Журнал научных разысканий о биографии, теоретическом наследии и эпохе М. М. Бахтина

ISSN 0136-0132   






Диалог. Карнавал. Хронотоп








Диалог. Карнавал. Хронотоп.19973

Диалог. Карнавал. Хронотоп, 1997, № 3
  101
Dialogue. Carnival. Chronotope, 1997, № 3

"ДИАЛОГИЗУЮЩИЙ ФОН"

А.В.Лаврухин

Предисловие к публикации

Предлагаемый вниманию читателя перевод работы философа и теолога Романо Гвардини (1885—1968) «Машина и человек» является докладом, читанным в Высшей технической школе Мюнхена в честь юбилея создания «Союза друзей Высшей технической школы». Его тема и круг вопросов, ставших предметом размышлений, говорят сами за себя. Это проблема техники, технологической культуры. Начинается доклад с дотошного («школьного ») описания истории возникновения и развития техники. Но, пытаясь разрешить ставшую уже традиционной для XX века проблему, Гвардини обращается не только к описанию внешней истории возникновения и развития техники, но и к истории появления «духа техники», к феномену сознания, настоятельно требующего, инициирующего фактическое, реальное, физическое появление машины. За феноменами технической культуры, механизмами, фабриками и сетью технологических процессов всегда ощутим ноуменальный план «самостояния » сознания. И в этом смысле важно не просто «бороться » с техникой, критиковать её негативные стороны, но — определить, описать состояние сознания, духа, настоятельно требующего такого окружения, таких переживаний, где техника задаёт ориентиры преобразующей деятельности и меру интенсивности переживания. Для Гвардини непосредственным компонентом технической культуры, даже её основанием является феномен власти, страсть культуры к овладению и господству. Гвардини видит в технике и власти силу, которая обладает вполне реальным правом на господство, повелевание и перед которой бессильны индивидуальность, личность, сам разум, создавший эту технологическую культуру. В таких условиях образуется не



А.В.Лаврухин

"ДИАЛОГИЗУЮЩИЙ ФОН"   Р.Гвардини
Машина и человек
Предисловие к публикации

Диалог. Карнавал. Хронотоп, 1997, № 3
102   103
Dialogue. Carnival. Chronotope, 1997, № 3

преодолимая дистанция между самоощущением, самочувствием личности и воздействиями анонимных структур, клише реакций. Первое подавляется и вытесняется. Второе присваивается как своё, собственное. Происходит подмена, замещение реакций. Человек ощущает себя как ангажирован ного обществом, коллективом носителя определённого рода образцов, идиом, норм чувства, мысли, желания… Новый уровень действенности чувства, объём информации или поток желания предполагает коллектив, массу людей. Индивид либо гибнет под напором такого количества информации, удовольствий и т.п., либо вынужден быть и в коллективе, и самим коллективом, мыслить, переживать, желать как коллектив. Прежде «поле деятельности… человека совпадало с полем его непосредственного переживания. То, что он воспринимал, были, в основном, природные вещи, которые он мог видеть, слышать, осязать своими органами чувств… Человек владел природой, вписываясь в неё»1. Теперь утрачивает ся непосредственное отношение к природе и «делу рук человеческих ». Сегодняшний человек не способен ощутить продукт анонимной, рассеянной между многими деятельности как свой, собственный, за который можно и до́лжно нести личную ответственность. Он окружён чем-то, что не имеет к его бытию непосредственного отношения. Это приводит к «дефициту личного переживания, непосредственного восприятия, непосредственного чувства». В такой ситуации невозможно вести речь о самоотчёте, ответной реакции и взаимной связи «личность-среда ». Поэтому человек как индивидуальность, личность «не ведает, что творит». Он включён в более могущественные, объективные социальные структуры, чья действенность стремится к абсолютному господству и в сравнении с чем его личная воля и выбор незначитель ны. «Техника, в конечном счёте, не имеет отношения ни к пользе, ни к благополучию: речь идёт о власти, о власти в предельно широком смысле слова»2. Техника порождает и новый тип ответной реакции, тип самочувствия каждого индивида как массы, я-массы, я-коллектива.

«Это не множество неразвитых, но способных к развитию отдельных существ; она с самого начала подчинена другой структуре: нормирующему закону, образцом для которого служит функционирование машины. Таковы даже са
мые высокоразвитые индивиды массы. Более того, именно они отчётливо осознают этот свой характер, именно они формируют этос и стиль массы…»3 .

  Здесь невозможно не услышать и знакомые уже XX веку темы «воли к власти» Ницше, «стремления к господству » Хайдеггера… Даже семантика та же: смысл феноменов техники эксплицируется через введение «понятий» «заботы», «страха», «стремления к господству »…

  И, тем не менее, подход Гвардини к феномену техники своеобразен. Для него это не предмет тотальной критики, но, скорее, предмет сопоставительного описания, преследующего троякую цель: 1. Создание некой «археологии технологического сознания» . 2. Описание альтернативных практик освоения мира. 3. Попытка создать объективную картину современной технической культуры. С другой стороны, Гвардини стремится найти в самом феномене техники, технической культуры позитивный смысл, понимание того, что всякое время не лишено той доли подлинности, которая не может расположиться вполне определённо и однозначно в какой-либо одной или нескольких эпохах. Такая убеждённость и стремление найти это подлинное в феномене современной, технической культуры основывается на трезвом, строгом и беспристрастном анализе всех прошлых эпох и времён. Мы не имеем права столь категорично судить день сегодняшний, т.к. день прошлый не наградил нас совершенным временем и культурой, что служило бы мерой, законом для этого судилища. Ни одна из эпох прошлого не достойна идеализации. Поэтому необходимо в «сегодняшнем » искать эту меру подлинности и «совершенство свершения » времени. Отсюда и совершенно иная интерпретация феноменов «человек-масса », «техника» , «власть»… «…Масса, в том смысле, каким мы наделяем это слово, не есть проявление упадка и разложения, как, например чернь древнего Рима; это историческая форма человека, которая может полностью раскрыться как в бытии, так и в творчестве, однако раскрытие его должно определяться не мерками нового времени, но критериями, отвечающими её собственной сущности… Такой человек не устремляет свою волю на то, чтобы хранить самобытность и прожить жизнь по-своему… Скорее, напротив; он принимает и предметы обихода



