Журнал научных разысканий о биографии, теоретическом наследии и эпохе М. М. Бахтина
ISSN 0136-0132
Диалог. Карнавал. Хронотоп. → 1996 → 2
152 153
Dialogue. Carnival. Chronotope, 1996, № 2
Марко Юван
Бахтин и гуманитарные науки
(Международный симпозиум,
посвященный столетию со дня рождения М.Бахтина.
Любляна, 19-21 октября, 1995 г.)
Отделение славянских языков и литературы Люблянского университета, Словенское общество сравнительного литературо ведения и Исследовательский институт при Философском факультете Люблянского университета с 19 по 21 октября 1995 года организовали в Люблянском университете проведение международ ного симпозиума по теме «Бахтин и гуманитарные науки», посвященного столетию со дня рождения М.М.Бахтина. Организационный комитет (Александр Сказа, Миха Яворник и Марко Юван с Отделения славянских языков и литератур, Йола Шкуль из Научно-исследовательского центра Словенской академии наук и искусств и Иван Верч, профессор университета в Триесте) пригласили на симпозиум около ста видных и перспективных специалистов-русистов, славистов и бахтиноведов, литературоведов, лингвистов, социологов и культурологов, историков, философов из ближнего и дальнего зарубежья и из Словении. В теплые октябрьские дни на симпозиуме собрались менее трети приглашен ных (31) — в основном литературоведы, за исключением двух или трех лингвистов и философа. Такой состав участников, к сожалению, до некоторой степени ограничил тематику затронутых вопросов. Наибольшее число участников было из Словении, несмотря на отсутствие многих специалистов по заявленной тематике симпозиума; семь гостей приехало из Италии, четверо из Венгрии, двое из России, по одному участнику из Польши, Белорусии, Чехии, Хорватии, Боснии и Герцеговины, Македонии, Канады, США, Франции и Англии / Болгарии*.
В университетском актовом зале после краткого вступитель ного слова по-словенски на торжественном открытии, слышалась, в основном, русская речь (16 докладов) и английская (12), три выступления были по-немецки. Многоязычие как освобождаю щая концепция Бахтина, в практических целях этой институцио нальной формы международного общения специалистов, было заранее кодифицировано с помощью выбранных мировых языков. Но из-за того, что мы, как организаторы симпозиума, не могли себе позволить компетентных симультанных переводчи ков, диалог между русско-говорящим большинством и всеми остальными участниками был несколько ограничен (за исключением неофициальных контактов, вне протокола, проходивших в приятной, дружеской обстановке); возможно, выступления и ведение дискуссий на иностранных языках явились причиной достаточно скромного количества слушателей, присутствовавших на заседаниях (особенно из числа студентов). Симпозиум, организованный исключительно в форме пленарных заседаний, протекал достаточно гладко, с большим количеством выступлений в прениях, и только в последний день, из-за излишней насыщенности программы и пренебрежения регламентом со стороны отдельных участников, не осталось времени для дискуссии по некоторым наиболее интересным темам (симптоматично, что среди них была также проблема маргинального, на что с тонкой саморефлексией своего выступления указал канадский гость Клайв Томсон [Clive Thomson]).
Возможно, кому-то на первый взгляд могло показаться странным, отчего в Любляне должен проходить сей юбилейный научный обряд, посвященный русскому ученому, однако причин для организации этого международного симпозиума именно здесь было достаточно. Важнейшей из них является впечатляющий рост влияния трудов Бахтина, творчество которого, начиная с середины 60-х гг., переживает своеобразный ренессанс как в России,
вало бы отметить, что еще один из докладчиков, Б.Ю.Норман,
представлял не только Польшу, но и Белоруссию: Б.Ю.Норман
— гражданин Белоруссии, профессор Белорусского государственно
го университета, работает также профессором польского
университета в Седльце. Что же до Р.Каннлиффа, то он приехал
на конференцию как представитель университета в Нанси
(Франция), но мог быть обозначен и как представитель Англии, поскольку
является ее гражданином.
— Прим. ред.
