Журнал научных разысканий о биографии, теоретическом наследии и эпохе М. М. Бахтина

ISSN 0136-0132   






Диалог. Карнавал. Хронотоп








Диалог. Карнавал. Хронотоп.19953

Диалог. Карнавал. Хронотоп, 1995, № 3
80   81
Dialogue. Carnival. Chronotope, 1995, № 3

ОБЗОРЫ И РЕЦЕНЗИИ

Алпатов В.М.

Бахтин под маской.
Маска третья. В.Н.Волошинов.
Марксизм и философия языка.
М.: «Лабиринт», 1993.

Книга «Марксизм и философия языка» (далее — МФЯ), дважды издававшаяся в Ленинграде в 1929 и 1930 гг., представляет собой одну из самых известных в мире советских лингвистических работ. Как сказано в комментариях к рецензируемому изданию, она «к настоящему времени доступна зарубежному читателю в переводах на английский, французский, немецкий, итальянский, испанский, японский, корейский, сербохорватский и др. иностранные языки» (с.176). Популярность книги за рубежом во многом связана с двумя дополнительными обстоятельствами: авторитетом инициатора ее английского перевода Р.Якобсона и известностью литературоведческих работ ее предполагаемого автора М.М.Бахтина. Однако книга сама по себе очень интересна и в какой-то степени даже более актуальна по своим лингвистическим идеям в наши дни, чем во время ее написания 1.

При широкой известности книги за рубежом она все еще недостаточно привлекает к себе внимание у нас в стране. После яростных проработок в первые годы после ее появления 2 о ней просто забыли, хотя она никогда не изымалсь из обращения. Например, в библиотеке Института востоковедения РАН уже многие годы имеется экземпляр ее первого издания с неразрезанными страницами. Даже когда новая известность МФЯ стала приходить из-за рубежа, книгой более интересовались люди, так или иначе связанные с проблематикой исследова ний М.М.Бахтина (более не написавшего ни одного лингвистического труда), чем языковеды. Поэтому переиздание МФЯ
давно было необходимым. «Лучше поздно, чем никогда», поэтому сам факт того, что такое переиздание, наконец, состоялось, можно только приветствовать.

Издание, вышедшее под редакцией И.Пешкова, содержит обстоятельные комментарии В.Л.Махлина, в основном посвященные общеметодологическим проблемам, затронутым в МФЯ, и выяснению места книги в эволюции взглядов М.М.Бахтина. Автор комментариев демонстрирует большую эрудицию в выявлении философских истоков тех или иных положений книги, выявляются интересные параллели между МФЯ и нелингвистическими сочинениями М.М.Бахтина разных лет. Текст комментариев написан в модном сейчас стиле намеренного смешения традиционно несовместимых стилей: постоянно бросаются выражения типа «экспорт трансцендентальной совковости», «"одураченные" семиотики». Но в конце концов не это главное, важна все же не форма, а содержание. К сожалению, издание оставляет чувство неудовлетворенности в ряде отношений, а комментарий В.Л.Махлина, содержащий немало ценного, вызывает возражения по некоторым вопросам и явно неполон.

1. Вызывает удивление уже внешний вид издания. На обложке нет не только фамилии титульного автора книги В.Н.Волошинова, но и названия ее. Весь текст на обложке, за исключением фамилии Бахтин, не имеет прямого отношения к содержанию МФЯ. Понятно, что книга вышла в составе серии, где предполагается публикация всех сочинений, издававших ся не под фамилией М.М.Бахтина, но написанных с той или иной долей его участия. Понятна также и забота издателей о коммерческом успехе книги, изданной не таким уж большим тиражом в 5000 экземпляров. Но все же обложка не соответствует серьезному научному содержанию книги. К тому же рисунок на ней акцентирует внимание читателя на проблеме марксизма — все же, как мы постараемся сказать ниже, не самой главной для книги.