А.В.Лаврухин

"ДИАЛОГИЗУЮЩИЙ ФОН"   Р.Гвардини
Машина и человек
Предисловие к публикации

Диалог. Карнавал. Хронотоп, 1997, № 3
104   105
Dialogue. Carnival. Chronotope, 1997, № 3

и формы жизни такими, какими их навязывает ему рациональное планирование и нормированная машинная продукция, и делает это, как правило, с чувством того, что это правильно и разумно» 4. Есть нечто стоическое в приятии Гвардини феномена персоны (Person), «лица», а не личности: «Оно указывает не на развитие, а на определение, ограничение, не на нечто богатое и необычайное, а на нечто скромное и простое, что, однако, может быть сохранено и развито в каждом человеческом индивиде. На ту единствен ность и неповторимость, которая происходит не от особого предрасположения и благоприятных обстоятельств, но от того, что этот человек призван Богом; утверждать такую единственность и отстаивать её — не прихоть и не привилегия, а верность кардинальному человеческому долгу»5. «Каждый, будучи однажды поставлен Богом в самом себе, не может быть ни замещён, ни подменён, ни вытеснен… Тогда хорошо, что людей много, и в каждом из них открыта эта чудесная возможность — быть лицом»6. Новый смысл приобретает и феномен «опосредованного самочувствия ». Здесь также кроется возможность расширения пределов человеческой чувственности, «с помощью которой человек станет воспринимать как часть собственной жизни всё то, что прежде мог лишь абстрактно помыслить »7. Здесь Гвардини близок новым литературным течениям и абстрактной живописи века, — он также стремится уловить новую правду этих ритмов, звуков, слов и чувственности, бытия в целом. Это приятие, тем не менее, никак не родственно позитивистскому приятию данного или не видящему проблем новой культуры слепому жизнелюбию. Это — особое благоговение перед бытием как даром. Это проявление «уникальной способности смотреть на мир совершенно открытым взглядом, который, собственно, ничего не "хочет"… Этот взгляд ничего не насилует, — ибо насильническим может быть даже сам способ смотреть на вещи… Во взгляде… есть благоговение, оставляющее вещи такими, каковы они есть в себе. Этот взгляд — взгляд ребёнка, дарованный взрослому. Ему свойственно спокойное доверие к бытию… Он видит великое и малое, благородное и низкое, видит, как сплетены друг с другом жизнь и смерть»8 .

Перевод сделан по книге «Die Technik und der Mensch» Guardini R. 2.Taschenbuchauflage — Meinz: Matthias-Grьnewald-Verlag,1990. Доклад прочитан в честь юбилея создания «Союза друзей Высшей технической школы Мюнхена», 1959. Первая публикация — «Ежегодник Высшей технической школы Мюнхена», 1959 год.

Минск

1 Гвардини Р. Конец нового времени // «Вопросы философии », М., 1990, №4, с.144.

2 Там же.

3 Там же, с.145.

4 Там же, с.145. Ср., между прочим, рассуждения М.М.Бахтина о «человеке и машине» в набросках статьи о Маяковском: «"Ревем паровозом до хрипоты…" и "Лечу ущельями, свисты приглушив". Граница между человеком и вещью здесь проведена по новому. <…> На самом <…> деле, конечно, едущий человек ревет паровозом. Ведь если мы летим на поезде (поездом), то мы и ревем поездом, — это не наше окружение, — это мы сами, расширенные и удлиненные техникой, граница человека проходит дальше — за паровозом. <…> … человек перестает быть замкнутым и завершенным эгоцентричным внутренним мирком, только переживающим и созерцающим … он отелеснивается, не отделяется от коллектива, резко активизуется, вовлекает ся в движение и работу людей и вещей» // Бахтин М.М. Собрание сочинений в 7 тт. Т.5. М., 1996, с.60—61.

5 Там же.

6 Там же, с.146.

7 Там же, с.149.

8 Guardini R. Ein Gedenkbuch mit einer Auswahl aus seinem Werk. Leipzig, 1969. S.44—45.


А.В.Лаврухин
"ДИАЛОГИЗУЮЩИЙ ФОН"   Р.Гвардини
Машина и человек
Предисловие к публикации


Диалог. Карнавал. Хронотоп, 1997, № 3
106   107
Dialogue. Carnival. Chronotope, 1997, № 3

Р.Гвардини

Машина и человек

I

В этом докладе речь должна пойти о том способе, которым человек, по мере его культурного развития, берет себе на службу вещи и энергии природы, — о том, как он производит инструмент, механизм и машину.

Но только этим я бы ничего не сказал вам достойного слушания; то, чем является это культурное образование и как оно произведено, вы знаете лучше, чем я. Здесь же должна идти речь больше не столько о том, какова вещественная структура или производительность [производительная мощность] машины, сколько, скорее, о том, что́ она значит для человеческого бытия. Точнее: о вопросе, как ее производство и потребление [ею созданного], воздействует на живое целое человека.