* Как будет видно из текста публикуемого отчета,
Англию и одновременно Болгарию на конференции представлял Галин
Тиханов, гражданин Болгарии, обучающийся в оксфордской
докторантуре. Если стремиться к максимальной точности, то следо-
ХРОНИКА. ФАКТЫ. ИНФОРМАЦИЯ
Марко Юван
Бахтин и гуманитарные науки
Диалог. Карнавал. Хронотоп, 1996, № 2
154 155
Dialogue. Carnival. Chronotope, 1996, № 2
так и во Франции, Германии, Англии, Соединенных Штатах Америки, в Польше и в других странах. В Словении труды Бахтина получили известность лишь через несколько лет после того, как их открыли для себя Ю.Кристева и Ц.Тодоров. Этому, в какой-то мере, способствовали систематические переводы трудов Бахтина, осуществлявшиеся на другом конце бывшей Югославии, поскольку в Словении мы, в большинстве случаев, имели возможность следить за развитием современных гуманитарных наук именно через посредство прекрасных, взвешенных подборок в переводах на сербохорватский язык. (Об уважительно длительной рецепции Бахтина — перевод «Фрейдизма», например, был опубликован уже в 1937 году — на симпозиуме сделала сообщение Мария Митрович, которая, кроме этого, выдвинула интересную гипотезу о том, что историко-герменевтический подход Бахтина представлял собой желанную методологическую оппозицию так называемой загребской школе, со свойственным ей стилистическим имманентизмом, параллельным русскому формализму, с которым полемизировал Бахтин). С сочинением Бахтина, посвященным роману и карнавалу, связано начало творческой биографии Душана Пирьевца, который в 1973 году опубликовал этюд о «Дон Кихоте», а позднее посвятил ему свои лекции о структурной поэтике и отдельный семинар. (Более глубокий анализ совпадений и дивергенций между пониманием романа, онтологической дифференциации и историчности у Пирьевца и Бахтина остается, несмотря на попытку Йолы Шкуль — Primerjalna knjizevnost (РК), № 1, 1991, — после этого симпозиума насущной задачей нашего литературоведения). Более подробно об идеях Бахтина писала в «Диалогах» Злата Медиц-Вокач. Переводы трудов Бахтина впоследствии рецензировались с точки зрения их современной, структуралистской, семиотической, а, позднее, также пост-структуралистской релевантности (Йола Шкуль). До 1982 года, когда основные исследования Бахтина о романе появились и на словенском языке («Теория романа» в переводе Драго Байта) с исчерпывающим и глубоким, с исторической и методологической точек зрения, био-библиографичес ким комментарием Александра Сказы, некоторые его понятия или методологические приемы аппликативно утвердились, в частности, в историко-литературных исследованиях словенской народной смеховой культуры (Joze Koruza, Jezik in Slovstvo, 1978/79), в теории интерпретации гротеска (А.Skaza, Jezik in Slovstvo,
1977/78; Franc Zadravec, «Агония вельмож в сатирической прозе Цанкара», 1976), в особенности же, в теории повествовательных жанров и теории романа. Так, идеей культурного многоязычия и горизонтальной современности как условий существования прозы, руководствовался в своих историко-литературных эссе Матьяж Кмецль («От проповеди к детективу», 1975); идея Бахтина об архитектонике точек зрения рассказчика и его героев, через интерпретацию, предложенную Успенским, способствовала созданию структуралистской нарратологии Марьяна Долгана («Рассказчик и рассказ», 1979); критически воспринятые принципы диалогической конституированности текстуальной репрезентации истины позволили Йоле Шкуль создать оригинальную лоджеевскую модель современного романа («Парадигматизация прозаических структур», РК, 1981, 1982). Янко Кос в своей монографии о романе также критически переосмысливает бахтинскую теорию романа, включая ее в исторический обзор наиболее важных исследований об этом жанре, созданных в XX веке. В 80-е годы, наряду с исследованиями Бахтина, начинают открываться также новые проблемы: вне литературоведения, например, критикой Соссюра Бахтиным пользуется Растко Мочник в своей материалистической семиотике («Исследования по социологии литературы», 1983), а в 90-е гг. — Игорь Жагар, при исследовании теории высказывания Дюкро. В филологии идеи Бахтина, в частности, понятие диалогичности, являются особенно актуальны ми в рамках изучения постмодернистских теорий интертексту альности и пародии (например, Marko Juvan, Slavisticna Revija, 1985, Teorija medbesedilnosti, РК, 1990) или с точки зрения восприятия его идей в постструктурализме, в свете его концепций субъекта, идентитета, нетотализированной и неиерархизирован ной структуры, с позиций открытости и неокончательности истины (например, Й.Шкуль, «Постмодернизм и понятие диалогизма у Бахтина», РК, 1993). Понимание времени и пространст ва в романе — хронотоп Бахтина — является отправной точкой исследования процесса мифологизации в современном романе (Миха Яворник, «Евангелие Булгакова», 1994). Несмотря на то, что труды Бахтина в Словении достаточно известны (о чем свидетельствует даже этот неполный очерк рецепции), организато ры симпозиума, тем не менее, посчитали целесообразным, в связи с юбилеем, использовать возможность более целостно представить идеи русского мыслителя, систематизировав и оформив
