕНИ
Майстер Экхарт
Об отрешенности
Диалог. Карнавал. Хронотоп, 1999, № 1
146 147
Dialogue. Carnival. Chronotope, 1999, № 1
устремляется ему навстречу Творец. Вот слушайте, все разумные люди! Если та радость, что мы могли бы познать от присутствия Христа во плоти, мешает нам познать Духа Святого, то насколько больше мешает нам неправедная противная Богу любовь, которую мы питаем к преходящим утехам. Посему, отрешенность — самое лучшее, ибо она омывает душу и очищает совесть и возжигает сердце и будит дух, и оживляет стремление и дает познать Бога, и отделяет от твари, и объединяет с Богом.
Теперь слушайте, все разумные люди! Быстрейший зверь, что несет к сему совершенству, — это страдание, ибо никто не насладится вечной сладостью больше, чем те, кто в величайшей горести пребывает с Христом. Нет ничего горше страдания, и нет ничего столь сладко-медового, как страдание-в-прошлом. Ничто пред людьми не уродует тела так, как страдание; и ничто перед Богом так не украшает души, как страдание-в-прошлом 38.
Наипрочнейший фундамент, на котором зиждется сие совершенство — это смирение. Чья природа здесь влачится в бездне уничижения, того дух возносится в высшее Божества, ведь любовь приносит страдание, а страдание приносит любовь. Поэтому кто жаждет совершенной отрешенности, пусть стяжает совершенное смирение; и тогда он внидет в близость Божества.
Всем нам сподобиться этого да поможет высшая отрешенность. Аминь.
1 Abegescheidenheit — неологизм, созданный Экхартом и активно использовавшийся его учениками, «рейнскими мистиками». У Августина и богословов ориентированной на арабский аристотелизм францисканской школы (Дунс Скот и др.) этому термину отчасти соответствует описательное выражение «intellectus separatus», к которому присоединяется последовательность определений: «a tempore et continuo», «ex inclinatione naturali», «nulli nihil habens commune» и т.д.
2 Имеется в виду праэкзистенция, предсуществование человека в Божественной первооснове — «Urgrund».
3 Лук. 10, 42; см. также проповедь Экхарта «Мария и Марфа» (см.: Мейстер Экхарт. Проповеди и рассуждения // Вступ. ст. и пер. М.В.Сабашниковой. М., 1912, с.107—119).
4 Ср.: 1 Кор. 13, 1—3.
5 Аксиома, из которой исходит Экхарт в своих логических
рассуждениях, основана на утверждении Аристотеля; ср.:
Аристотель
. Физика. IV, гл.5: «…каждое
[тело] устремится к
своему собственному месту…», «…всякое
[тело] остается по природе
в свойственном ему месте…» (цит. по изд.:
Аристотель
. Сочинения:
в 4 тт. Т.3. М., 1981, с.134). В.Ф.Асмус по поводу этого места
пишет: «Аристотель выдвигает как непреложную аксиому
следующее утверждение: если тело находится в месте, свойственном
ему по природе, то оно будет неподвижно; но если оно находится
в месте, не свойственном его природе, то оно будет двигаться
из места, где оно оказалось, к месту, указанному ему его природой»
(Асмус В.Ф.
Античная философия. М.,1976, с.295).
6 Ср.: 1 Кор. 13, 7.
7 В латинских проповедях VII, XIII, XXII, XXIV и XXVIII Экхарт приводит ряд сентенций о смирении, которые дополняет цитатами из сочинений Августина.
8 Пс. 44, 14; Синодальный перевод: «Вся слава дщери Царя внутри…».
9 Лук. 1, 48.
10 Пс. 84, 9; Синодальный перевод: «Послушаю, что скажет Господь Бог».
11 Авиценна (Ибн Сина). Книга о душе. VI. Речь идет о т.н. «intellectus separatus» (см. сноску 1) — понятии, родственном учению Экхарта о нетварной «искорке». «Intellectus separatus» — присутствующая и главенствующая в душе, но не принадлежащая и иноприродная ей эманация Божества. О влиянии арабского «радикального» аристотелизма, в частности Авиценны и Аверроэса, на богословие францисканской школы, а через не и на Экхарта см.: Ebeling H. Meister Eckharts Mystik. Studien zu den Geisteskдmpfen um die Wende des 13 Jahrhunderts. Aalen, 1966, S.308—321.
12 В оригинале «formelosiclich und ane alle zuovelle»; по рекомендации Й.Квинта, мы переводим средневерхненемецкое zuovelle (совр. Zufдlle) латинским схоластическим термином accidentiae, калькой которого Zufall (случай, случайность) является.
13 Ср.: «Речи наставления» — гл.21: «Бог никогда Себя не вверял и не вверит в какую бы то ни было чуждую волю. Он Себя никому не вверяет, лишь только в Свою личную волю. Но где Бог найдет Свою волю, там Он ей отдается и в нее допускает Себя со всем тем, что Он есть» (пер. М.Реутина).
14 Гал. 2, 20.
15 Ср.: Августин . О свободной воле. III, гл.3, п.6: «A. Exper
В КОНТЕКСТЕ БОЛЬШОГО ВРЕМЕНИ
Майстер Экхарт
Об отрешенности
Диалог. Карнавал. Хронотоп, 1999, № 1
148 149
Dialogue. Carnival. Chronotope, 1999, № 1
giscere tandem teque ipsum paululum intuere et dic mihi, si potes, qualem sis habiturus cras voluntatem, utrum peccandi an recte faciendi. E. Nescio. A. Quid? Deum itidem nescire hoc putas? E. Nullo modo id putaverim. A. Si ergo voluntatem tuam crastinam novit et omnium hominum, sive qui sunt sive qui futuri sunt, et futuras praevidet voluntates, multo magis praevidet quid de justis impiisque facturus sit. E. Prorsus si meorum operum praescium deum dico, multo fidentius eum dixerim praescire opera sua et quid sit facturus certissime praevidere» (PL 32, 1274).