Оформление обложки связано с более важной проблемой  — подходом издателей к вопросу об авторстве книги. Как видно из анонса серии на стр.2 и на последней странице обложки, издатели исходят из того, что все включаемые в нее тексты принадлежат М.М.Бахтину. В частности, судя по анонсу, в нее предполагается включить все, что издавалось под фамилией



ОБЗОРЫ И РЕЦЕНЗИИ   В.М.Алпатов
Бахтин под маской. Маска третья. В.Н.Волошинов…

Диалог. Карнавал. Хронотоп, 1995, № 3
82   83
Dialogue. Carnival. Chronotope, 1995, № 3

В.Н.Волошинова. То есть получается, что данный автор вообще ничего сам не написал (в отношении П.Н.Медведева издатели, очевидно, так все же не считают). В комментариях В.Л.Махлина вопрос об авторстве и не обсуждается, считается само собой разумеющимся, что автор МФЯ — М.М.Бахтин, скрывшийся под «маской» В.Н.Волошинова.

Однако все имеющиеся свидетельства на этот счет говорят об участии М.М.Бахтина в написании МФЯ, но не о его единоличном авторстве. Приводимые на стр.177 В.Л.Махлиным слова Е.А.Бахтиной, сохраненные в передаче С.Г.Бочарова: «Помнишь, Мишенька, как ты диктовал ее (МФЯ — В.А.) на даче в Финляндии?» — не означают того, что книга была продиктована от первого и до последнего слова. При этом следует учитывать, что написание книги не было единовремен ным актом. Как видно из опубликованного недавно отчета аспиранта В.Н.Волошинова за 1927—1928 учебный год, можно выделить по крайней мере три составные части книги, писавшиеся в разное время и, возможно, разными авторами. Это a. текст, представленный В.Н.Волошиновым к лету 1928 г. и отраженный в отчете; текст соответствует двум первым частям кнги, но первая, методологическая его часть в основном совпадает с окончательным его текстом, вторая же сходится с текстом МФЯ лишь в отдельных пунктах; b. уже существовав ший ко времени представления отчета текст, соответствующий третьей части книги; первоначально он предполагался к изданию в виде отдельной статьи; c. текст, написанный в 1928 г., после представления отчета; сюда входят некоторые пункты первой части, прежде всего касающиеся проблемы знака, и почти вся вторая часть, то есть почти целиком общелингви ческая часть МФЯ. Если диктовка на даче в Финляндии относится, как предполагает В.Л.Махлин, к лету 1928 г., то она соответствует тексту c.

Наиболее четкое свидетельство об авторстве книги содержится в не упомянутом в комментариях к данному изданию письме М.М.Бахтина В.В.Кожинову от 10.01.1961. Здесь речь прямо идет о двойном авторстве, но Бахтин берет на себя создание «концепции языка и речевого произведения» 4. Этому, кстати, не противоречит и фраза Е.А.Бахтиной: вся концепция языка отсутствует в отчете В.Н.Волошинова и, по-видимому, появилась именно на даче в Финляндии.

Возможны разные предположения. Есть гипотеза, устно высказанная А.А.Леонтьевым: теоретическая часть написана М.М.Бахтиным, а более конкретная третья часть книги, посвященная несобственной прямой речи, — В.Н.Волошиновым. Можно предполагать и авторство В.Н.Волошинова в «марксистских» разделах книги: практически все упоминания о марксизме в МФЯ есть уже в волошиновском отчете. Возможно и коллективное авторство каких-то разделов. Однако нет никаких оснований полностью исключать авторство, точнее соавторство В.Н.Волошинова. Эффектная идея о МФЯ как таком же единоличном сочинении М.М.Бахтина, как и «Проблемы творчества Достоевского», разделяемая не только издателями МФЯ, не может быть принята.

Отметим, что история создания МФЯ в чем-то напоминает историю появления на свет другой знаменитой лингвистической книги начала XX в. (подробно анализируемой в МФЯ) — «Курса общей лингвистики» Ф. де Соссюра. Как известно, Соссюр умер, не думая об издании и даже об оформлении в связном виде своих университетских курсов. Но его коллеги Ш.Балли и А.Сеше, существенно переработав записанные студентами лекции, издали книгу под именем Ф. де Соссюра5 . Сохранившиеся записи лекций показывают, что многое в ставшей знаменитой книге Соссюру не принадлежит, но Ш.Балли и А.Сеше, сами известные лингвисты, скромно ушли в тень, оставив все лавры покойному старшему коллеге. В случае МФЯ получилось наоборот: в тень ушел титульный автор, в чем М.М.Бахтин, разумеется, не виноват.