ХРОНИКА. ФАКТЫ. ИНФОРМАЦИЯ Марко Юван
Бахтин и гуманитарные науки
Диалог. Карнавал. Хронотоп, 1996, № 2
156 157
Dialogue. Carnival. Chronotope, 1996, № 2
в более полном виде их разрозненное до сих пор циркулирова ние в нашей стране. В мировом литературоведении, обществен ных науках и культурологии утвердилось мнение о том, что Бахтин, всю жизнь воспринимавшийся советскими властями как маргинальный ученый, начавший публиковаться как философ в провинциальном Невеле с 1919 года, является одной из ключевых личностей в ряду эпистемологических новаторов современной гуманитарной науки. Некоторые из его критиков — виднейшим из них является Поль де Ман (Paul de Man, Poetics today, 1983) — ставили под сомнение его взгляды и теории, не в последнюю очередь лишь по той причине, что произведения Бахтина кое-где воспринимались с излишней эйфорией. Представители взаимоисключающих или, во всяком случае, конкурирующих направлений (семиотики, рецептивной зстетики, деконструкци онистического формализма, марксизма, нового историзма или поэтики культуры, теории дискурса, феминизма и т.д.), зачастую усматривали в трудах Бахтина спасительные концепции. Работы Бахтина написаны блестящим, удивительно живым, допускающим множественное истолкование языком, в которых ясное, глубокое теоретизирование, местами отрываясь от эмпирико-исторической, фактографической основы, объединяет в себе различные области знания о человеке, его духе, общественных отношениях и культуре. Дискуссии о некоторых ключевых текстах бахтинианы, авторство которых является спорным (это так называемые, девтероканонические сочинения 20-х гг.: «Фрейдизм», «Марксизм и философия языка», «Формальный метод в литературоведении»), несмотря на все попытки бахтиноведов и вопреки демократизации в России, как ни странно, до сих пор еще не привели ни к какому положительному результату; точки зрения варьируются от тезиса (главным образом, М.Холквиста) о Волошинове и Медведеве как о масках, скрываясь за которыми Бахтин получал возможность не только самовыражения, но и самого существования в условиях тоталитарного режима, до мнения (высказываемого, например, Кэрил Эмерсон), что оба друга и единомышленника Бахтина были вполне в состоянии написать самостоятельно эти вызывающие споры сочинения, конечно, при активном обмене мнениями с Бахтиным. Однако, несмотря на меж- или многодисциплинарность, универсальность трудов Бахтина, вопреки независимым друг от друга (пост)модернистским апроприациям и аппликациям его концепций, а так
же несмотря (как это симптоматично для его логики незавершен ности, инконклюзивности (Й.Шкуль) !) на труды, вопрос об авторстве которых, очевидно, так и останется открытым и дискуссионным, нам представляется, что синоптический обзор, подобный тому, что в несколько более популярном виде рискнул предпринять М.Холквист (M.Holkqist, Dialogism: Bahtin and his world, 1990), позволит продемонстрировать тот факт, что система, выстраивающаяся в трудах Бахтина и представителей его кружка, далека от эклектичности. Отдельные теории связывает воедино концепция диалогичности языкового знака или высказывания. Субъект, по Бахтину, реализует свою тождественность и сознание посредством знакового (языкового) материала в динамичес ком взаимодействии (диалоге) с другим(и): его внутренняя речь и высказывания являются отзывом на высказывания других субъектов, а также на традицию и на неоконченную, всегда открытую современность; высказывания субъекта предусматривают всевозможные реакции, ответы на его этические, ценностные суждения. Знак обязательно являет выраженные ценностные характеристики, поскольку субъект всегда высказывается с точки зрения своей жизненной, общественной позиции. Такую диалогичность Бахтин видит как в существовании индивидуума, так и в вымышленном мире романа и его героев, а также в самом широком контексте общественно-исторических событий с древних времен до наших дней, когда речь идет о взаимодействии различных языков, идеологий, культур, традиций. Таким образом, можно сказать, что диалогичность Бахтина объединяет большое количество ключевых