16 Августин. О Троице. V, гл.16, п.17: «Deus autem absit ut temporaliter aliquem diligat, quasi nova dilectione quae in illo ante erat, apud quem nec praeterita transierunt, et futura jam facta sunt. Itaque omnes sanctos suos ante mundi constitutionem dilexit, sicut praedestinavit: sed convertuntur et inveniunt illum, tunc incipere ab eo diligi dicuntur, ut eo modo dicatur quo potest humano affectu capi quod dicitur. Sic etiam cum iratus malis dicitur, et placidus bonis; illi mutantur, non ipse: sicut lux infirmis oculis aspera, firmis lenis est; ipsorum scilicet mutatione, non sua» (PL 42, 924).
17 Номер главы указан Экхартом ошибочно; Августин . О Троице. XII, гл.7, п.10 (PL 42, 1004).
18 Исидор Испанский . Сентенции. I, гл.8, п.4 (PL 83, 549).
19 Исх. 3, 13—14.
20 Матф. 26, 38; Марк. 14, 34.
21 К «мастерам», о которых упоминает Экхарт, относится в частности Августин; Августин . О Троице. XI, гл.1, п.1: «Nemini dubium est, sicut interiorem hominem intelligentia, sic exteriorem sensu corporis praeditum» (PL 42, 983).
22 В оригинале «der sele krefte». Под «силами души» здесь подразумеваются ее высшие силы: возможность сохраняющая (memoria), разум (intellectus) и воля (voluntas). О соотношении высших и низших сил души см. проповедь «Об обновлении духа» (Мейстер Экхарт. Проповеди и рассуждения…, с.147—149).
23 В оригинале «ein vernьnftic bilde oder etwaz vernьnftiges вne bilde»; см. также о мистическом восхищении: Фома Аквинский . Сумма богословия. II—II, вопр.175 «De raptu» («О восхищении»).
24 Марк. 12, 30; Лук. 10, 27.
25 Экхарт имеет в виду известный эпизод путешествия Савла в Дамаск; Деян. 9, 3—18.
26 См. также аристотелевское сравнение ума с чистой
дощечкой:
Аристотель
. О душе. III, гл.4: «Здесь должно быть так,
как
на дощечке для письма, на которой в действительности еще
ничего не написано; таков же и ум» (цит. по изд.:
Аристотель
. Сочинения: в 4 тт. Т.1. М.,1975, с.435).
27 Ср.: 1 Кор. 9, 24.
28 Наиболее вероятным местом, на которое ссылается Экхарт, комментаторами признается гл. 4, п.9 трактата «О божественных именах»: «Душе же свойственно, во-первых, круговое движение: ей дарована способность входить в себя извне и единовидно сообращать свои умственные силы как бы по некоему кругу, что придает ей устойчивость, отвращает от множества того, что вне ее, и сначала сосредоточивает в себе, а потом, по мере того, как она становится единовидной, объединяет с единственно объединенными силами и таким образом приводит к Прекрасному и Добру, Которое превыше всего сущего, едино, тождественно, безначально и бесконечно» (цит. по изд.: Дионисий Ареопагит . О божественных именах. О мистическом богословии // Изд. подг. Г.М.Прохоров. Спб.,1994, с.113).
29 Этот фрагмент, как и приводимый комментаторами отрывок из текста некоего брата Франка Кельнского («diz ist der heimliche inganc, den diu sele hat in gotliche nature an eim glichnisse»), восходит, по мнению Е.Шайфера, к трактату псевдо-Августина (Альхера Клервосского) «О духе и душе», гл.14 (PL 40, 791).
30 Упомянутый Экхартом «мастер» комментаторами не идентифицирован, некоторые, впрочем, считают, что Экхарт имеет в виду себя самого.
31 Ср.: Прем. 24, 7.
32 Здесь и далее в оригинале «einformicheit», досл. «едино-формность», «изоморфизм»
33 Ср.: Гал. 3, 27.
34 Ср.: Иоан. 16, 7.
35 В оригинале: «Da von scheidet abe diu bilde und einiget iuch mit formelosem wesene». — «Итак, отвернитесь от образа <Христа> и соединитесь с <Его> бесформенной сущностью».
36 Гал. 5, 17.
37 В оригинале противопоставляется «ungeordente minne in dem vleische» и «ordenliche minne in dem geiste», т.е. неупорядочен ная и упорядоченная любовь.
38 В качества дополнения, а отчасти и противоречия сказанному здесь, приведем фрагмент из «Книги Божественного утешения», составленной Экхартом между 1308—1314 гг.: Душа «не хо
В КОНТЕКСТЕ БОЛЬШОГО ВРЕМЕНИ
Майстер Экхарт
Об отрешенности
Диалог. Карнавал. Хронотоп, 1999, № 1
150
Dialogue. Carnival. Chronotope, 1999, № 1
чет перенести муку и страдание вынести; она желает и хочет все время без перерыва страдать ради Бога и дела благого. Все ее блаженство — страдать, а не пострадать, ради Бога… Подобный человек не хочет быть пострадавшим, ибо пострадавший не значит страдать, — то, к чему он вожделеет, а это является преодолением и утратой страдания, каковое он любит» и далее. (Пер. М.Реутина; цит. по изд.: «Диалог. Карнавал. Хронотоп», 1998, №2, с.95).
Перевод со средневерхненемецкого языка и примечания
М.Ю.Реутина
В КОНТЕКСТЕ БОЛЬШОГО ВРЕМЕНИ
Майстер Экхарт
Об отрешенности