2. Вызывает возражения текстология книги. За основу взято почему-то первое издание книги, хотя второе, пусть мало от него отличающееся, все же отражает последнюю авторскую волю6 и в нем исправлены некоторые ошибки первого издания.

Не учтены и никак не прокомментированы даже явные ошибки первого издания. В нем неоднократно упоминается «работа Р.Шора» (на с.53 рецензируемого издания — даже «С.Шора», сохранена явная опечатка), хотя любому лингвисту ясно, что речь идет о Розалии Осиповне Шор, ведущей в то время у нас исследовательнице зарубежного языкознания. Уточнить это можно было бы хотя бы по любому изданию «Большой советской энциклопедии», где есть статья о Р.О.Шор.


ОБЗОРЫ И РЕЦЕНЗИИ   В.М.Алпатов
Бахтин под маской. Маска третья. В.Н.Волошинов…

Диалог. Карнавал. Хронотоп, 1995, № 3
84   85
Dialogue. Carnival. Chronotope, 1995, № 3

Не замечая опечатки и неточности, издатели изредка добавляют к ним новые. В МФЯ отмечено: «Приходится удивляться, что книга Соссюра, при ее большом влиянии, до сих пор не переведена на русский язык» (с.66). Поэтому цитаты из Соссюра приводится то во французском оригинале (тогда такое было у нас в порядке вещей), то в авторском переводе. С тех пор «Курс» Ф. де Соссюра дважды издавался в СССР в русском переводе А.М.Сухотина (кстати, инициатором первого издания была как раз Р.О.Шор). Издатели «по техническим причинам» (с.66) опускают французские тексты, заменяя их там, где нет перевода, переводами А.М.Сухотина по последнему изданию 1977 г., не замечая, что система терминов не совпадает с МФЯ. Прежде всего основополагающие для Соссюра термины langage и parole в МФЯ переводятся соответствен но как «речь» и «высказывание», тогда как у А.М.Сухотина и в принятом у нас лингвистическом обиходе они переводятся как «речевая деятельность» и «речь». Итак, получается, что речью при изложении соссюровской концепции в разных местах издания названы разные понятия.

Здесь же отметим и один пропуск в фактическом комментарии (можно было бы упомянуть и ряд других пропусков). В начале книги (с.7) «единственной марксистской работой, касающейся языка», названа книга И.Презента «Происхождение речи и мышления». Это место требует и содержательного комментария: к 1928 г. марризм уже был объявлен «марксизмом в языкознании», и данное высказывание в неявном виде показывает отношение авторов МФЯ к марризму. Но современный читатель, не знающий упоминаемой книги (ее нет даже в б. Библиотеке им.Ленина), но слышавший о И.Презенте как «теоретике» лысенковщины, может поинтересоваться, тот ли это Презент. Действительно, тот самый. Это был профессиональ ный «методолог», стремившийся подводить категории диалектического материализма под любую науку. В лингвистике у него, однако, не сложились отношения с марристами и он перешел на биологию, где преуспел.

3. Значительное место в комментариях В.Л.Махлина занимает вопрос о роли марксизма в проблематике МФЯ. Комментатор явно увлечен тезисом о двойной маскировке М.М.Бахтина: под маской чужого автора и чужого учения. Всячески поддерживается принципиальный антимарксизм кни
ги при внешнем следовании марксизму, при этом активно используется карнавальная концепция М.М.Бахтина, как известно, сложившаяся (по крайней мере, в законченном виде) лишь к концу 30-х гг. Квинтэссенцией концепции В.Л.Махлина можно считать фразу о том, что «весь текст МФЯ» является «не чем иным, как карнавальным переворачиванием официального языка, на котором удается сказать то, чего сам этот «язык» — марксизм как мировоззрение — никогда не говорил и никогда не сможет сказать, не перестав быть тем, что составляет так называемую «душу» марксизма» (с.178).