тем современных гуманитарных наук и позволяет осуществить осмысленный переход от буквы к духу, от текстовых микроструктур к культурологическим системам. Трактовка Бахтина включает в себя феноменологическую проблематику сознания, психолингвистическую и психоаналитическую теорию внутренней речи (и роли в ней другого, собеседника), теорию повествования, стилистику и поэтику жанров, герменевти ческие вопросы нашего активного понимания, оценки текстов, социолингвистическую, прагматическую и этическую позицию высказывающегося в его общественном окружении, среди множества высказываний и языков. Бахтин исследовал также общественно-культурные процессы, важнейшую роль в которых, по его мнению, играли жанры и виды общения (например, народную смеховую культуру, карнавал, пародию, роман), способные по
ХРОНИКА. ФАКТЫ. ИНФОРМАЦИЯ Марко Юван
Бахтин и гуманитарные науки
Диалог. Карнавал. Хронотоп, 1996, № 2
158 159
Dialogue. Carnival. Chronotope, 1996, № 2
шатнуть любые тоталитарно-властные демагогические построения. Таким образом, Бахтин еще в ситуации «реальсоциалиасти ческого» тоталитарного общества создал притягательную и актуальную утопию радикальной демократии, стремящейся к равноправному диалогу, уважению различий, взаимной открытости индивидуума и общества. Целью организаторов настоящего симпозиума и было продемонстрировать эту необычайную широту идей Бахтина, влияние которых выходит далеко за пределы литературоведения, охватывая обширные общественно-ис торические пространства (см. об этом в кн.: M.Gardiner, The dialogics of critique: M.M.Baktin and the theory of ideology, 1992). С помощью симпозиума мы надеялись выделить основные параметры следующих проблем: (1) обобщение взглядов на значение концепций Бахтина для (пост)модернистской гуманитарной парадигмы, спецификой которой, в сравнении с общественными науками, является «завязанность» на историчность; (2) определение роли и значения идей Бахтина в развитии словенского литературоведения, семиотики, общей лингвистики, культурологии и оценка вклада в мировое бахтиноведение словенских исследователей; (3) не в последнюю очередь, мы стремились собрать аргументы в пользу универсального значения бахтинской этики ответственности, основывающейся на принципах диалогичности, признания и уважения различий, то есть, на корпусе взглядов, которые могли бы стать основой социально-политической практики в настоящем времени и пространстве (специфика переходного периода и политический плюрализм; соседство и интерференция гетерогенных культур — Средняя Европа, проблемы балканизации, положение меньшинств и жителей окраин в более крупных социальных объединениях, процессы европейской интеграции). С целью более полного освещения этих ключевых проблем на симпозиуме обсуждавшиеся вопросы были распредеде лены по следующим тематическим группам:
1) Высказывание как основа для исследования жанровых вопросов.
2) Диалогичность и интертекстуальность.
3) Диалогичность и историчность.
4) Диалогичность и герменевтика.
5) Диалогичность и проблема маргинального.
6) Понимание знака в работах Бахтина.
7) Бахтин в Словении.
Как это чаще всего и происходит, дискуссия на симпозиуме лишь частично соответствовала запланированной программе: что-то из намеченного не было реализовано, а что-то превзошло все наши ожидания. Из тематических групп, к сожалению, осталась абсолютно не затронутой последняя из перечисленных. Будем надеяться, что этот пробел сможет восполнить готовящийся сборник, который, предположительно, должен быть опубликован во второй половине 1996 года. Тогда представится также возможность кому-то из критиков высказать свое мнение относительно качества и уровня отдельных выступлений, а также оценить в целом сам сборник. Пребладающим на симпозиуме был литературно-теоретический аспект, более или менее связанный с историческими и культурологическими вопросами, а также аппликативно связанный с интерпретацией или историей отдельных литератур (в основном русской): в дискуссии нашли отражение метатеоретические рефлексии (методология литературоведе ния и ее история), семиотика, теория текста и культуры, генеалогия и стилистика (с аспектами интертекстуальности), а также теория романа и различных жанров. Кроме того, в выступлениях была представлена также общелингвистическая проблематика. По замечанию Бориса Нормана (Минск / Седльце), понимание Бахтиным высказывания как сегмента общения, определяемого говорящим, означало шаг вперед в тогдашней лингвистической парадигме, хотя, в настоящий момент, понятие это и нуждается в новой интерпретации, в согласовании его с оппозицией «sentenсe/utterance». Игорь Ж.