То, что я хотел бы изложить сегодня, таким образом, будет иметь характер проблемы существования и потому c необходимостью будет приносить некоторое беспокойство. Так, может быть, особенно остро осмыслен негативный момент в феномене машины, возможность при[в]несения ею угрозы и [даже] разрушения. Но я все же прошу вас не пытаться усматривать в этом ничего от того пессимизма, который так часто чувствуется в ходовой критике культуры и, тем более, скрытую враждебность идущей к закату эпохи в отношении того нового, что вытесняет ее. Это позитивное беспокойство 1, которое должно слететь с уст, касается собственно того, действительно ли шествующему через всю землю процессу технизирования будет отведена та роль, которая ему может и должна быть отведена.

Это беспокойство чувствуется, наверняка, и вами. Безусловно, здоровый оптимизм необходимо присущ всякому полному начинаний делу; но, одновременно, ему присуще
и сознание ответственности за это дело. Так, для вас должно быть значимо, что в феномене машины бросается в глаза не только лишь факт ускоряющего, добывающего ее действия, но и факт действия, привносящего угрозу2.

II

Ряд образов, о которых мы говорим, начинается с инструмента.

Мы понимаем под ним вещь, которую человек включает во взаимосвязи с функционированием тела, чтобы тем самым повысить определенный [уровень] выработки, достижений, производительности в работе его частей и органов. Камень в некоторой степени повышает ту действенность, которую имел бы просто удар голого кулака. Повышение уровня выработки усиливается, если камню придана соответствую щая форма и еще более, когда он будет укреплен на шесте.Так возник молоток.

На основе этих простых форм развивался все более совершенный инструмент. Его действие становилось все сильнее, точнее и дифференцированнее — не забыт и эстетичес кий момент, который имел значимость не только при выборе материала или при придании [этому инструменту] убранства, украшения, но и в том выражении, где функция находит [себя] через форму. Вызванные необходимостью прежде всего, т.е. необходимостью пропитания, охраны и обогащения жизни, они, таким образом, привели к возникновению многочисленных образов. Существенным же всегда остается тот момент, что вещь-инструмент всегда остается включенной во взаимосвязи человеческого тела, что действует как усиление, утончение, уточнение того действия, которое производит человеческая мысль, части тела и органы.

Следующим феноменом в этом ряду является механизм. Под ним мы понимаем структуры вещей, которые находятся вне телесно-духовной функциональной взаимосвязи и исполняют определенные задачи на основе непосредственно действующей природной энергии. Законы, согласно которым это происходит, рационально не пронизывают замысел этой структуры, но опознаются только через опыт как закон происходящего.


"ДИАЛОГИЗУЮЩИЙ ФОН"   Р.Гвардини
Машина и человек

Диалог. Карнавал. Хронотоп, 1997, № 3
108   109
Dialogue. Carnival. Chronotope, 1997, № 3

Так, например, способность зубов перемалывать зерна злаков переносится на два плоских камня, один из которых способен двигаться, и так возникает ручная мельница. Эта действенность механизма усиливается, когда на место органической силы рук приходит давление текущей воды, которая перехватывается колесом и через промежуточные звенья переносится к мелющему камню; так возникает водяная мельница.

В этом устройстве человеку удалось изолировать функции и объективировать целенаправленный процесс благодаря его продлению в механизме. В нем исполняются желаемые эффекты, без которых человек, — в случае обращения с инструментом, — имеет дело непосредственно [с природными материалами, силами]. Так возникает вокруг него мир образований, которые, с одной стороны, защищают его жизнь от опасностей естественного окружения, с другой стороны, расширяют диапазон непосредственных возможностей действия в природе: дом, мельница, ловушка, вагон, бот и т.д. и т.п.

Существо устройств побуждает "homo faber" к тому, чтобы постоянно его преобразовывать. Действие его становится все сильнее, изящнее, тоньше и точнее; потребление им материала энергии все более экономно; все более скрупулезно нужно управлять его функциями и т.д. Отсюда начинается переход к машине.

III

О надежно работающей водяной мельнице мы можем сказать, что она может быть совершенным аппаратом, но также и то, что она может быть уже машиной. Точному смыслу [понятия о такой машине] это устройство будет соответство вать лишь тогда, когда его функция станет осмыслена научно и технически переработана в согласии со строго определенным действием.

Ее характер проявляется еще отчетливее, когда используемая энергия не преднайдена в природе, — как давление воды или сила тяжести, — но на основании научного исследования, высвобождена из природных взаимосвязей и может оказаться в распоряжении [человека]: давление пара, электричество, атомная энергия.

Машина отнимает у человека непосредственную работу, и он вынужден ограничиваться конструированием и контролем. Кроме того, он может взять [с боем — in Angriff nehmen] те ее [природы] задачи, которые кажутся выше ее собственных сил и которые, как показали последние десятилетия, увеличиваются в гигантских размерах.

Частная функция одной машины вступает во взаимоотношения с функцией другой и контролирует ее, увеличивая ее мощность. Так возникает производство, фабрика… Фабрики, в свою очередь, вступают в отношение друг с другом и возникает, поддерживаемая соответствующими социологически ми структурами, индустрия.

Инструменты и устройства покоятся на событиях [процессах], которые распознаются сполна, осуществляют функции, которые можно просто прочувствовать. Они используют природу так, как она сама себя непосредственно предлагает, проблема же заключается лишь в том, чтобы найти необходимые материалы и приспособить [anpassen] их к соответствующей цели.