С любой точки зрения это высказывание по меньшей мере — преувеличение, особенно относительно второй и третьей частей МФЯ. О каком «карнавальном переворачивании официального языка» можно говорить там, где ведется вполне серьезный и отнюдь не карнавальный спор с Ф. де Соссюром и его последователями, излагаются идеи В.Гумбольдта и К.Фосслера, вводятся понятия темы и значения в языке, изучаются косвенная и несобственная прямая речь? По сути о марксизме речь идет в начальных методологических разделах, а затем до самого конца книги почти и не вспоминается, а речь идет о проблемах, не имеющих к марксизму непосредственного отношения 7. Так, во второй, на наш взгляд, важнейшей части книги марксизм вне заглавия вообще не упомянут, а влияние эпохи (не в смысле учета современной лингвистической и литературоведческой литературы) ощущается минимально: можно отметить лишь непривычное для нас (кстати, не соответствую щее принятому у К.Маркса и Ф.Энгельса) широкое употребление термина «идеология» (часто там, где лингвист 50—90-х гг. сказал бы о «содержании» или о «семантике») да нарочито социологизированный экскурс о переживании голода в главе о речевом взаимодействии (сс.95—97), периферийный в общей конструкции книги. Хотя вторая часть названа «Пути марксистской философии языка», трудно говорить о ее марксизме или антимарксизме.

Современные способы анализа текста позволяют при желании «вычитать» в нем что угодно. Но представляется, что в «вычитывании» борьбы с марксизмом из первой части МФЯ (до анализа «всего текста» дело все же не доходит) важную роль играют, во-первых, собственные взгляды комментатора, во-вторых, сохраненные мемуаристами настроения самого



ОБЗОРЫ И РЕЦЕНЗИИ   В.М.Алпатов
Бахтин под маской. Маска третья. В.Н.Волошинов…

Диалог. Карнавал. Хронотоп, 1995, № 3
86   87
Dialogue. Carnival. Chronotope, 1995, № 3

М.М.Бахтина под конец жизни, после тюрьмы, ссылки и многолетнего непризнания. Но нельзя без доказательств приравнивать взгляды ученого в 60—70-е и в 20-е гг. Отношение к марксизму, как и к строю в целом, у интеллигентов этого поколения часто менялось со временем 8. К тому же, как сказано выше, возможно, что как раз марксистская часть МФЯ писалась в значительной части или даже полностью В.Н.Волошиновым, об отношении к марксизму которого мы вообще мало что знаем.

М.М.Бахтин в конце жизни, как пишет В.Л.Махлин со ссылкой на С.Г.Бочарова на стр.177, называл марксистскую проблематику «неприятными добавлениями» к книге. Как оценивались в 1928 г. эти «добавления» авторами книги, сказать трудно, но говорить о марксизме как «добавлении» к концепции книги, очевидно, можно. И такая оценка точнее характеризует книгу, чем противоречащая ей оценка В.Л.Махлиным марксизма как объекта борьбы «во всем тексте». Как уже говорилось, почти все сказанное в книге о марксизме существовало в неизменном виде на всех этапах работы над книгой, хотя и первая, методологическая ее часть была летом 1928 г. дополнена, например, оригинальной концепцией знака, также впрямую не связанной с марксизмом.

Как нам кажется, в чем-то ситуация с марксизмом повторяется в МФЯ еще один раз в связи с идеями академика Н.Я.Марра (вопрос о марризме совершенно обойден в комментарии В.Л.Махлина). Если сравнить текст МФЯ с отчетом В.Н.Волошинова, то ситуация здесь обратна по сравнению с проблемой марксизма: в отчете Марр не назван ни разу, хотя в тексте книги он упомянут несколько раз и вполне положительно. Автор недавней французской книги о марризме даже счел МФЯ марристским сочинением 9, что совершенно неосновательно. Можно предположить, что при обсуждении отчета В.Н.Волошинова одним из главных замечаний было указание на «неучет» «нового учения о языке». Анализ упоминания академика в книге показывает, что к уже готовой концепции пришлось добавлять не без труда находимые точки соприкосновения с его учением. Нельзя забывать, что в 1928 г. монополия марризма и преследования инакомыслящих в языкознании еще были впереди, а Н.Я.Марр, уже создавший «новое учение», был общепризнанным в Ленинграде научным ав
торитетом, особенно в области «языковой доистории», где его бредовые, с нынешней точки зрения, положения принимались на веру специалистами в иных областях науки. Все упоминания Н.Я.Марра в МФЯ появляются либо там, где у него имеются какие-то сходные идеи (критическое отношение к современному языкознанию, отрицание филологического подхода к языку), либо там, где авторские идеи можно было экстраполировать в область «доистории»: в связи с разграничением темы и значения выдвигается со ссылкой на Марра гипотеза о том, что в первобытном мышлении в слове была лишь тема, но не было значения. Безусловно, ни о марризме, ни об антимарризме МФЯ говорить нельзя.