Жагар (Igor .agar, Любляна) показал, как О.Дюкро в своей прагматике универсализировал введенное Бахтиным понятие полифонии, связанное у него с жанровым своеобразием романа, поставив его в общий контекст лингвистической аргументации, и тем самым в новом аспекте представил понятие пресуппозиции. Сергей Кормилов (Москва) раскрыл некоторые особенности литературоведческой терминологии Бахтина. Из выступлений, касавшихся литературоведческой проблематики, выделим прежде всего те, что носили методологическую направленность и рассматривали творчество Бахтина в историко-литературном аспекте. Маргерита де Микиель (Margherita de Michiel, Бари) единственная на симпозиуме эксплицитно и полностью посвятила свое выступление проблеме целостности творчества Бахтина (включая и так называемое девтероканонические, спор
ХРОНИКА. ФАКТЫ. ИНФОРМАЦИЯ Марко Юван
Бахтин и гуманитарные науки
Диалог. Карнавал. Хронотоп, 1996, № 2
160 161
Dialogue. Carnival. Chronotope, 1996, № 2
ные тексты) и своим смелым, эссеизированным подходом к стилистике, тематике и жанру этих произведений, вслед за Холквистом и Кларк, попыталась доказать, что Бахтин, скрываясь под масками Волошинова и Медведева, карнавализировал свое имя и творчество. Николай Паньков (Витебск), редактор журнала «Диалог. Карнавал. Хронотоп», посвященного творчеству Бахтина, уделил внимание малоисследованному до сих пор преломлению взглядов русского ученого. Сведя в единый контекст три обращения Бахтина к поэзии его знаменитого современника, поэта В.Маяковского (лекция, статья, интервью), Паньков показал, как Бахтин проецирует некоторые свои ключевые взгляды на лирику, которой, как до сих пор считалось, он не занимался. Александр Сказа (Любляна) детально проанализировал критику Бахтиным так называемой парадигмати ческой или синтагматической стадии развития русского формализма (в особенности понимания литературного произведения как вещи). В решении этого вопроса Бахтин уже в 1924 году вплотную подошел к концепции материальной эстетики, базирующейся на философской эстетике с элементами герменевтики. В контексте современной герменевтики и эстетики рецепции, как антипозитивистских направлений, рассмотрел идеи Бахтина, связанные с его понятием диалога в широком и узком смыслах, также Дарко Долинар (Darko Dolinar, Любляна): Бахтин, Гадамер и Яусс придерживаются радикальной историчности, отводя центральную роль в толковании текстов диалогическому началу (в то время как традиционная герменевтика придерживалась, в основном, монологического принципа). Эти близкие по своим взглядам теоретики разнятся, однако, по своему пониманию социального пространства субъекта, по консервативному или критическому пониманию традиции и уважению к альтеритету (к «инакости») в конституции значения текста. Галин Тиханов (Оксфорд / София), продемонстрировав широкую эрудицию и знание вопроса, представил яркое сравнение теорий романа у Бахтина и Лукача, связав их концепции диалогичности и овеществления с идейным течением, берущим начало в немецкой романтической философии. Бахтина интересовало, прежде всего, овеществление дискурсов и языков, что роднит его с ранними работами Лукача, в которых овеществление связывается с понятием иронии, с раздором между тотальностями . Мария Митрович (Marija Mitrovi, Триест), как уже упоминалось,
описала рецепцию Бахтина в Сербии, остановившись на полемике Киша, направленной против монологически-миметической эстетической нормы, являющей большое число точек соприкоснове ния (в том числе и экзистенциального характера) с идеями русского мыслителя. В качестве перехода от литературно-методо логических дискуссий к кругу тем, связанных, главным образом, с анализом восприятия идей Бахтина постмодернизмом и постструктурализмом, вернее, точек соприкосновения между ними, может рассматриваться доклад Джозеппин Рестиво (Giuseppine Restivo, Триест), которая проследила путь от полифонии Бахтина к динамической семантике Лотмана, связав ее с постмодернистскими понятиями «Verwindung», «Andenken» и плюрализмом поэтик, стилей и дискурсов без тотализирующей доминанты. Идеи Бахтина достаточно часто просматривались сквозь маску постструктурализма и/или постмодернизма во многих выступлениях. Элизабета Шелева (Elizabeta eleva, Скопле) пыталась отыскать эпистемологические связи между русским теоретиком и его современником Батаем (G.Bataille, 1897—1962). Независимо друг от друга, с критикой обществен но-культурных моделей, они почти за 30 лет до постструктура листов, с помощью понятий карнавала / ритуала как интертекс та, подошли к сходной мысли об «амбигвитете