Из этого отношения к человеческому организму и к данностям природы выступает тот характер естественного и органического, который мы обнаруживаем как своеобразную гармонию, свойственную древним культурам. Поле деятельности, на котором разыгрывается событие инструмента, равно как и механизма, приводит без разрывов, с одной стороны, к непосредственно данной природе, с другой стороны, к также непосредственно данной человечности.

Чем более однозначно [определенно] формируется машина, тем более разрывается эта взаимосвязь, так как между человеком и машиной, с одной стороны, и между машиной и природой, с другой, располагаются процессы научного познания и технического конструирования. Последнее означает не только то, что механизм преобразуется на основе опыта и рукомесла, но и необозримость научной теории и сложность технической конструкции.

Чем более, тем глубже научная проницательность ученого пронизывает основания природы. То, что линза увеличивает малый предмет и тем самым делает его очертания благодаря увеличивающейся силе зрения более отчетливыми, является безоговорочным фактом, наибольшей очевидностью.



"ДИАЛОГИЗУЮЩИЙ ФОН"   Р.Гвардини
Машина и человек

Диалог. Карнавал. Хронотоп, 1997, № 3
110   111
Dialogue. Carnival. Chronotope, 1997, № 3

Отсюда начинается переход к машине. Если же появится микроскоп на основании неизвестной дилетанту теории, — а эта теория даже использует познания в области электрони ки, и микроскоп делает видимыми величины, о существова нии которых можно было до сих пор заключать только теоретически, — то между человеком, который использует микроскоп, и объектом, который попадается ему на глаза, находится настолько запутанный процесс научной мысли и ее воплощения в техническую конструкцию, что становится совершенно невозможно прочувствовать его. Да, машина сотворена человеком; путь же к ее производству идет через настолько радикальные превращения, что результат [этого события] воспринимается использующим плоды производства как нечто чуждо-самостоятельное [Fremd-Selbststдndiges].

IV

Что же значит машина для человека?

Не желая связывать оценку ее значимости [контексту альностью изложения], назовем, прежде всего, возможность ставить себе цель все более отдаленную [высокую, — immer hoher], все более и более завышать уровень, горизонт своей производительности, все изящнее дифференцировать ее и все увереннее достигать ее успешного завершения. Так вырастает на основе машинной функции пространная, многогран ная область технической культуры.

Средства этой культуры дают возможность овладевать все более утонченными и все более могущественными задачами познания и деятельности и тем самым приближаться к тому, что можно было бы назвать существенным смыслом истории: преобразованному и тем самым покоренному миру.

Другое — это поступательное увеличение человеческой власти. Эта власть является непосредственно ощущаемой, чувствуемой, воспринимаемой цельностью. Вещь природы лишь есть, человек же познает ее. Вещь лишь существует; у человека она имеется. Естественная энергия подводит под основы наличных закономерностей соответствующее действование; человек определяет их [законы, действование]. По мере того, как человек осуществляет власть, он реализует свою человечность. Во всяком удавшемся деле резонирует
чувство твердой воли или волево-устойчивого [каменного] [Stark-Steins], возможного [Kцnnen] и решенного [Verfьgung].

Эта власть одновременно означает освобождение, избавление. Не осознающий человек — тот, кто не постигает природы, — оказывается пойманным зловещей тревожностью 3. Безвластный — тот, кто не распоряжается ею, — подвержен нападкам ее энергий. Знаком этой бытийной слабости — [Schwдchersein] является страх; он становится тем больше, чем далее мы возвращаемся в историю. По мере того, как знание и техника продвигаются вперед, он усиливается. Человек становится свободным, он становится господином.

Дальнейшее только добавляет [к уже имеющемуся]. Животное открывается, распускается, растворяется в той взаимосвязи, которая сплошь определена через его организацию, в его окружении; человек, напротив. фундаментальным образом относится к миру как к целому. Безусловно, эта универсальность ограничена теперь данными историческими условиями — точно так же, как частный человек видит и способен настолько, насколько определено ему его образованием и социальным положением. Но эти границы являются, все же, релятивными и могут основательным образом откладывать ся: благодаря самому́ частному человеку по мере его стремления и учения; благодаря его последователям по мере того, как они улучшают свое положение; благодаря более поздним эпохам, по мере того, как они исторически продвигаются вперед. Отношение человека ориентировано на нечто бо́льшее; его целью является овладение целым, охватывание мира4. Да, точный анализ открывает я_мир отношение уже в ограничен ной области предметных отношений [Gegenstandbeziehung]. По мере того, как это [отношение] исполняется существенно,  — человек силой своей духовной определенности, напротив, выступает из непосредственных природных отношений и переходит в противоположное сущее.

Именно в нем схватывает [erfabt] он предмет в целом и в частностях целое: мир.

Через машину это отношение к миру претерпевает внешнеявленное осуществление. Сегодня мы претерпеваем тот час истории, в который это событие проявляется, исполняется с особенно впечатляющей силой [выразительности]: человек ослабляет свою привязанность к земле и реализует через ма



"ДИАЛОГИЗУЮЩИЙ ФОН"   Р.Гвардини
Машина и человек

Диалог. Карнавал. Хронотоп, 1997, № 3
112   113
Dialogue. Carnival. Chronotope, 1997, № 3

шину отношение к мировому пространству, которое не было бы доступно ему, опирайся он только на собственные силы.

В дальнейшем ходе истории все в большей мере расширяются социологические структуры, обживаемые человеком. Род вырос в племя, народ, народные группы и союзы и т.д.