Возможно, таким же было отношение автора (авторов?) и к марксизму (только этот вопрос ввиду его особой важности продуман заранее). Акцентирование вопроса о марксизме, по сути занимающего не столь уж большое место в книге, могло повлиять на ее «проходимость». И действительно, ее издали очень быстро: от написания ее важнейших разделов до выхода в свет прошло полгода. Но и здесь авторы могли искать и находить точки соприкосновения с собственной концепцией. Недовольство «абстрактным объективизмом» в языкознании, рассмотрением языка в статике, сужением объекта исследова ния, отрывом языка от говорящего человека и от общества — все это вполне могло находить созвучие в марксизме с его диалектикой, всеобъемлющем подходом к явлениям при особом интересе к социальной сфере. В конце 1928 г. марксизм безусловно оставался влиятельным и далеко не традиционным учением и нельзя переносить на ту эпоху представления о марксизме 90-х гг. Главный идейный противник МФЯ все-таки не марксизм и не формализм, также упоминаемый В.Л.Махлиным, а позитивизм и, более конкретно, позитивистская лингвистика (как в младограмматическом, так и в соссюрианском варианте), а марксизм в общеметодологическом отношении мог быть скорее союзником в борьбе с позитивизмом. Но это вовсе не противоречит тому, что марксизм был лишь «добавлением» к книге, посвященной в целом иным проблемам.

4. Главный недостаток комментариев В.Л.Махлина все же не в этом. Комментатор трактует работу прежде всего как философскую, иногда как литературоведческую, оставляя в стороне лингвистическую проблематику. Из трех ключевых



ОБЗОРЫ И РЕЦЕНЗИИ   В.М.Алпатов
Бахтин под маской. Маска третья. В.Н.Волошинов…

Диалог. Карнавал. Хронотоп, 1995, № 3
88   89
Dialogue. Carnival. Chronotope, 1995, № 3

слов, вынесенных в заглавие книги, в комментариях много говорится о марксизме и философии и почти ничего о языке (если говорится, то больше о языке книги, например, в связи с малоубедительной идеей о «карнавальном переворачивании», а не о языке как объекте исследования). Сами комментарии ко второй части книги, по объему вдвое превосходящей первую, в свою очередь, вдвое короче комментариев к первой части. И в том, что есть, речь идет лишь о том, как противопоставление «индивидуалистического субъективизма» 10 и «абстрактного объективизма» связано с философской традицией того времени, упоминаются М.Хайдеггер, К.Леви-Стросс, упомянут и не упоминаемый в данной части книги марксизм, но нет никаких комментариев о том, как позиция МФЯ соотносится с развитием современного ему языкознания в нашей стране и за рубежом, о том, насколько правильно и точно рассмотрена в книге история науки о языке и как эта история, изложенная в МФЯ, соотносится с подходом к развитию этой науки у других лингвистов, и т.д. Наконец, в комментариях идет речь и о современной судьбе высказанных М.М.Бахтиным (далеко не только в МФЯ) идей вплоть до неких «постсовременных (?) попыток» истолковать один из его тезисов (с.185), но опять-таки нет и попыток поставить эти идеи в контекст современной лингвистики, испытавшей «хомскианскую революцию», выявить безусловно существующую их связь с лингвистикой трех последних десятилетий. Не говорю уже о полном отсутствии комментирования каких-либо лингвистических реалий и персоналий, о чем речь уже шла выше.

Ясно, что автор комментариев — не лингвист и пишет лишь о том, что соответствует его собственным интересам. Такое право он, конечно, имеет, но издание оказывается сильно обедненным. Сам факт переиздания МФЯ в таком виде, безусловно, отражает отмеченную в начале рецензии ситуацию, когда книгой, посвященнной проблемам языка, нелингвисты интересуются больше, чем лингвисты 11. Но все же такой «перекос» в комментарии слишком очевиден. необходимо рассмотрение проблематики книги и с лингвистической точки зрения12, что, конечно, не исключает возможности и иных подходов.