идентитета» (личного, религиозного, политического, национального, культурно го), который им виделся как диалогическая, полицентрическая и дисеминированная структура. Роберт Канлифф (Robert Cunliffe, Нанси) привел новые доказательства того, что диалогизм и деконструкция являются совместимым понятиями, поскольку как Деррида, так и Бахтин весьма скептически относились к звучащему слову (phone), отдавая предпочтение слову написанному. Между тем как данное утверждение является несомненно бесспорным в отношении Деррида, для доказательства того же самого относительно идей Бахтина, которого принято считать фоноцентристом, Канлиффу пришлось привлечь массу новых аргументов, полученных на основании детального и творческого прочтения бахтинских определений диалогичности в романе. Бахтин в «Слове в романе» (1934_35) действительно показал, что внутренняя диалогичность возможна лишь в письменной форме прозаического произведения, где дискурс является двунаправленным, двуголосым, между тем как живая, драматизи рованная речь разрушает диалогичность, выделяя, разграничи
ХРОНИКА. ФАКТЫ. ИНФОРМАЦИЯ Марко Юван
Бахтин и гуманитарные науки
Диалог. Карнавал. Хронотоп, 1996, № 2
162 163
Dialogue. Carnival. Chronotope, 1996, № 2
вая голоса отдельных собеседников. Йола Шкуль (Iola kulj, Любляна) в постструктуралистской, достаточно восторжен ной рецепции развитой Бахтиным философии языка и культуры, прежде всего, выделила продуктивность его деконструкции авторитарного слова об истине. Теория диалогизма понимает истину как нечто в историческом и экзистенциальном смысле незаконченное, неисчерпанное, становящееся, относительное и не целостное, поскольку в связи с одним и тем же событием всегда можно выделить несколько противоборствующих суждений (перспектив, мнений, голосов). Понимаемая таким образом диалогичность, по мнению исследовательницы, является эффективным инструментом для новейшего описания модернистской и постмодернистской поэтики, при этом особое выражение получает комплексная и противоречивая «непосредственность» реальности или сознания, представленная в тексте. Один из виднейших западных бахтиноведов, канадец Клайв Томсон (Clive Thomson), постструктурологические параллели с Бахтиным связал с проблемой маргинального, описав, как и с какими оговорками, под каким условием воспринимаются некоторые близкие идеи Бахтина и М.Фуко (М.Foucault) — в особенности теория диалогизма и генеалогия, — представителями и представительницами современных критически настроенных и до недавнего времени маргинальных направлений (исследования по вопросам феминизма, гомосексуализма), которые пользуются идеями Бахтина как инструментом для построения собственной дискурсивной теории сопротивления (резистенции) властным силовым структурам, в том числе и в академической и университетской среде. Источником толкования понятия маргинального, по мнению Горанки Лозанович (Goranka Lozanovi, Загреб) может служить теория «вненаходимости» (экзотопии) в ранних работах Бахтина. Исследовательница видит в ней основополагающую структуру, «скелет» всех теоретических построений Бахтина, в то время как теории диалогичности и монологичности являются ее производными. Диалог и монолог представляют собой принципы, посредством которых дискурсивная практика организует действительность: монолог сохраняет специфику восприятия мира как некоего субъекта, например, культуры или отдельного периода (направленного на себя), диалог же, благодаря своей направленности на другого, на все проецирует различия, реализуя всеохватное взаимодействие (интеракцию) различных единиц,
или компонентов, в пространстве и времени. Экзотопия («вненаходимость») сопоставима, по мнению Лозанович, с положением в обществе асоциальной личности, изгоя, и должна восприниматься вне процессов диалога и монолога, но лишь как место, средоточие, локализация «чистого различия», позволяющая идентифицировать кого-то как другого, отличного. Опираясь на рассуждения подобного рода, докладчица выводит бахтинскую этику ответственности. Елена Богатырева (Москва) эксплицировала проблему доминантного и маргинального в методологической рефлексии литературоведческой институции: на анализе книги Бахтина о Рабле (коммунистические академичес кие власти не признавали ее в качестве докторской диссертации Бахтина, что само по себе симптоматично) исследовательница показала те стратегии и аналитические подходы, которые должен использовать научный язык данной культуры в описании явлений, вынесенных канонами культуры послеренессансного периода на периферию (народная смеховая культура, карнавал, роман Рабле), с тем, чтобы включить их в «нормальное» научное обращение.