Прошедшее столетие характеризуется тем, что политические представления и импульсы строятся на жизни наций. На наш взгляд, благодаря тому, что политическое поле земли замыкается и взаимная зависимость всех наций становится темой осознания, вырисовывается новый уровень исторического существования, поддерживаемый общностью человеческого [существования]. Представление о государстве человечества было бы утопичным, если бы не идея о двух враждующих группах людей и разыгрывающейся между ними борьбе, в том ее виде как это определяет современная политика; ибо это проясняет, вероятно, тот факт, что первое [т.е. представление о государстве] может стать действитель ностью.

Этот процесс находится в теснейшей взаимосвязи с тем, что земля не просто образует человеческое жизненное пространство, но этот [человек] над, через, минуя землю, устремляется во вселенную. Реализация отношений мирового пространства, с одной стороны, и земного целого человечества, с другой, взаимно обусловливают друг друга. Однако оба, в самом строгом смысле слова, становятся возможными только благодаря машине5.

V

Из сказанного, таким образом, вырастают сложные, затрагивающие основы нашего бытия проблемы.

В очеловеченных вещах6 не имеется следующих только в одном направлении воздействий. Каждому действию соответствует противодействие.

Каждое человеческое деяние поляризуется и, собственно, уже в первых основаниях. Ситуация, когда человек делает нечто и при этом его воздействие остается вне его самого, невозможна; всегда он, по мере того как воздействует, подпадает под власть противодействия. Если я чем-то овладеваю и это у меня есть, то, с равным успехом, вещь берет меня во
владение, — мы должны просто-напросто вспомнить о психологии господства, как она изменяется, начиная от переживания нищеты, с одной стороны, и вплоть до наивысшего богатства, с другой. Если я познаю, то я аффицирован этим познанием; опять же, мы должны подумать о том, как возрастаю щее знание повышает степень жизнерадостности 7 или же как из большого, но все же не до конца проникающего знания возникает скепсис.

Зададим направление мысли для осознания того, почему из-за влияния машины поляризуются человеческие отношения к действительности.

Мы видели: машина дает постоянно возрастающую власть, что означает не только то, что тот, кто имеет ее, может определять Другую власть и Другое господство [Andere und Anderes], но также и то, что Другое оказывает влияние на исходящее из своей собственной позиции. Кто обретает власть, переживает ее; она поглощает дух и нрав. Кто имеет власть, должен управлять ею; это накладывает определенные обязательства. Он должен отвечать за нее и, одновременно, она становится этической проблемой. Попытайся он избежать этого воздействия, как он выступает из границ человеческого и утрачивает логику теоретической и практической взаимосвязи.

Так, как раз из власти, которую привносит машина, произрастают события всевозможных видов, родов. С психологи ческой точки зрения — насилие одной группы людей над другой: война в ее открытой, как и в ее скрытой форме. С точки зрения душевно-духовного [seelisch-geistiger] воздействия, влияния мысли и чувства одного человека на другого: вспомним кое-что о влиянии газет, радио, техники рекламы на общественное мнение и так далее.

Это отягощает человека надлежащей ответственностью. Но соответствует ли она его возможностям. Чувствует ли он ее вообще? Если да, тогда это должно было б выразиться в некоем этосе добывания-власти, приобретения-власти, снискания -власти, зарабатывания-власти [Macht-Erwerb] и практике-власти, навыке-власти [Macht-Ьbung]. Предпосылкой для этого было бы то, что человек, который использует машину, противостоит ей в свободе; ощущает ее как нечто и обращается с ней, причем так, как для подобного действования он определил меру. Но делает ли он это так, как сказано выше? Имеется



"ДИАЛОГИЗУЮЩИЙ ФОН"   Р.Гвардини
Машина и человек

Диалог. Карнавал. Хронотоп, 1997, № 3
114   115
Dialogue. Carnival. Chronotope, 1997, № 3

ли подобный этос деяния? Ответ на этот вопрос чрезвычайно значим. Это беспокоящее положение дел, такое же, как порой попытка проникнуть 8 в технику в смысле противо-поставле ния [-положения] неким новым обстоятельствам, обнаружива ется как "Romantik". Как правило, сегодняшний человек рассматривает машину и склонен ощущать ее действие в качестве просто данного, в отношении к которому ничего не изменить.

Да, поместить ее в качестве побуждающего стимула как раз туда, где безоговорочность персональной сферы должна была бы запретить захват этой личной сферы. В известной не антитехнической "Frankfurter Allgemeinen Zeitung" мною была прочитана статья, которая резко, ярко, кричаще освещает один момент, в котором речь идет, собственно, о возможности сделать магнитофонную запись во время разговора, причем так, что Другой9 этого не замечает, не знает об этом. Однако это означает существенную угрозу чему-то, что существенно для общения людей между собой, собственно, угрозу доверию. Там говорится: «Недавно было сообщено о том, что сейчас можно изготовить микрофон для магнитофона величиной никак не более ручных часов. Они уже предложены публике: не столь уж малы, но вообще-то замаскированы под ручные часы с циферблатом и показателем времени в секундах… "Наверное, люди смущаются, когда они выражают потребность в подобных вещах?" — спросил покупатель продавца. — "Смущаются? Почему, собственно, смущаются?" — был встречный вопрос. Раньше столь крохотные микрофоны были в пользовании только у профессиональных шпионов. Сегодня их производят для каждого. И немало людей покупают их. Мы не можем запретить этого, но, буде нам позволено, добавляем к этому "тьфу, черт"» ("Крохотный шпион", FAZ, 10.09.59). Сообщающий еще говорит "тьфу, черт!" У него еще есть в этом вопросе мнение этического порядка. Но обществен ность, кажется, уже не должна его иметь. Здесь речь идет, однако, не о романтическом страхе перед машиной, но власть касается чего-то, о чем нельзя спросить, что не может быть поставлено под вопрос, потому как существо человека не должно подвергаться угрозе. Дело в том, что тем самым выводится наружу образ человеческой совместной жизни, в котором само собой разумеющееся доверие будет разрушено .