г.Москва

1 См. об этом нашу статью: Алпатов В.М. Книга «Марксизм и философия языка» и история языкознания // Вопросы языкознания (в печати).

2 Маррист Ф.П.Филин в изданной в Ленинграде в 1932 г. книге «Против буржуазной контрабанды в языкознании» относил В.Н.Волошинова вместе с «близкой» к нему группой «Языкофронт» к «маскирующейся индоевропейской лингвистике», по отношению к которой необходимо проявить «особую бдительность» (с.3). Другой автор того же сборника А.К.Боровков (впоследствии, как и Филин, член-корреспон дент АН СССР) называл Волошинова «неокантианцем» (с.66). По тем временам суровое обвинение. «Языкофронт» не остался в долгу: его теоретик Т.П.Ломтев заявил, что такие, как Волошинов, «буржуазными теориями о нейтральности языка… прикрывают собой действительную суть языка как боевого оружия класса» // Литература и язык в политехнической школе. 1932, № 1, с.12.

3 См.: "Диалог. Карнавал. Хронотоп". 1995, № 2, с.70—99.

4 См.: "Литературная учеба". 1992, № 5, с.145.

5 Историю написания курса см.: Холодович А.А. О «Курсе общей лингвистики» Фердинанда де Соссюра // Соссюр Фердинанд де. Труды по языкознанию. М., 1977, с.9—21.

6 Кого, впрочем, считать здесь автором? В момент подготовки второго издания М.М.Бахтин находился в тюрьме и ссылке и все исправления, очевидно, вносил В.Н.Волошинов. Может быть, поэтому издатели предпочли первое издание как «чисто бахтинское»?

7 Любопытно высказывание Н.Хомского в письме японскому лингвисту Т.Окубо, советовавшему учитывать идеи Г.Гегеля и К.Маркса: «Я, конечно, согласен с тем, что это выдающиеся фигуры в истории мысли. Но я не знаю, что они сделали в той области науки, которой я занимаюсь. Если Вы мне подскажете, буду благодарен» // Гэнго (Язык). Токио, 1978, № 9, с.77.

8 Показательна, хотя, конечно, не может служить безусловным аналогом судьба М.И.Кагана, близкого друга М.М.Бахтина и В.Н.Волошинова. За 1917—1937 гг. он прошел через два периода приятия и два периода неприятия революции и со



ОБЗОРЫ И РЕЦЕНЗИИ   В.М.Алпатов
Бахтин под маской. Маска третья. В.Н.Волошинов…

Диалог. Карнавал. Хронотоп, 1995, № 3
90  
Dialogue. Carnival. Chronotope, 1995, № 3

ветского строя, причем как раз на вторую половину 20-х гг., у него, как и у ряда других интеллигентов, пришелся период активной работы в советских учереждениях и освоения марксизма. См.: Каган Ю.М. О старых бумагах из семейного архива (М.М.Бахтин и М.И.Каган) // "Диалог. Карнавал. Хронотоп". 1992, № 1.

9 L'Hermitte R. Marr, Marrisme, Marristes. Une page de l'histoire de la linguistique sovietique. Paris, 1987, p.28.

10 На стр.186 В.Л.Махлин пишет об «абстрактном субъективизме» (очевидно, невыправленная опечатка).

11 Отметим одну из немногих лингвистических работ: Киклевич А.К. Язык-личность-диалог (некоторые экстраполяции социоцентрической концепции М.М.Бахтина) // "Диалог. Карнавал. Хронотоп". 1993, № 1, с.9—20.

12 Попытку такого рода мы предпринимаем в статье, упомянутой в сноске 1.


ОБЗОРЫ И РЕЦЕНЗИИ   В.М.Алпатов
Бахтин под маской. Маска третья. В.Н.Волошинов…

 




Главный редактор: Николай Паньков
Оцифровка: Борис Орехов

В оформлении страницы использована «Композиция» Пита Мондриана



Филологическая модель мира