Доклады симпозиума внесли заметный вклад в область теории текста, литературных жанров и исторической поэтики. Арпад Ковач (Arpad Kovacs, Будапешт) проанализировал различия между понятиями высказывание, дискурс и текст в теории литературы, рассматривая вопрос о том, насколько эти категории в (пост)структуралистских исследованиях связаны с вопросом художественности и конституцией смысла, а также о том, можно ли при их рассмотрении апеллировать к концепции высказывания и архитектоники Бахтина. Иштван Наги (Istvan Nagy, Будапешт) в контексте вопроса о коммуникативнос ти в лирике обратился к проблеме многократно упоминавшейся «нерасположенности» Бахтина к анализу поэтического слова. В «Слове в романе» Бахтин с уверенностью определяет прозаичес кий текст романа как диалогичный, в то время как высказыва нию в поэзии он приписывает монологичность, возбуждая тем самым немало возражений. Наги обращает наше внимание на то, что теория диалогичных и монологичных видов создавалась Бахтиным на основе устаревших на сегодня представлений о поэзии, не принимавших во внимание тот факт, что для лирическо го субъекта сам поэтический язык представляется проблемой. Анализу понимания Бахтиным категории высказывания было
ХРОНИКА. ФАКТЫ. ИНФОРМАЦИЯ Марко Юван
Бахтин и гуманитарные науки
Диалог. Карнавал. Хронотоп, 1996, № 2
164 165
Dialogue. Carnival. Chronotope, 1996, № 2
посвящено также выступление Ивана Верча (Ivan Ver, Триест), но уже в аспекте исторической поэтики и типологичес кой эстетики: в анализе текста необходимо различать высказывание как элемент его синтаксиса и дискурс, являющийся элементом прагматики. Последовательность высказываний диктует читателю код для дешифровки, объяснения смысла. В своем докладе И.Верч выделил еще несколько пар понятий, связав их с особенностями эволюции русской культуры, в сравнении с западной культурой, (например, придание особого значения литературе, «написанному слову», телеологичность, стремление к совершенствованию при неизменности кодов).
Несколько докладов были посвящены историко-культурным
импликациям романа или его
жанров. Эндрю
Вочтел (Andrew Wachtel, Чикаго) после вызывающего начала своего
выступления, в котором он дистанцировался от американского
преклонения перед Бахтиным, тем не менее воспользовался его
теорией диалогичности для описания типологической разницы в
соотношении между научно-историческим и историко-художествен
ным описанием на Востоке (в России) и на Западе (по
мнению исследователя, русскому писателю более свойственно
ощущение своего призвания как историка). При чтении дневниковых
записей и романов Достоевского читатель встречается с диалогом
двух типов: нехудожественным и художественным, вербализующими
один и тот же материал с двух различных точек зрения. При
этом художественный диалог отличается большей комплексностью.
Один какой-либо жанр не в состоянии исчерпать всей
правды мира, поскольку она рождается из диалогического столкновения
жанров при каждом новом прочтении. Позитивная сторона
художественного описания истории писателем, имеющая
большое значение для русских, заключается в большей его комплекснос
ти, негативная же — в возможности манипулирования
фактами прошлого в соответствии с актуальными политическими,
моральными и иными потребностями. К некоторым подобным
выводам пришла в своем рассуждении об авантюрном
романе
Светлана Слапшак
(Svetlana Slap
ak, Любляна). Исследова
тельница полемизирует с причислением авантюрного жанра
к тривиальной литературе; по мнению докладчицы, ему
принадлежит не только особая историческая роль (старейший
европейский роман относится именно к этому жанру; сюжет же его,
или «гинохронотоп», порождает трактовки феминистского
характе
ра), а, по Бахтину и Е.Блоху, — этому жанру принадлежит
также особая роль в развитии культуры. Балканские и среднеевропейс
кие реализации этого жанра, характерной чертой которого
является индивидуализация личности, привнесли в него
коллективистскую, рациональную идеологию (примеры, приведенные
докладчицей подтверждают ее выводы, хотя произведения
подобного рода обычно причисляются литературоведами к
историческому
жанру). Лена Силард
(Lena Szilard,
Будапешт) предложила собственную интерпретацию идеи Мелетинского
о мифологизации современного романа. Опираясь на результаты
анализа романа А.Белого, проведенного Бахтиным, докладчица
предложила термин "роман-ритуал", для описания значительных
романов-инициаций (Белого, Булгакова, Хлебникова).
Личность в таком романе переживает инициацию в космическом,
четко структурированном хронотопе, восполняющем отсутствие
биографического, жизненного времени: сама структура текста,
таким образом, стремится взять на себя роль ритуала, инициации и
интеграции личности, втягивая и читателя в происходящяее.