Вводная статья подобной газеты говорит о возможности частной кинозаписи и совершенно принципиально заявляет: «Техника может порок или зло, которое лежит в основании характера человека, увеличить устрашающим образом. Логика оправдывает инженера так, как она должна оправдывать физиков-атомщиков. Мы не можем освободиться от угнетенного состояния [ввиду того], что наши конструкторы сегодня идут в своей работе по тому пути, который ведет к роковому исходу, и избирают как раз ту цель, следуя которой стремятся осуществить скрытый террор в отношении к человеческому роду. Инстинкт власти, стремление к контролю, отвратительный инстинкт любопытства и обнажения предрешает судьбу новых инструментов [устройств] и близится к границам зла» ("Телеглаз видит тебя", FAZ, 25.08.59).

Что станет значить такой захват, когда он все увеличивается? То, что власть, которая должна освобождать человека, осуществляет обратное, собственно, несвободу.

Несколько иной вопрос: сможет ли человек воспринимать своими чувствами непрестанно возрастающую власть? Возможность ощущений не безгранична. Можно пережить действие выстрела из револьвера, когда встречающееся на пути полета пули разрушается. Можно пережить воздействие разрыва гранаты, когда обрушиваются здания. Но можно ли пережить 10 действие ракеты, пущенной по определенному пути, где полет является процессом, контролируемым лишь математико-тех нически? Не проявляется ли здесь феномен больше не "ощущаемого", но просто производимого мира действия?

Говорят о "вещности" как новейшей добродетели и под этим подразумевают то самообладание 11, которое означает отказ от каких бы то ни было чувств и явно направляется к осуществлению требуемого результата. В ней видят — и по праву — предпосылку того, чтобы можно было решить безмерные задачи, в том виде, как их определяет наше время. Но не имеет ли эта вещественность также и противополож ной стороны: собственно, если взять ситуацию в целом, — охлаждения чувства?

То, что подобное происходит, если обратиться к целому нашей ситуации, является очевидным. Это можно понимать романтически, как желание возврата к внутренним, сокрытым формам жизни; это может быть распознано также и в со



"ДИАЛОГИЗУЮЩИЙ ФОН"   Р.Гвардини
Машина и человек

Диалог. Карнавал. Хронотоп, 1997, № 3
116   117
Dialogue. Carnival. Chronotope, 1997, № 3

бственно "вещественном" смысле, а именно, как вопрос, что́ происходит с человеком, если он в постоянно возрастающей мере движется к состоянию [души], в котором до́лжно нейтрализовать свои чувства. Это становится как раз очень легко, так как ничто из живого не остается живым, когда оно приостанавливается, консервируется.

Но в добрых ли еще руках у такого человека высочайшие, собственно человеческие ценности?

На такую же направленность постановки вопроса указывает другое явление. Благодаря каждому техническому деянию природа подпадает под владение [человека], измененная, преобразованная: она становится культурой, "природа" является тем, что само по себе здесь [was von selbst da ist]; "культура" — то, что человек делает из этого. В дальнейшем ходе истории фактор культурного преобразования становится все значительнее, влиятельнее, сильнее для бытия, в котором он [этот фактор] убирает, уменьшает, ослабляет естествен ное, природное.

С появлением машины этот фактор вступает в новую стадию. Природа становится принципиальным образом распознана, охвачена, поставлена на учет, схвачена [erfabt] и приуготовлена, приведена в состояние готовности к применению, использованию. Она [эта установка] настолько сильна, что даже тогда, когда человек выходит из сферы деятельности, преобразующей природу в культуру, то состояние направлен ной, преобразующей деятельности остается вместе с ним. Мы должны просто подумать о влиянии фотографии, которая давно уже стала той формой, в которой путешествующий вообще встречает вещи, или о том способе, каким организуется существо путешествия и праздника, пронизываясь всеми формами удовольствий города.

Этот процесс кажется неизбежным, но еще он поднимает вопрос о том, как непрестанное сокращение меры участия природного фактора в пропорциональных отношениях к степени его значимости для человеческого существования влияет на последнее.

Каждая новая машина значит, что человек передает любой успех, которого он достиг при помощи постоянства состояния 12, целостности его духовных, органических сил, технических образований; таким образом он объективирует не
что, что первоначально было субъективным, частью его жизненной инициативы. Это снимает с него чувство обременен ности; он становится более свободным. Но это также способствует тому, что возможность творчества и познания, мира и самовысвобождения утрачена. Когда в распоряжении у морского путешественника был только парусник, это путешествие часто было полно опасностей; но, одновременно, оно приносило с собой все те напряжения жизненных сил, которые и были связаны с подобного рода отвагой.

Современный корабль все в большей мере устраняет опасности. Путешествующий живет несколько спокойных дней в плавающем отеле. Является ли это, соотнося его с целым существования, приобретением или утратой?

То, что машина привносит свободу в прежде неизвестной мере, значит, прежде всего, приобретение. Но ценность свободы определяется не только благодаря вопросу "свобода от чего?", но также, и в решающей мере, исходя из другого вопроса: "свобода зачем?"

Любой педагог социальных дисциплин знает, какой проблемой является, например, использование свободного времени, которое становится возможным благодаря применению машины.

Если это не удается — полноосмысленно преобразовать выдавшийся свободным день или воскресенье, — тогда результат негативен.