Конструктивно-структурным, ценностно-смысловым и прагматическим аспектам интертекстуальных связей текста с традицией и культурой посвятили особое внимание двое выступавших. Каталин Кроо (Katalin Кrоо, Будапешт) применила методологию интертекстуальности к анализу мотива путешествия в романе И.Тургенева «Рудин»: благодаря интертекстуальным параллелизмам, этот мотив получил коннотации катабазы — путешествия между пространством жизни и царством смерти, превращая, таким образом, в смысловом отношении эту историю, в которой тематически выделяется идея смерти, неудачи, неуспеха и гибели, в ее противоположность — в повествова ние, идеей которого является жизнь. Идея катабазы в романе семантически подкрепляется интертекстуально — цитатами и косвенными эвокациями «Erlkonigа» Гете-Шуберта и строками из «Метаморфоз» Овидия, посвященными Орфею. Марко Юван (Любляна), опираясь на труды Бахтина, попытался дать формулировку пародии, рассуждение о которой в его сочинениях обычно бывает связано с определенным корпусом историчес ких или жанровых вопросов, не отражающих, однако, разницы между жанровыми объектами и определениями; дефиниции пародии, встречающиеся в теоретических трудах ученого, оказываются под влиянием суженных, поздних, в основном, сатири
ХРОНИКА. ФАКТЫ. ИНФОРМАЦИЯ Марко Юван
Бахтин и гуманитарные науки
Диалог. Карнавал. Хронотоп, 1996, № 2
166 167
Dialogue. Carnival. Chronotope, 1996, № 2
ческих концепций, которых Бахтин, однако, пытается избежать. В исторической поэтике культуры Бахтин приписывает пародии стимулирующую роль в развитии двуязычия в обществе, деиерархизированного плюрализма социо- и идиолектов. Подобного взгляда, главным образом, придерживались (пост)структура листы. Внимательное изучение выводов Бахтина позволяет, опираясь на стилистические и прагматические импликации его теории диалогичности, отметить различия между интертекстуаль ным жанром пародии, в большинстве случаев имеющим тенденцию к центростремительности, монологичности, консервативнос ти, и более широким полем менее закодированной пародийнос ти, стремящейся к многоязычию.
Многие из выступавших рассматривали концепции
Бахтина применительно к анализу отдельных историко-литературных
периодов, главным образом, русской литературы.
Так, Нина Каухтчишвили
(Nina Kauchtschischwili, Бергамо),
самая активная участница дискуссий на симпозиуме, остановилась
на анализе проблем культурных различий на примере писем,
путевых записок и других жанров, связанных с описанием
путешествий, в произведениях Гоголя, Тургенева и Достоевского.
При этом докладчицу интересовал вопрос, насколько соприкоснове
ние с другой культурой, например, итальянской, повлияло
на изменение авторской перспективы, а также, насколько
авторская позиция, сформировавшаяся в России, способна эти
различия подчинить и перекроить. Особое внимание исследователь
ница сосредоточила на интерсемиотических отношениях,
взаимовлиянии художественной речи и живописи, так называемом
ансамбле, в котором, собственно, и воплощается любое
культурное тождество.
Россана Платоне
(Rossana Platone, Милан) рассмотрела некоторые вопросы, связанные с
автобиографическим временем в русской литературе XX
века. Антонелла д'Амелиа
(Antonella d'Amelia, Салерно)
остановилась на космографических проблемах, анализируя отдельные
отрывки из произведений Гоголя, В.Розанова и
Ремизова;
Иво Поспишил
(Ivo Pospi
il, Брно) исследовал формирование
художественной индивидуальности Н.С.Лескова на фоне
традиции. Три следующих участника более эксплицитно опирались
на идеи Бахтина в своих выступлениях.
Назиф Кустурица
(Nazif Kusturica, Сараево) аргументировал влияние Достоевско
го на роман М.Селимовича «Дервиш и смерть» тем, что в
пос
леднем заметны характерные черты диалогичности и полифонии
(в особенности в противоречивой внутренней микродиалогизи
рованной мысли главного
героя). Франц
Задравец (Franc Zadravec, Любляна), тщательно проанализировав
стилистические особенности гротеска в произедениях И.Цанкара,
установил в них больше общих черт с теориями Бахтина, чем с
теоретическими взглядами Кайзера. Главной особенностью
произведений Цанкара является их социальная ангажированность,
при которой само зрение, порой, порождает определенные
деформации. Попытку применить теорию Бахтина (карнавальность,
диалог жанров, полифония) к сложнейшей, едва поддающейся
интерпретации современной литературе предприняла
Нева Шлибар
(Neva libar, Любляна): в произведенйях
Ингеборг Бахман повторяется комплекс карнавальных мотивов,
особенно ярко выражающихся в структуре диалогичного, открыто
интертекстуального романа «Малина».
Оргкомитет приложит все усилия к тому, чтобы сборник докладов был опубликован как можно скорее и реализовал цели, ради которых организовывался симпозиум. Само собой разумеется, что ни одна гуманитарная проблема, так или иначе существующая благодаря собственным изменениям, не может быть в целом и окончательно решена. Еще в меньшей степени последнее касается Бахтина, чье творчество своим реальным бытием и духовным содержанием самым выразительным образом свидетель ствует об открытости, неоконченности, неповторимости слова и истины.
г.Любляна (Словения)
Перевод на русский язык Т.Комаровой
ХРОНИКА. ФАКТЫ. ИНФОРМАЦИЯ Марко Юван
Бахтин и гуманитарные науки