В заключение было бы уместно указать еще кое-что, касающееся внутренней жизни людей. Прогрессирующая интенсификация науки и техники вместе со всем тем, что она осуществляет в хозяйственной жизни, общении и общественном сознании, кажется, уменьшает человеческую способность к непосредственному религиозному опыту, уменьшает чувствительность к религиозным мотивам. В Вестфалии появилась с недавних пор — (так, по меньшей мере, мне было рассказано — Р.Г.) поговорка: "где проходит железная дорога, скрывается горизонт" 13. Это указывает на другую сторону феномена [Seitenlinien], подразумеваемую. Внимательность сегодняшнего человека благодаря приведению ее в соответствие с рациональными и утилитарными задачами приобрела такой облик, что человек разучается замечать и "другую размерность", которая тоже роднится бытию.


"ДИАЛОГИЗУЮЩИЙ ФОН"   Р.Гвардини
Машина и человек

Диалог. Карнавал. Хронотоп, 1997, № 3
118   119
Dialogue. Carnival. Chronotope, 1997, № 3

Поэтому это не случайность, что то мировоззрение, которое узревает в машине символ совершенной культуры, собственно, материалистический коммунизм, запланированно пытается разрушить религиозную жизнь. Он исходит из принятия того факта, что наука и техника, являясь просто основаниями существования, требуют, тем не менее, такой меры эмпирической концентрации, что все религиозное может воздействовать, только причиняя ущерб. Для позитивиста, который думает, по формуле Конта о поступательном развитии истории, что нижайший уровень: религия; второй уровень: философия; третий, и самый существенный, уровень: наука, — исчезновение религиозного было бы приобретением. Кто смотрит глубже, тот знает, что эта утрата стала бы не только утратой налично существующего, но и внутренне, имманентно присущей черты человеческого.

С другой стороны, процесс истории побуждает также к тому, чтобы по-новому промыслить и обозреть существо религиозной веры, так, что центр тяжести нахождения в вере14 должен быть обращен ко все более глубинным уровням, к подлинно-личному [Eigentlich-Personale], к отваге и верности решения так, как это и происходило до сих пор. И все же мы должны здесь оставить этот вопрос в его собственной упокоенности [Doch mьssen wir diese Frage hier auf sich beruhen lassen].

VI

Из всего сказанного произрастают столь же основатель ные, сколь и неотложные задачи. Я мог обратиться к ним не раз в форме указания; можно было бы только сказать, сколь важно было бы то, когда бы вы, уважаемые Дамы и Господа, — настоящие и будущие носители технических инициатив,  — стали внимательны к ним.

Я знаю, есть род беспокойства, делающий людей дела [действия] подозрительными. Подчас оно означает просто непонимание. Порой оно исходит от людей, все еще пускающих корни в эпохах, клонящихся к закату. Нередко оно является выражением некоего рода романтико-этического чувства. Мы бы не хотели также забывать, что обращенный к практичес ким задачам человек лишь слишком просто игнорирует про
блему, или же у него есть вера в силу прогресса, он думает, что все обретет скоро само собой свой подлинный облик, и ощущает себя освобожденным от собственной ответственности. На самом деле речь идет о вопросах, которые касаются человека и его будущего.

Можно немного пофантазировать, — утопии так часто уже становились действительностью, что это стало почти сплошь легитимированным событием: можно было б представить себе духовный совет народов, на котором лучшие обсуждали [в смысле: обдумывали — bedachten] бы друг с другом эти вопросы по ту сторону политики. Человеческое бытие настолько выдвинуто [в будущее] (vorgeschoben)15, человек настолько находится в руках [sich selbst in die Hand gegeben], возможности управления, как и разрушения, стали столь беспредельны, что можно назвать это время временем новых добродетелей: духовное искусство управления, в настоящей практике которого, благодаря такому многочисленному опыту, человеческое существование приобретает значимый вес, выступает из состояния замешательства, робости, пристрастности [Befangenheit]16 в области частной мысли и частной жизни. Живое человеческое сознание оно [это искусство управления] сделало бы способным охватить целое существования и "res hominis" стала бы осмысляться в категориях подлинной суверенной "вещности" 17.

Как говорится, утопия, но утопия является [и довольно часто] предшественницей весьма серьезных постижений и дел. Если я правильно вижу, многое движется в этом направлении ; беспокоит только то, что все происходит так разобщенно и медлительно. В истории творящие и объединяющие силы работают медлительнее, нежели односторонне-насильственные , и разрешающе-помогающ ие [Lцsend-Helfende] часто приходят слишком поздно. Было бы большим благом, когда б та ясность сознания, образованию которой так много содействует наука и техника, была способна предупредить угрожающее [Drohenden].

1 die Sorge. Забота имеет здесь позитивное значение и смысл. Забота побуждает человека не только просто действовать, но и обдумывать, осмысливать содеянное и в аспекте



"ДИАЛОГИЗУЮЩИЙ ФОН"   Р.Гвардини
Машина и человек

Диалог. Карнавал. Хронотоп, 1997, № 3
120   121
Dialogue. Carnival. Chronotope, 1997, № 3

этическом, и в аспекте онтологическом. Забота — знак резонанса, который был вызван тем или иным явлением, творением рук человеческих, то есть то, как это творение изменило окружающий мир и как этот новый, изменённый мир ответно воздействует на человека. В заботе — исток ответственного поступания.

2 Игра слов: «So mub es auch fьr Sie bedeutungsvoll sein, dab Phдnomen der Maschine nicht nur auf ihre fordernde, sondern auch auf ihre gefдhrdende wirksam hin ins Auge zu fassen».

3 В отличие от Sorge [позитивная тревожность, благодатная необходимость растревоженного сознания и бытия (Bewubt-Sein) человека (см. сноску 1)], Unheimlichkeit переводит ся как зловещая тревожность, жуткое, пугающее беспокойст во.

4 Ergreifung. Контекст: Greifen — и Griff. Различие схватывающего, захватывающего, ловящего мир отношения человека к миру и самому себе. Мера присутствия его (этого отношения) и мера умения разграничить такое и какое-то другое отношение к миру и себе у Гвардини. Ergreifung от «завершение », «законченность », «достижение результата », «переход в новое состояние ».

5 Сложно уловить переходы от позитивного положения Sorge к зловещему беспокойству Unheimlichkeit, т.к. и первое, и второе для Гвардини в машине и технике одухотворено человеческим участием, творчески-активным преобразую щим действием. В отличие от разработки этой тематики многими мыслителями XX века, своё отношение к технике Гвардини выражает в более оптимистических тонах. В другой работе, «Письмах из Comer See», он говорит так: "Я не знаю, что еще сказать по существу, нежели то, что я из глубины сердца верю. Бог есть в заводах, фабриках и предприятиях. История выступает вперед себя, из глубины своих основ и мы должны быть готовы доверять тому, что Он делает и доверять силам, которые Он вложил в нас, движение которых мы чувствуем в себе". (Guardini R. Briefe vom Comer See. Mainz: Mattias-Grьnevald-Verlag, 1990).

6 Очеловеченная вещь напомнила другое выражение, поразительно согласующееся с тем, что говорит Бахтин (работы 70-х годов): «Полное, предельное овеществление неиз
бежно привело бы к исчезновению бесконечности и бездонности смысла (всякого смысла).

Мысль, которая как рыбка в аквариуме, наталкивается на дно и на стенки и не может плыть больше и глубже. Догматические мысли.

Мысль знает только условные точки; мысль смывает все поставленные раньше точки.

Освещение текста не другими текстами (контекстами), а внетекстовой вещной (овеществленной) действительностью. Это обычно имеет место при биографическом, вульгарно-со циологическом и причинном объяснениях (в духе естествен ных наук), а также и при деперсонифицировании историчности ("истории без имен").

  Подлинное понимание в литературе и литературоведе нии всегда исторично и персонифицированно. Место и границы так называемых реалий. Вещи, чреватые словом» (Бахтин М.М. "К методологии гуманитарных наук" // "Эстетика словесного творчества". М.: "Искусство", 1979, с.365).

7 Для понимания природы жизнерадостности Гвардини, вернее зависимости степени ее повышения от знания, уместно было бы привести другой контекст: жизнерадостность Сократа и развенчание общепринятого образца "светлой" многознающей античности, начатое ещю 00`АH$   РааАА<Z™™™ ™Z<†††юЖ



"ДИАЛОГИЗУЮЩИЙ ФОН"   Р.Гвардини
Машина и человек

Диалог. Карнавал. Хронотоп, 1997, № 3
122  
Dialogue. Carnival. Chronotope, 1997, № 3

ЖЖЖЖЖЖооюЦЦЖЖЖ юЖЖЖl8,,`АВ ю~<DxААLL0º|~šж ЖD8жЖF8ЦЦlАА|ГззяяГГяязГГГГГззяяГГяязГГГГГ ззяяГГяязГГГГГззяяГГяязГГГГГззяяГГ яязГГГГГззяяГГяязГГ ГГГззяяГГяязГГГГГззяяГГ яязГГГГГззяяГГяязГГГГГззяяГГяязГГГГГзз яяГГяязГГГГГ ззяяГГяязГГГГГззяяГГяязГГГГГззяяГГяязГГГГГзз яяГГяязГГГГГззяяГГяязГГГГГззяяГГяязГГГГГззяяГГяязГГГГГззя яГГяязГГГГГ ззяяГГяязГГГГГззяяГГяязГГГГГззяяГГяязГГГГГззяяГГяязГГ ГГГззяяГГя язГГГГГззяяГГяязГГГГГззяяГГяязГГГГГззяяГГяязГГГГГззяяГГ яязГГГГГззяяГГяязГГГГГззяяГГяязГГГГГззяяГГяязГГГГГззяяГГяязГГГ ГГззяяГГяязГГГГГззяяГГяязГГГГГззяяГГяязГГГГГззяяГГяязГГГ ГГззяяГГяязГГГГГззяяГГяязГГГГГззяяГГяязГГГГГззяяГГяязГГГГ ГззяяГГяязГГГГГззяяГГяязГГГГГззяяГГяязГГГГГззяяГГяязГГГГГз зяяГГяязГГГГГззяяГГяязГГГГГззяяГГяязГГГГГззяяГГя язГГГГГззяяГГяязГГГГГззяяГГяязГГГГГззяяГГяязГГГГГззяяГ ГяязГГГГГззяяГГяяз ГГГГГззяяГГяязГГГГГззяяГГяязГГГГГззяяГГяязГГГГГззяяГГяязГГГ ГГззяяГГяязГГГГГззяяГГяязГГГГГззяяГГяязГГГГГззяяГГяязГГГГГззяяГ ГяязГГГГГззяяГГяязГГГГГззяяГГяя зГГГГГззяяГГяязГГГГГззяяГГяязГГГГГззя я

"ДИАЛОГИЗУЮЩИЙ ФОН"   Р.Гвардини
Машина и человек

 




Главный редактор: Николай Паньков
Оцифровка: Борис Орехов

В оформлении страницы использована «Композиция» Пита Мондриана



Филологическая модель мира